Джеффри Барлоу - Спящий во тьме

– А что такое разъединение?

Прямо над головами прогремел раскат грома. Профессор перевел взгляд с секретаря на мисс Дейл, словно собирая невысказанные мнения насчет того, продолжать тему или нет.

– Разъединение – это… это часть истории, детка, – проговорил он медленно – «Разъединение» – это когда что-то раскалывается или бьется на части. Видишь ли, именно это и произошло некогда с миром. Много веков назад, когда сюда прибыли первые переселенцы из Англии, огромные корабли под парусами плавали по всему миру – к самым разным, удивительным землям. Они бывали везде и повсюду доставляли людей из родных мест в иные края, а назад везли экзотические товары. А потом, примерно сто пятьдесят лет тому назад, все закончилось… после того как случилась великая трагедия.

– А что такое трагедия?

– Трагедия, – заполняя паузу, подсказала мисс Дейл, – это когда с хорошими людьми приключается что-нибудь ужасное. В нашем случае пришли тьма и холод: лютая зима, затянувшаяся на много лет, – так что многим, очень многим хорошим людям пришлось несладко.

– Они умерли? – уточнила Фиона, серьезно и сосредоточенно глядя на гувернантку. В зареве свечей лицо девочки лучилось мягким светом.

– Боюсь, что да, умерли. Очень многие. По правде говоря, почти все.

– Но если они были такими хорошими, почему же им пришлось умереть?

– Не знаю, милая. И никто не знает.

– Равно как и никому доподлинно не известно, что именно произошло при разъединении, – продолжил мистер Киббл – Некоторые считают, что с неба упал огненный шар – метеор или комета, а другие ссылаются на извержение вулкана. Возможно, и то и другое – правда; с уверенностью ничего сказать нельзя. Но что бы уж ни послужило тому причиной, небо заволокли клубы дыма, стало темно, и мгла не развеивалась долгие месяцы. Затем с севера наползли ледяные глыбы, и мир замерз.

– Я видела Англию в моем географическом атласе, – проговорила Фиона. – Это остров, правда ведь, и до него очень далеко?

– Да, бесконечно далеко. Нужно пересечь огромный континент и огромный океан.

– И Европу я тоже видела. Франция ведь там?

– Да, Франция там. Или, точнее, была там.

– А дым и тьма дошли до Солтхеда? Здесь люди тоже умирали?

– Очень немного, – отвечал секретарь. – Нам удивительно повезло: бедствие нас почти не затронуло, так что люди продолжали жить, как жили. Но к тому времени корабли перестали прибывать к здешним берегам, и некому было доставить вести о большом мире. Все сношения с Англией прекратились. Отныне никто из тех, кто отплывал в Англию, не возвращался. Собственно говоря, никому не известно, существует ли еще Англия, или любая другая страна, если на то пошло. Никто не знает, что погибло, а что осталось – если осталось хоть что-нибудь. Никто больше туда не плавает, и оттуда никто с тех пор не приезжал.

– Может, про нас забыли, – предположила Фиона.

Мистер Киббл удрученно покачал головой.

– К сожалению, я не верю, что там есть кому забывать. Все, что нам доподлинно известно, сводится к следующему: здесь, в Солтхеде, и к северу от Саксбриджа, и на восток до Ричфорда, и к югу до островов в проливе люди выжили.

– Понятно, – протянула Фиона, молча осмысливая услышанное и рассеянно теребя остатки сервелата. – Это все очень грустно.

Разговор угас сам собой. Лаура, вознамерившись рассеять мрачную атмосферу, глянула на свою подопечную.

– Фиона, милая, ты не поможешь мне принести из кухни чудесный десерт, что состряпала миссис Минидью?

Девочка мгновенно просияла.

– Ох да, конечно, мисс Дейл, с удовольствием!

– Тогда пошли.

Вскоре они возвратились: Фиона несла огромное блюдо с засахаренными сливами, Лаура – поднос с миндальной карамелью, а миссис Минидью – чайник с ромашковым чаем.

– Сдается мне, роскошнее трапезы этот дом не знал, – проговорил профессор, отведав вновь принесенных кулинарных изысков. – Миссис Минидью, мисс Дейл – вы сегодня превзошли самих себя. Вы… вы… вы совершенно неутомимы!

– Все изумительно вкусно, – вторил мистер Киббл, энергично кивая.

В этот самый момент комнату огласили жалобные вопли мистера Плюшкина Джема: кот, спрыгнув с кресла, устроился у ног профессора и теперь выжидательно поглядывал вверх.

– Никак, попрошайничаете, юноша? – укорил профессор кота. – Где же ваши хорошие манеры?

Десерт и впрямь оказался восхитителен. В результате разговор оживился, время летело незаметно. Наконец со стола убрали тарелки и сняли скатерть. Джентльмены удалились в гостиную; профессор курил трубку, задумчиво глядя в огонь, а мистер Киббл допивал ромашковый чай.

Спустя некоторое время в гостиную заглянула весьма удрученная Фиона – пожелать всем спокойной ночи. Профессор обнял девочку и поцеловал ее в лоб. Мистер Киббл потряс крохотную ладошку с застенчивой церемонностью человека, к детям непривычного. Девочка удалилась вместе с мисс Дейл, что дожидалась ее под аркой в холле.

Тем временем миссис Минидью покончила с кухонными хлопотами, и профессор счел уместным предложить партию в вист, на что и домоправительница, и мистер Киббл готовностью откликнулись. Как только возвратилась Лаура и, в свою очередь, поддержала эту мысль, участники полились на две команды, и игра началась. Миссис Минидью, считавшаяся весьма и весьма осмотрительным игроком, как и следовало ожидать, выбрала в партнеры мисс Дейл, предоставив мистера Киббла и профессора самим себе.

Карты порхали над столом вот уже примерно с полчаса, когда отрадное потрескивание огня в очаге было заглушено отчаянным криком, конским ржанием и прочими тревожными звуками, донесшимися со стороны конюшни.

Профессор и мистер Киббл как по команде вскочили на ноги и ринулись к черному ходу.

– Господи милосердный, что происходит? – воскликнула миссис Минидью.

Профессор схватил шляпу и выбежал в ночь; секретарь следовал за ним по пятам. Они проворно спустились по задней лестнице и, шлепая по воде, пересекли двор.

Вспышка света высветила фигуру Тома Спайка: он выскочил из конюшни, сжимая в руке шипящий факел, и на лице его отражался неописуемый ужас.

Шелест ветра в кронах, точно шорох кожистых крыльев, непрекращающийся шум дождя, раскаты грома в холодном черном небе, дымящийся факел в руках у Тома Спайка, освещающий темноту под свесами крыши, – вот что видели и слышали профессор и мистер Киббл, бегом пересекая двор.

А из конюшни, дополняя картину, доносилось исступленное ржание перепуганных лошадей.

– Что там такое, Том? – прокричал профессор, с трупом переводя дух. Струи дождя хлестали по его шляпе и сюртуку.

– Нет, не ходите туда! – предостерег Том, качнув головой в сторону двери. Глаза его размером потягались бы с куриными яйцами, а рука, сжимающая факел, явственно дрожала.