В. Бирюк - Фанфики

— Ношу. Я ещё косынку на голове ношу. Так, может, ты скажешь, что я баба? Или тебе показать да дать пощупать?

— Ой, Иване, не до шуток мне. Погоди. А бог-то есть? Ну, вообще…

Хороший вопрос. В своё время поразило, что Ленин, «громя разновидности идеализма», почти каждый раздел в «Материализме и эмпириокритицизме» заканчивает рефреном: «Эта дорога ведёт в болото поповщины». Вывод не философски-теоретический, а конкретно социально-политический.

Ницше в своём «Антихристианине» весьма истерично ругает христианского бога, но, по сути, его бесит лицемерие церковников, а не «мировой дух».

Мда, может Чимахаю ещё про солипсизм рассказать?

— Вообще… А какой он, «бог вообще»?

— Попы говорят: «Бог есть любовь».

В моё время, проповедник, провозглашающий с амвона: «Бог есть любовь», рискует услышать из паствы вполне искренний вопрос:

— А презервативы свои приносить, или вы выдадите?

Продолжая пребывать в искреннем восхищении от многозначности русского языка, можно, чуть перефразировав русскую народную мудрость, сказать: «Мы имеет ту идеологию, которая имеет нас».

Судя по молитвенным бдениям, переходившим в массовые оргии и «свальный грех» в некоторых ветвях русского раскола — связь между теологией и физиологией в русском народе всегда была прямая.

Хотя почему именно в русском? Нынешний, 12 века, русский раскол имени Изи Блескучего и Климента Смолятича, одним из своих аргументов имел скандальные развлечения тогдашнего Константинопольского Патриарха прямо в Царьградской Святой Софии.

Я клириков понимаю: зачем вести девушку в ресторан, когда и на производственных площадях все готово? Амфоры с «кровью христовой», печенюшки с «его плотью»… По «Иван Васильевич меняет профессию» — «За всё уплочено!». И, естественно: «Танцуют все!».

Кстати, бородатого анекдота о любовных играх слона с мартышками — здесь не знают. Применяем. Такой… фанфик по мотивам.

— Чимахай, ты мышь полевую видел?

— Ну.

— Не нукай. Трахнуть мышку не пробовал?

Какая богатейшая гамма эмоций на лице «железного дровосека»! Непонимание, удивление, возмущение, отвращение… Богатое воображение у парня: чуть не вывернуло, еле отплевался за борт.

— Так вот, разница в размере между богом и тобой куда больше, чем между тобой и мышкой. Попадёшься под господнюю любовь — даже ошмёток, как от той мышки, не останется.

Нет, всё-таки не сдержался, блеванул. Правда и жестикуляция у меня… выразительная. Ну и ладно, Днепр — река большая, до Чёрного моря… размажется.

— Вот я и интересуюсь: ты, Чимахай, хочешь в райские кущи? Там ведь те, кого господь сильно возлюбил.

Хорошо мужик позавтракал. Плотненько. Ещё на раз хватило. А вот мне, со всей этой суетой, поесть так и не удалось. Уже и кушать хочется…

— Слушай дальше. И сказал Иисус: будет дано оно (спасение) иным по знанию, но многим по вере. Слышал такое? У меня нет ни знания, ни веры. А теперь вопрос: попаду ли я рай?

— Тьфу, блин. Тьфу… Ну ты, ля, боярич… что ел, что нет… Нахрен тебя в рай? Ты там со своими… вопросиками… Все кущи… обрыгают.

— Продышался? Теперь попробуй проморгаться. А то ещё у людей понос бывает… «Даже волос не упадёт с головы без промысла божьего». Так что, ты харч метал не просто так, а по Его промыслу. Итак, если бог есть, а я в него не верю, то такова воля божья. Кто я такой, чтобы спорить с Вседержителем? А если его нет — то чего мне в него верить? Теперь смотри: если Он есть и я, по воле Его, в Него не верю, то за что меня наказывать? Когда у тебя на лесосеке дерево не в ту сторону падает — ты дерево винишь, или лесоруба криворукого? Мораль: если бог есть, то неверующий человек попадает в рай. А если нет, то — однохренственно. Виноват — однохристианственно.

— Ну, ты, бояричь, круто… уелбантуриваешь. Всё… вся панорама в… твоим факеншитом забрызгана!

Откуда он такие слова берёт?! Я же… Следить! Следить надо за своей речью! А то будет как у того ребёнка в видео: учит с мамой стихотворение «Ласточка с весною…», а разговаривает в три загиба по матери. А матушка радуется.

— Ты перестань… панораме радоваться, а прикинь следствия. Из того эпизода в раю, который «грехопадение» и «первородный грех».

Всё, пищеварение и дыхание стабилизировалось. Пара рефлекторных сглатываний и… и снова «рублёвые глаза».

— Это ж… это ж получается… крёстная жертва…

Это ж какой мощности мозги вырастают в тиши местных чащоб и буреломов! Вот же — «железный дровосек», а умище-то… На лету просекает.

Мне самому потребовалось 12 лет после написания того эссе. Однажды, стоя удивительно жарким северным летним днём посреди автомобильной парковки, я вдруг понял — почему в очевидной для меня логике никто никогда не рассматривал эту историю.

Что ж, «железный дровосек» в «Волшебнике Изумрудного города» просил у Элли сердце, мозги были заботой Страшилы. Потому как с мозгами у «железного дровосека» — всё в порядке. И в «Святой Руси» — также.

— Правильно понимаешь. Если нет преступления, то нет и наказания. Адам и Ева были не изгнаны, а выпущены. Нет и «первородного греха». Господь бог пожертвовал величайшей ценностью своей — сыном своим, обрёк его на муки мученические, на казнь страшную и позорную. И теми страстями господними спасено человечество от гнева господнего, очищено от греха первородного. От чего спасено-очищено? — От ничего?

Чимахай ошарашено смотрел на меня.

— Но ведь… он же того… помер…

— Почему? Этот текст тысячи лет учили сотни тысяч детей. То есть, идея искупления первородного греха — его личная. Парень ошибся, понял неправильно, не дочитал-недоучил. И вот, Иисус из Назарета, сын плотника, полез на крест и принял смерть мученическую. Потому что двоечник. Мне искренне жаль этого парня и, особенно, его маму. Но восхвалять его, прославлять за смерть от недоученности… извини. Это если он человек. Если же он бог, то «всё в его власти». Соответственно — уровень мук, силу боли он выбирал себе сам. «Ах! Побейте меня!». Мазохизм — называется. Ну, подросток может прыщи на заднице ковырять — будет больно. Может смазать их мазькой — не больно, но чешется. А вот если задницу регулярно мыть — то и вовсе не появятся. Свобода выбора: сколько неприятностей захотел — столько получил.

— Эта… или — на крест… или — задницу мыть… Погоди малость…

Старательно глядя, ни на мгновения не отрывая от меня взора, он кинул за борт ведёрко на верёвке, вытащил его, полное воды, и, погрозив мне пальчиком, приговаривая: