Михаил Ланцов - Маршал Победы. Освободительный поход попаданца

— Да какой ужас? — Улыбнулся Тухачевский. — Я учился у Бисмарка. Ведь если бы не он, то я никогда не смог бы понять, как подружиться с врагом. Вот кто был настоящим гением. А я — так. Подмастерье.

— Вы имеете в виду его Австрийскую кампанию?

— Да. Хорошая драка. Правильная, четко дозированная дипломатия. Мне до него очень далеко. Я ведь больше военный, чем политик. Без помощи товарищей Сталина, Берии и Молотова я бы не справился. Съели бы.

— Верю. Сам едва живым остался. — Усмехнулся генерал. — А что дальше? Мы будем вести эту войну с англичанами и американцами?

— Вы полагаете, что у нас есть выбор?

— Выбор всегда есть.

— В нашем случае, альтернативой является полное подчинение англо-саксонскому миру. Вы готовы пойти на это? Мне, если честно не очень хочется.

— Как интересно… — задумчиво произнес генерал. — Вы ведь все знали еще тогда, в Мюнхене?

— Какое это имеет значение?

— И все-таки. Удовлетворите мое любопытство.

— Знал, если вам от этого станет легче.

— Но откуда? Многие вещи ведь еще даже не планировались!

— К сожалению, это совершенно секретная информация. Я ее не могу разглашать при всем уважении к вам. Если конечно, не хотите, чтобы вас после этого ликвидировали.

— Не доверяете?

— Дело не в доверии, а в секретности. Чем меньший круг людей владеет этой информацией, тем лучше. Все очень серьезно.

— Ладно, — пожал плечами Гудериан. — Раз не положено, то не положено. Настаивать не буду. Хотя и интересно. Вы поймите меня правильно. Советский Союз еще в тридцать пятом был довольно отсталым государством. Но вот прошло шесть лет, и нас встречают новейшие танки и самолеты, которым нам даже противопоставить толком и нечего. Это шок! И, если честно, вы неоднократно смогли удивить нас. У меня вообще навязчивое ощущение, что вы знали все наперед и в Испании, и в Чехословакии, и в Монголии, и в Польше, и в Финляндии, да и, чего уж там, и в последней кампании. Так что, тут хочешь, не хочешь, начнешь верить во всякую чертовщину и мистику.

— И что вы себе обо мне придумали?

— Ничего. Честно. Просто необъяснимое нечто. Не понимаю, как и откуда вы все это знали. Словно вам подсказывал кто-то или вас подменили на двойника, обладающего сакральными знаниями. Гитлер так и вообще был уверен, что вас каким-то образом модернизировали, а потому рвался к источнику таких доработок.

— Даже так? — Усмехнулся Тухачевский. — Я так ему понравился, что он решил наплодить много маленьких маршалов?

— Шутки шутками, а он отправлял разведывательные экспедиции десятками.

— Я в курсе. Все они провалились.

— А там, куда они шли, есть что-нибудь?

— Есть. Но не то, что они искали. Впрочем, некоторые объекты вы и сами скоро посетите.

— В самом деле?! — Удивился Гудериан.

— Вы же слышали о том, что генерал Гальдер уже третий день увлеченно общается с товарищем Сталиным.

— Знаю, но непонятно, о чем. Это все для нас очень неожиданно.

— Почему же? — Усмехнулся Тухачевский. — Это не секрет. Конечно, распространяться нежелательно, но я могу вам все пояснить. Само собой, только в общих чертах.

— Не томите! Михаил Николаевич, я уже извелся от любопытства.

— Товарищ Сталин предложил на время войны создать единый центр управления, как войсками, так и прочими ресурсами. Ведь война завтра не закончится. Вы не хуже меня знаете, что Соединенные Штаты Америки начали активно помогать нашим южным соседям, а это значит, что война в Европе не закончится еще много лет. По самым скромным подсчетам не меньше десяти, а то и двадцати лет.

— Но…

— Сначала нужно замирить Европу и Туманный Альбион. А потом ехать в гости к США. И, как вы понимаете, навестить американцев без по-настоящему могущественного флота просто невозможно. А его еще нужно построить. Причем не каждый в своем болоте будет клепать кораблики, а централизовано и сообща. Иначе и кораблей меньше выйдет, и строить их дольше придется, да и по качеству, скорее всего, они уступят. Так что, без единого центра координации не получится.

— И как это будет выглядеть?

— Пока не знаю. Вероятно, некий военно-политический союз с расширенным перечнем полномочий и прав. Но это программа-минимум. До чего они договорятся по факту мне не известно.

— Но вы подозреваете…

— Как и вы.

— Давайте не будем говорить загадками.

— Пожалуй.

— Вы полагаете, что … эм… товарищ Сталин решил запустить процесс взаимной интеграции?

— Я бы на его месте поступил именно так. Посудите сами. В Германии на текущий момент нет сильного лидера. Все государство в раздрае в связи с фактическим поражением в войне и потерей доверия к старой правящей элите. Разве можно снова верить тем, кто вел вас на убой? Налицо сильный экономический и политический кризис.

— Вы полагаете, что я этого не понимаю? Какой ваш прогноз?

— Минимум я уже назвал. Максимум? Хм… сложно сказать. Полагаю, что может получиться что-то вроде Конфедерации. Может даже выборы проведут. Я бы провел, чтобы продемонстрировать, что это не завоевание, а слияние братских государств в одно единое перед лицом общего врага.

— А Япония?

— Япония просто союзник. Но я уверен, что к тому моменту, как мы завершим покорять Европу, ее положение очень серьезно осложнится, и мы сможем сделать ей предложение, от которого нельзя отказаться.

— Именно поэтому Конфедерация?

— Да. Уж слишком много различий в наших государствах. Поэтому, объединять на том же федеративном принципе пока не получится. А формализм в таких делах нам не нужен.

— То есть, по вашему мнению, слияние будет не кратковременным?

— Безусловно. Даже если оно пойдет первоначально по программе-минимум. Дальше все равно, неизбежно, будет собрана конфедерация с мощным федеративным ядром, которое постепенно будет расширяться. Считайте, что это просто этапы объединения.

— Германия войдет в состав России… никогда бы не подумал, что вообще буду об этом говорить.

— Кто вам это сказал? — Улыбнулся Тухачевский. — Германия войдет в состав нового государства, также, как и Россия. Мы породим его своим слиянием.

— Вы полагаете, что народ это поддержит?

— Народ поддержит спокойную мирную жизнь, а каким образом мы с вами ему ее будем обеспечивать, дело наше.

— И все равно…

— Не забывайте о том, что Германская республика находится в состоянии войны, как и Советский Союз с нашими общими врагами. Причем, Союз оказал помощь в тяжелый час. И военного положения никто не отменял. Как и законов военного времени. Полагаю, что лучшего момента для внедрения непопулярных мер нам не найти.

— Вы сказали о том, что я вскоре посещу ряд объектов, на которые так пытались попасть разведчики фюрера. Что вы имели в виду?