Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

Воины в смущении переглядывались. Очевидно, что о беременной женщине они как-то не подумали. Предводитель сказал:

-- А ведь и в самом деле. Если мы проткнём его прямо на кровати, мы можем задеть женщину. Ну-ка возьмите его под локти и отведите в другой конец спальни.

Двое воинов прямо таки выдернули Асеро из-под одеяла и отвели его от кровати. Почему-то в тот момент он испытывал вовсе не страх (кажется, он до сих пор до конца не осознал, что всё происходит на самом деле), а жгучий стыд, что столько людей вдруг увидели его нагим. И не просто увидели, а с любопытством разглядывают. Видимо, для них было несколько странно осознавать, что телесно Первый Инка не отличается от простых смертных.

-- Позвольте мне одеться, -- попросил Асеро.

-- Ещё чего! -- издевательски ответил один толстый воин с противным лицом, -- В царском одеянии в последний раз пощеголять решил?

-- Я не виноват, что у меня здесь другой одежды нет, -- ответил Асеро, -- а стоять нагим мне стыдно.

-- Стыдился бы лучше своих дурных дел, -- проворчал предводитель, -- ладно, дайте ему одежду.

Двое воинов, державших его за локти, не отпуская пленника, натянули на него тунику.

-- Не пойму, зачем все эти церемонии, -- проворчал толстый воин, -- как будто не всё равно, в каком виде отправляться к Супаю -- голым или одетым.

-- Всё-таки объясните, почему вы хотите меня убить сейчас, а не судить по закону, -- спросил Асеро.

Предводитель ответил:

-- Так приказал Горный Лев. Ведь если мы возьмём тебя в плен, то тебя могут освободить из под стражи твои сторонники, и дальше будет примерно то же, что последовало после освобождения Атауальпы, -- после секундной паузы он добавил, -- К тому же твои преступления слишком бесспорны, чтобы ты мог рассчитывать на помилование.

-- Но кто вам сказал, будто я совершил всё то, что мне приписывают?

-- Горный Лев. Он великий воин, его заслуги всем известны, и потому он не может лгать.

-- Но многие и меня считают великим воином. И тем не менее для тебя очевидно, что либо он лжёт, либо я лгу. Значит, кто бы из нас ни был прав, а великий воин лгать может.

-- Веско, -- сказал предводитель, -- да только Горного Льва я давно знаю, и потому верю ему больше, чем тебе. И потому его приказа я послушаюсь.

-- Чего тянуть, Птичий Коготь, -- сказал толстый воин, глядя на предводителя, -- итак вы с ним слишком долго болтали.

Асеро заговорил шёпотом, так чтобы не слышала лежавшая на кровати жена:

-- Птичий Коготь, умоляю тебя... я вижу, ты человек честный и благородный, и ты видишь, что моя жена носит под сердцем ребёнка. Если ты убьёшь меня прямо у неё на глазах, кто знает, как это отразится на ней и на малыше... Не марай же руки в их крови, они-то не виноваты ни в чём. Ты же можешь вывести меня отсюда и убить где-нибудь в другом месте, а ей не говорить, что я убит.

Птичий Коготь на минуту задумался:

-- Странно... тебе грозит почти неминуемая смерть, но больше чем о собственной участи ты беспокоишься о жене и о ребёнке. Это как-то странно для негодяя. Хотя, может, ты просто надеешься выкрутиться и оттягиваешь свой конец под любым предлогом? Что, очень не хочется умирать?

-- А кому же захочется? -- грустно пожав плечами, ответил Асеро, -- спроси любого, и он предпочтёт в шалаше жить, одну траву есть и лохмотьях ходить, чем быть мёртвым, пусть бы и в роскошных одеждах. Но я не молю тебя о пощаде, зная, что раз ты считаешь меня злодеем, то жалеть меня не можешь.

-- А можешь поклясться, что если я возьму тебя в плен, твои сторонники не будут прибегать к попытке силой освободить тебя?

