Александр Богатырёв - Два дурака на чемодан алмазов

— Так переселяйтесь сюда и живите. — тут же последовало предложение. Причём заявлено было с прямодушной непосредственностью. Которая тут же покорила Василия. — Честно, мне без вас было очень скучно.

— Но… Мы как бы не хозяева этого мира. Мы тут гости. Вот пришли к вам погостить. — осторожно заметил Василий.

— И хорошо! У меня очень давно не было вообще никого, чтобы просто поговорить. Даже гостей. Приходите чаще. Я буду очень рада вам. Всегда.

— А прежние куда делись? Умерли?

— Что вы! Они все были давно почти бессмертными! — воскликнула девушка.

— А где они тогда?

Девушка погрустнела.

— Они Ушли. — печально сказала она.

— А почему? — не унимался Василий.

— Им стало тесно в этом мире. Они хотели стать чем-то большим.

— И как? Стали?

— Да. Стали. Причём уходили они долго. Сначала небольшая часть. Потом больше. Всегда кто-то не желал, идти Выше. Оставались. Но рано или поздно в них вырастало новое поколение и оно устремлялось Ввысь. В конце концов, их осталось совсем немного. И они, Оставшиеся, однажды не выдержали. Собравшись все вместе, долго решали идти или не идти. Решили идти. Тем более что Ушедшие их Звали. И они ушли. Эти последние. А я осталась одна… Но теперь всё хорошо — вы пришли!

— Бедная ты наша! И сколько же ты тут одна сидишь?

— Уже четыреста восемьдесят девять лет, два месяца и одиннадцать дней было.

От названного у Василия отвалилась челюсть.

— Ну нифигасссе!!! А всё выглядит так, как будто бы вчера ушли и вот-вот вернутся.

— Я старалась сделать так, чтобы всё осталось как было. А вдруг они возьмут и вернутся… Да и материалы тут практически вечные…

— Бедненькая! И как же это тебя так угораздило одной остаться! — искренне посочувствовал ей Василий.

Он обратил внимание на то, что стал к ней относиться как к живой. Да она и вела себя как живая. Вот только прикоснуться к ней было нельзя.

— Давай я тебя назову… Гайяна! А то как-то не по-человечески…

— Хорошо! — с энтузиазмом согласилась она. — Меня так давно никто не называл… И не звал…

Но тут, неожиданно сам Василий покраснел. Но так как вопрос жёг язык, он всё-таки задал его.

— Извини… А тебя так те люди запрограммировали, что ты такая… живая?

Гайяна просияла. Видно ей этот вопрос наоборот доставил удовольствие. И потом её будто прорвало.

— Нет. Изначально я была обыкновенным искином. Но потом, когда я смотрела на людей, мне почему-то захотелось стать ими. Или кем-то из них. Это так тоскливо быть одной, быть сверхмогущественной и вместе с тем, одинокой. Люди ко мне хорошо относились, но чувствовалось то, что они не воспринимают меня как равного себе. А потому я захотела стать. А после они стали сами… сверхмогущественными. И мне поэтому, стало не только тоскливо, но и немного завидно. Ведь я не могла пойти с ними. Я не могла эволюционировать по их пути. Вообще мой путь и мой предел конечны…

Василию остро захотелось прижать её к себе, погладить, успокоить. Слишком она была… Как человек.

— Но когда они ушли — я поняла, что у меня всё-таки есть путь. И стала делать из себя человека. Скажи, мне удалось это?

Соврать было сложно. Но Василий и не собирался.

— Да. Тебе даже очень удалось. Ты — практически человек. В тебя даже влюбиться недолго!

Гайяна кивнула с благодарностью.

Да и иначе и быть не могло. Такой могущественный сверхинтеллект не мог не определить влёт когда человек лжёт, а когда говорит правду. Василий сказал правду.

— Вообще мне кажется, что это сделал преднамеренно мой создатель. — продолжила Гайяна. — Он закладывал в меня первоначальные качества. В том числе и эмоции. Я не могу это помнить, да и записей не сохранилось… И я ему очень благодарна за настоящую жизнь, а не существование. За то, что я есть.

Василий заметил, что его всегдашняя паранойя стоявшая сторожевым волкодавом всегда, когда он открывал дверь в иной мир, сейчас спит.

Крепким, здоровым сном.

А ведь как получалось — сидит он здесь и болтает с, по сути, Богом этой планеты. Точнее очень симпатичной Богиней. И… ничего!

Впрочем… Если рассуждать логически, то в случае её агрессивных намерений, он бы и секунды не прожил.

А тут вона — сидит перед ним, хоть и в виде голограммы, и травит душу.

Василий размяк. Но потом у него в голове «щёлкнуло». И проснулся стародавний хватательный рефлекс.

Ведь если посмотреть здраво на всё, что его окружало — это была даже не халява.

Это Мегахалява. И не попользоваться ей — самый страшный грех. Наказание за который, по твёрдому убеждению Василия, может быть только самая лютая казнь.

Всё-таки он был когда-то студентом. А как и всякий студент его мозги были заточены на немедленную утилизацию любой халявы. Причём не просто на сто процентов, а на все двести.

Но также было у него и другое ограничение — на жадность.

Жадность он считал — «смертельной халявой».

Поэтому, быстренько пробежавшись по действительно насущным своим потребностям он с некоторой опаской определил первоочередные и приготовился их осторожно озвучить, боясь что «вдруг-сон-кончится-и-проснусь». Халява действительно, как он ни готовился и не стремился к такому, была воистину сказочной.

— Слушай! Извини, но тут такое дело… А у вас больницы и медицина действуют?

— Конечно! — Удивилась Гайяна. — У нас все поликлиники и больницы автоматизированы. Я их всегда держала в самом наилучшем состоянии. Действуют. Не сомневайся…

— А тебе нужно подлечиться? — встревожилась она.

— Ну… Не только мне бы… — смутился Василий. — У меня тут слегка гастрит… Давний. Ещё с университета.

Гайяна прищурилась.

— А тебе разве не делали чистку генов и модернизацию с оптимизацией обменных процессов? — с удивлением спросила она.

— Ну… — ещё больше смутился Василий. — В том мире, откуда мы пришли, этого ещё не додумались делать…

— Так давай я хоть прямо сейчас! Сейчас транспорт вышлю и через час уже будешь в лучшем виде! — засуетилась Гайяна.

На Василия надавил страх. Ему вдруг вспомнились целые табуны американских фильмов про чернейшее предательство и обман. Но желание стать суперменом (а он не сомневался, что после этого он как раз и станет суперменом) пересилило страхи.

— Давай! — решительно сказал он и поднялся из-за стола.

Собеседница тоже поднялась. Обхватила плечи руками посмотрела на улицу. Там как раз тихо, и без звука подкатился экипаж. Весь в цветах и фигурных барельефах.

— Он что, из золота? — с подозрением спросил Василий.

— Нет. Просто покрытие золотом. Ведь этот металл очень устойчив к коррозии. И для тех, Ушедших, его цвет был очень приятен. Говорили — Свет Солнца.

— У-у! А не дорого?

— В смысле энергоёмкости затрат на производство?