Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

-- Я не хочу становиться шлюшкой. Даже ради Родины.

-- А этого никто и не требует. Но легенду "хочу отомстить государству, убившего моего возлюбленного", тебе вполне использовать можно. Там любого вора, кравшего у нас, чуть ли не героем и мучеником за свободу почитают.

-- Не понимаю, как можно считать героем обычного вора? Я ещё Ветерка хоть отчасти могу понять, но вора!

-- Всё дело не в самом воровстве, а в том, против кого оно направлено. Мы все почитаем героями партизан -- но ведь чтобы воевать, им нужны были пища и оружие, которые они могли достать только у врага, верно?

-- Верно.

-- Вот и наших преступников христиане обычно считают за таких вот партизан.

-- Но ведь партизаны воюют не для того чтобы грабить! -- возмутилась Заря, -- их мотивы благородны!

-- Ну благородство мотивов разные люди по разному оценивают. В глазах белых людей наши партизаны просто разбойники, а такие разбойники как Франсиско Писарро -- великие люди.

-- Чтобы считать Писарро великим, надо самому быть разбойником!

-- Может и так, да только у них разбойники в почёте. Ведь это только у нас белых людей отбить удалось, а в других землях они закрепились, построили свои поселения, в которых живут уже внуки и правнуки тех, кто когда-то эти земли завоёвывал. А когда порабощённые народы против белых восстают -- их белые поселенцы считают разбойниками. "Как же, мы живём тут по праву, а какие-то нападают!". И ведь они не понимают, что их предки эти земли захватили по праву сильного. И в делах своих предков, строго говоря, не виноваты.

-- В делах предков -- не виноваты, а в том, что не хотят справедливого мира для всех -- виноваты, -- ответила Заря.

-- Это точно, -- согласилась Картофелина.

С тревогой Заря ждала возвращения Инти из Куско. Хотя он и не говорил ей о последствиях измены Ветерка, она всерьёз опасалась, что Инти могут лишить льяуту. Боялась она также и того, что смертный приговор сыну может так сказаться на Инти, что у того здоровье пошатнётся, и волей-неволей ему придётся отойти от дел. И тогда её поездка в Испанию может не состояться. Не сказать, чтобы само по себе это сильно огорчало девушку, но тревога за судьбу страны не отпускала её. Лишь когда Инти вернулся, и она увидела, что льяуту у него по-прежнему на голове, Заря вздохнула с облегчением:

-- Скажи, Ветерка на что осудили?

-- Ещё не знаю. Суд над ним будет без меня. Мне надо было торопиться сюда, да и к тому же... к тому же хотя я считал и считаю своим долгом голосовать за его казнь, мне всё-таки лично это было бы тяжело. Так что и к лучшему, что мне на этом суде можно не присутствовать.

-- А тебе из-за него... что будет?

-- Уже было. Объявили строгий выговор. Были желающие лишить меня льяуту, но только Асеро их быстро приструнил. Сказал: "Инти в Тумбесе спас мне жизнь, и если бы не он, то сидел бы я не здесь с вами, а в склепе со своими предками. Да, в отношении своего сына он совершил промах, но кто как не он больше всех страдает из-за этого? А если вы лишите его льяуту, что ещё неизвестно кто за эту ошибкупоплатится своей жизнью". Ну и вопрос закрыли.

-- Инти, скажи, а с кем я поеду в Испанию?

-- С Томасом. Я убедился, что это человек, которому можно доверять. За время путешествия я изучил его как следует.

-- Это значит, что возвращаться мне придётся одной. А больше... никто не может?

-- Там -- никто. Я перебрал всех потенциально годных людей, увы... во-первых, слишком много дел внутри страны, где их некем заменить, да и к тому же... мало кто желает отправиться туда, откуда мало кто возвращается. А ты сама не жалеешь о своём выборе?

-- Нет. У меня ведь нет семьи. И у нас, и у белых людей есть легенды, где возлюбленный или возлюбленная отправлялись даже в загробный мир, чтобы вызволить оттуда того, кого любили.

-- Ну, это красивые легенды. Хотя если бы такое и впрямь было бы возможно, я бы рискнул. Я понимаю твои чувства, Заря. Но едва ли ты застанешь его в живых.

-- Пусть так, но прошу тебя, Инти.... не отнимай у меня надежду. Я знаю, что там со мной может случиться всё, что угодно. Меня могут избить, надо мной могут надругаться, даже на костре могут сжечь... И мне легче идти туда с надеждой, что я иду за ним... по крайней мере, пройду хоть часть того пути, которую прошёл он.

-- А разве то, что ты рискуешь собой ради Родины, не достаточно? Ему и его товарищам и этого хватало.

-- Инти, пойми, они -- мужчины, а я -- слабая женщина.

-- Ну, в данном случае разница между мужчиной и женщиной только в том, что мужчине проще защититься при нападении, а женщине это сложно. Но только.... есть одно печальное обстоятельство, которое это сводит на нет. В христианских странах законы сословные и право на самозащиту имеет только дворянин. А если незнатный обнажит оружие против аристократа, то даже если ему и удаётся защитить свою жизнь, судебная система не простит подобного нарушения привилегий аристократов. А наша знатность, чтобы иные не говорили, по их законам всё равно не считается. Лишь немногим из беглецов удалось стать там дворянами. Так что женщине в некотором роде даже и проще.

Заря ничего не успела ответить, в этот момент вбежал гонец с донесением, меченным алой каймой. Прочитав его, Инти изменился в лице.

-- Андреас сбежал, -- сказал он, -- его по суду приговорили к смерти, но исполнение приговора отложили, так как он мог ещё понадобиться для расследования дела о наличии сети внутри страны. Конечно, теперь, когда наместником в Тумбесе стал Старый Ягуар, Андреасу не пробиться к морю незамеченным, из Куско он скорее попробует добраться до Амазонии, пройти через которую стоит немало времени и трудов. Но если... если это ему удастся, то в Испании он может вас с Томасом разоблачить.

-- Инти, ну почему его так плохо стерегли!

-- Его охраняли надёжные люди, опытные воины, но... только их нашли мёртвыми со вспоротыми животами. Я не знаю, как могло такое случиться... разве что врагом оказался тот, кого они никак не подозревали в дурных намерениях, и потому позволили ему подойти близко... Андреаса мы будем искать, конечно, но... я не уверен, что точно найдём.

-- Как бы то ни было, в Испанию ехать надо, -- сказала Заря со вздохом.

Томас после окончания путешествия выглядел радостным, но с лёгким налётом грусти:

-- Я так счастлив, Заря, что смог увидеть Тавантисуйю. Как жаль, что я скоро покину её навсегда. Но я унесу её в своём сердце.

-- Томас, скажи, а что тебя больше всего поразило в нашей Родине?

-- Всего не упомнишь. Как жаль, что в своём трактате я не смогу рассказать многого, чтобы не угодить на костёр. Но самым странным для меня было, наверное, то насколько ваша страна непохожа на то, что я себе представлял. Я почитал ваши книги по истории -- просто поражён, как у нас всё перевирают. Нам, например, пишут, что во время первого восстания под руководством Манко инки не сумели взять укреплённый Куско, и потому сожгли его в месте с мирными жителями, но испанцы при этом уцелели Божией Милостью. А у вас в книгах пишут иное, что жители Куско сами открыли ворота перед Манко, лишь дворец, где укрепились испанцы, он взять не смог, и они дождались подкрепления с моря, а потом разрушили и сожгли столицу в отместку. Получается, мы зря ужасаемся тирану, сжёгшему свой собственный стольный город. Знаешь, я после этого вообще перестал верить нашим книгам, кто знает... может, у нас не только историю вашей страны перевирают, но и многое другое. Может быть, даже деяния Святых и Священное Писание подвергались цензурной обработке, замалчивая неудобные моменты. Впрочем, я ещё долго могу болтать, а нам надо перейти к делу. Чем я могу тебе помочь в Испании?