Асеро грустно покачал головой:

-- Я могу не предпринимать попыток освободиться из заточения сам, но ведь мои сторонники могут попробовать освободить меня без моего ведома. Так что я не могу тебе в этом поклясться. Знаешь что, отведи меня к Горному Льву, и казни меня у него на глазах -- ему наверняка понравится это зрелище, а я ему перед смертью хоть в последний раз ему в глаза взгляну.

Птичий Коготь ненадолго задумался:

-- Вот что, Пумий Хвост, -- сказал он, обращаясь к толстому воину, -- идя сюда, я был уверен, что иду убивать негодяя, но теперь я не уверен в этом. Я не знаю, кому теперь верить. Но почему бы нам в самом деле не исполнить его просьбу -- только так мы сможем узнать истину.

-- Ещё чего, -- ответил Пумий Хвост, -- если ты не отдашь приказ прикончить его на месте, то я и сам это без твоего приказа сделаю.

-- Ну а вдруг он и в самом деле не виноват, а Горный Лев нас обманул? Мне не хотелось бы проливать невинной крови!

-- Вот что, буду откровенен, -- сказал Пумий Хвост, -- мне на самом деле плевать, кто из них прав, а кто виноват. Хочешь узнать настоящую причину, из-за которой я в это дело втянулся? Это вот -- она! -- он указал на Луну, в страхе скорчившуюся на кровати, -- Горный Лев сказал мне: "Убьёшь Асеро -- она твоя!". А если он останется жив, это, сам понимаешь, невозможно.

-- Ошибаешься, Пумий Хвост, -- вскричала Луна, -- даже если у тебя хватит низости его убить, я всё равно твоей не буду. Я уже один раз тебе отказала, даже когда ещё не знала, какой ты подлец. Но неужели ты думаешь, что я соглашусь принадлежать негодяю, способному отнять у невинного человека жизнь только для того, чтобы овладеть его женой!

-- А как будто тебя будут спрашивать, дорогуша! И отец, и брат у тебя быстренько отправятся вслед за муженьком, и кто помешает мне сделать с тобой всё, что захочется! - с этими словами он запустил руку к ней под одеяло, пытаясь, видимо, схватить её за грудь. Луна закричала, и попыталась вывернуться, но силы были явно не равны. Асеро мог только зубами скрипеть в бессильной ярости -- его по прежнему крепко держали за локти. Однако Птичий Коготь перехватил руку негодяя и сказал:

-- А вот так мы не договаривались. Насильничать я тебе не позволю -- пусть даже Асеро негодяй, но насилие над беззащитной женщиной может опозорить в первую очередь нас самих. Если она не хочет быть твоею -- никто не вправе её к этому принуждать.

-- Она жена одного негодяя, сестра другого, дочь третьего -- чего её жалеть?

-- Да разве важно, кому она там сестра или дочь? Насиловать я её не позволю. И Горному Льву расскажу, что ты пытался сделать это.

-- Ну валяй, рассказывай. Он, если хочешь знать, сам мне это позволил.

-- Он?! Позволил?! Значит... значит, он и в самом деле негодяй, а Асеро невиновен! А я как последний дурак, поверил всем его пламенным речам! Я просто идиот!

-- Ты прозрел слишком поздно! -- вскричал Пумий Хвост и с этими словами вонзил Птичьему Когтю шпагу в живот. Тот со стоном повалился на пол, но двое воинов, державших до того Асеро за локти, отпустили его и кинулись мстить за своего предводителя, за убийцу в свою очередь вступились другие и завязалась куча мала. Освободившийся Асеро тут же бросился к своей шпаге, а потом схватился с Пумьим Хвостом. Теперь, с оружием в руках, он мог справиться хоть с четырьмя такими. Через довольно короткое время негодяй был повержен, а с кем он сражался потом, Асеро уже и не смог вспомнить, но кажется, он убил ещё двоих или троих. Ясно помнил он только тот момент, когда обнаружил, что враги закончились и перед ним гора трупов. Не осталось даже раненых.