Игорь Николаев - Вся трилогия Железный ветер одним томом

Пропустив их, на той стороне сразу закрыли люк, оставив только узкую щель. Было темно и сыро, но не мокро. Капитан втянул влажный воздух. Пахло влагой и затхлостью, как это бывает в нежилых и непроветриваемых помещениях. В отдалении шумела вода — не капли конденсата, а настоящий поток, судя по звуку, что-то наподобие ручья. Таланов положил палец на кнопку фонаря и неожиданно понял, что ему до смерти страшно. Сейчас он включит свет и… что он увидит? Все нервное напряжение последних дней и часов воплотилось в древнем, идущем из самых глубин естества ужасе перед неведомым, прячущимся в темноте. Офицер почувствовал себя маленьким ребенком перед шкафом, в котором скрывается чудовище. Стоит только открыть дверцу и…

— Командир?.. — Шепот десантника за спиной вернул его к действительности.

— Сейчас, прислушаемся… — Виктор про себя обрадовался человеческому голосу, который стал словно соломинкой, переброшенной в загробный мир из мира живых. — Сначала слушаем.

Леденящий страх немного отпустил, но все равно Виктору пришлось взять фонарь крепче и нажать кнопку второй рукой, с зажатым в ней пистолетом, с силой надавив ребром ладони. Сердце поднялось уже почти к самому горлу и билось в сумасшедшем ритме. Наконец механизм слабо щелкнул и сработал.

Батарея садилась, луч света был слабеньким и рассеянным. Солдаты увидели обычный коридор, под сводчатым потолком, метров пять длиной, с пологим спуском — облупившаяся штукатурка местами открывала красный пористый кирпич, по середине пола по всей длине шел мелкий желоб, впрочем, пустой. Далее коридор резко поворачивал вправо, из-за угла и доносился шум воды.

— Вперед, — сказал Таланов и сам первым двинулся с места. В горле пересохло так, что было больно глотать, пористая резина, покрывающая корпус фонаря, перестала впитывать пот и неприятно липла к пальцам. Каждый шаг гулко отдавался под сводами прохода. На мгновение офицеру послышался отзвук человеческого голоса. Виктор замер, пригнувшись, напряженно вслушиваясь.

Проклятая вода, опять заглушает все звуки…

Нет, показалось…

Он выключил свет и по памяти добрался до поворота. Нащупав тыльной стороной ладони острый каменный угол, Виктор осторожно выглянул, насколько это можно сказать про действие, совершенное в полной темноте. Прохладный ветерок захолодил разгоряченное лицо, высохшие струйки пота стянули кожу лба. Звук текущей воды стал ощутимо громче. Похоже, источник находился совсем недалеко.

— Стоим на месте, — тихо, только чтобы солдаты его услышали, прошептал капитан.

Он глубоко, но как можно тише вздохнул и, держа руку на отлете, коротко мигнул фонарем, послав мгновенный луч вперед, во тьму, и сразу выключив его. И сразу же отшатнулся назад, укрываясь за углом от возможной стрельбы, осмысливая увиденное за этот краткий миг.

Получалось, что за поворотом был еще один коридор, который буквально через пару шагов выводил в какой-то широкий туннель, наверное, главный квартальный коллектор или водосток. Оттуда и доносился плеск — звук, отражаясь от стен, создавал впечатление гораздо более отдаленного источника. Наверху, по правой стороне, на высоте человеческого роста Виктор заметил два изолированных провода, видимо, электропитание. Это обнадеживало, значит, эта часть городского подземелья вряд ли изолирована и из нее можно попасть дальше, на юг или юго-запад.

Подальше отсюда.

— За мной, — все так же тихо скомандовал Таланов, продвигаясь вперед, к основному туннелю, скользя локтем по шершавой стене, чтобы не потерять ориентацию. Когда локоть провалился в пустоту, а поток покатил свои воды прямо перед ним, заглушая все звуки, Виктор повторил тот же прием с выглядыванием и мгновенным включением света.

Безуспешно. То ли не ко времени скончалась батарея, то ли что-то разладилось в самом механизме.

Таланов шепотом чертыхнулся, у него была зажигалка и световая шашка, но всего одна, ее следовало поберечь для предстоящего пути. Возвращаться за каким-нибудь факелом не хотелось. Виктор сделал пару мелких шагов, тщательно ощупывая подошвой пол. Он сунул фонарик за пояс, переложил пистолет в левую руку и пошарил по стене в направлении замеченных проводов. К счастью, пальцы быстро наткнулись на холодный, похоже, металлический ящичек с рычагом переключателя. «Надеюсь, от старости и сырости ничего не испортилось, — подумал Виктор. — Если это вообще электричество, а не какой-нибудь хитрый коммутатор, разводка сети или сигнализация».

Он нажал на рычаг. Как и штурвал переходного люка, тот подался туго, но затем почти сразу же скользнул вниз. В ящике отчетливо и громко щелкнуло. Под потолком вспыхнуло несколько тусклых светлячков — маленькие желтые точки в кромешной тьме. Спустя несколько томительных мгновений они потеплели, разгораясь все ярче, распугивая мрак по углам.

«О, черт возьми», — пронеслось в голове Виктора.

Как не повезло…

Басалаев повел фонарем, в желтом луче детские лица казались одинаковыми — бледные, осунувшиеся, нездорового землистого цвета. У некоторых на глазах были повязки. У двух или трех была плотно забинтована вся голова. Глаза остальных под сосульками давно немытых волос неподвижно отражали свет, ни один не зажмурился и не закрылся. Майору стало не по себе, он и так не любил детей, а теперь еще некстати вспомнились американские фильмы ужасов про оживших мертвецов. Режиссеры любили изображать их с таким же остановившимся, безжизненным взглядом.

«Хуже детей могут быть только больные дети», — подумал контрразведчик, подавляя нервный озноб.

— Сейчас я дам каждому из вас веревку, — с теплотой и искренней заботой объяснял Терентьев. Он говорил по-немецки, делая длинные паузы, и вслед за ним тонкий детский голосок старательно повторял все сказанное по-французски, еще один переводил на незнакомый майору певучий язык, похоже, испанский. — На ней завязаны узлы. Каждый должен взяться за веревку у узла и ни в коем случае не отпускать. Мы пойдем как поезд, дядя Губерт и я — впереди, как паровозики, а вы за нами, как вагончики. И так мы уйдем отсюда к хорошим и добрым людям.

— А плохие люди не догонят нас? — спросил кто-то из толпы детей несчастным голоском.

— Нет, — через силу улыбнулся Иван. — К нам на помощь пришли солдаты, они вас защитят.

«К нам на помощь», но «вас защитят», отметил майор. Не «нас». И снова задумался: что же привязало «попаданца» к Рюгену? Организовать спасение приюта можно было и более расчетливыми методами, но что-то заставило Терентьева вцепиться в это место, что-то настолько серьезное, что заглушило трезвый расчет…

Кто-то из детей начал говорить, но его слабый голос оборвала, словно ножом разрезала, длинная очередь. Звуки выстрелов шли как будто из-под земли.