Артур Прядильщик - Прозрачные воды южных морей

Но Бао был тертым калачом:

— Да мне положить! Счет оплачивает тот, кто остается последним. А кто не спрятался — я не виноват! А кому не нравится — может обратиться к моей krisha!

Бенни, сбежавший из-за столика еще раньше Датча, заметил:

— Кажется, болезнь прогрессирует… Если за Гензелем начнет охотиться Эда… чисто из спортивного интереса… Роанапра превратится в филиал «Фоллаута» — нам «отцы»… и «матери» спасибо за такое не скажут!

— Эй! — Вот теперь Бао уже забеспокоился. — Харэ меня пугать! Чё за Гензель-Хрензель?

Грохнул выстрел — одна из бутылок за спиной Бао разлетелась вдребезги.

— Ты чё сказал, нах! — Реви, набычившись, стала подниматься. — Ты как его назвал, нах!

— Ничего-ничего, Реви-чан! — Заулыбался Бао. — Тебе послышалось… Вот, Датч подтвердит.

И перевел умоляющий взгляд на Датча. Тот, постаравшись не улыбаться слишком широко («Выздоравливает, девочка! Выздоравливает!»), вопросительно поднял бровь в сторону пустого места на полках и выразительно потер большим и указательным пальцем. Бао обреченно вздохнул и кивнул.

— Реви, тебе послышалось! Правда! — Подтвердил довольный негр.

Когда инцидент, на который, кстати, почти никто из посетителей бара не обратил внимания, был замят, Бао наклонился к Датчу:

— Ну, так что за… ну, ты понял, да?

Датч зашептал ему на ухо:

— Есть один чувак… Бабы ему пистолеты отдают подержать… Сами! Делай выводы, Бао!

— Пиз#ец! — Выдохнул владелец «Желтого флага», натурально схватившись за сердце.

— Но об этом — никому! — Постаравшись не улыбнуться, погрозил пальцем Датч.

— Могила, чё! — И, наклонившись к уху Датча, прошептал. — А на Балалайку его напустить пробовали?

Этот девятнадцатиметровый катер в плане автономности был, конечно, не настолько крут, как торпедный 25-метровый «Элко» «Лагуны» (такие катера, как «Элко», в годы Второй Мировой, говорят, Атлантику спокойно пересекали). Но для не совсем законных целей семьи Чоу — подходил идеально. Небольшие грузы, десяток пассажиров — все это запросто.

Вначале катер был выведен из состава Советского ВМФ и передан Китаю. А потом — столь же благополучно списан и там. Короче на пять метров и легче на сколько-то тонн, чем «Элко» «Лагуны». Скорость, даже с дизелем, имел ощутимо больше, чем «Элко» и мог спокойно оторваться от очень многих…

Мореходность, правда, не та… совсем не та — всего-то четыре балла, но тут, в Малаккском проливе, этого хватает за глаза.

И размеры помещений… совсем не «лагуновский» «Элко». Правда, нам, неприхотливым китайцам, много квадратных метров, как известно, и не нужно.

— Глиссирующий реданный торпедный катер! — Важно повторяла мадам Чоу. — Проект 123-К! Камазамолез !

Мое новое рабочее место. Полуофициальное.

Официальное в том смысле, что законы Таиланда позволяли шестнадцатилетнему немцу-гастарбайтеру работать в фирме «Перевозки Чоу» в должности курьера.

И неофициальное… Если досмотровые группы или береговая охрана обнаружат меня на борту, то я тут же считаюсь простым пассажиром. Курьер же. Ну, сидит себе в пассажирской каюте — и чего вы прицепились, господин офицер? По делам куда-то едет — запись в судовом журнале есть, документы в порядке, и вам спокойного моря, до свидания…

Фактически я выполнял функции охранника катера. Эдакий секьюрити. В набедренной кобуре — «Беретта-93» (конечно, не та, трофейная из Куалу-Лумпура, а другая, сравнительно «чистая»), в четырех местах по всему борту рассованы дополнительные магазины.

— Просто делай свое «Хлоп-хлоп», Сеунг. Разговоры разговаривать буду я.

Тоже часть работы, видимо. Стою за спиной и чуть сбоку от ругающейся с оппонентами мадам Чоу и делаю свое «хлоп-хлоп». Даже улыбаюсь иногда. Странно, но помогает — оппоненты ведут себя хоть и шумно, но за оружие не хватаются. Как-то странно ко мне люди относятся. Я имею в виду, посторонние, не из семьи Чоу.

Я крутею…

Как многие великие открытия, это было сделано случайно, но — после длительной предварительной работы.

Каждую неделю я приходил в тир сержанта Бауэра и делал упражнение «еженедельные полторы сотни». Между прочим, платил двести баксов за одно посещение: пятьдесят — за патроны, а остальное — за аренду пистолета. Свой «Вальтер» я светить не собирался и изнашивать — тоже (хватало отстрела одного магазина каждую неделю), так что пользовался арендованным стволом.

В самом конце выполнения упражнения, на последнем магазине, сорвался с троса щит с закрепленной на нем бумажной мишенью. Но я-то на эту мишень уже настроился. Я-то ее чувствовал . И упала она крайне удачно — тяжелый металлический лист воткнулся в грунт, а не упал плашмя на землю. И «десятка» мишени оказалась загорожена щитком, прикрывающим прожектор в семидесяти метрах от меня и в тридцати — от мишени. То есть между мной и мишенью.

А я к тому моменту застрелялся — всего-то последний магазин «добить» и бежать на работу. Ждать, когда повесят новую мишень было лень…

Ну, это как дали надкусить бутерброд (с маслицем и икорочкой), ты туда уже зубы погрузил, слюна выделилась, из желудка кричат «Давай же его! Давай сюда!», ты весь застыл в ожидании приятных ощущений от вкусовых рецепторов…

… а бутерброд вдруг выхватывают у тебя из рук! А на нем уже даже отпечаток твоих зубов имеется, и слюной твоей он щедро полит! И вообще, организм уже считает его законной добычей твоего желудка!

Не успел сообразить, как совершенно естественным усилием подправил «спицу-конус», чтобы она проходила над щитком прожектора, загораживающего цель. И нажал на спусковой крючок. После третьего выстрела сообразил, что происходит… и уже сознательно сделал еще три выстрела. И прочувствовал каждую пулю, вколоченную в «десятку»… закрытую от меня броневым листом!

А потом включил мозги, и оставшиеся пули вбил в дальнюю стену тира, добив магазин до конца…

Сержант Бауэр кинулся с униженными извинениями. Понятия не имею, кем он меня считает, но стелется передо мной, как… даже не знаю, как. Передо мной так никто не унижался. Неприятно. Только какому-нибудь моральному уроду, закомплексованному по самые уши, может быть приятно такое уничижение взрослого человека… даже пресмыкание.

— Извините, сержант. — Я положил пять зеленых «десяток» на столик. — Я вам мишень сломал. Если будет недостаточно, пришлите счет мадам Чоу. Я предупрежу ее, что у вас сегодня набедокурил.

Сержант Бауэр стал меня убеждать в том, что ничего страшного не произошло, что это просто оборудование старое, износившееся… И это, вообще, он, Бауэр, во всем виноват! В общем, полный аналог «Не извольте беспокоиться, ваш-высок-благородие! Холоп Бориска все починит и сделает в лучшем виде! И плетей сам себе всыплет!»