Александр Конторович - Смертник в серой шинели. Тетралогия

Я принял их в центральном зале. После того как монахи вместе с Котами тщательнейшим образом обшарили практически все помещения замка, здесь уже можно было разговаривать спокойно, не опасаясь того, что нашу беседу слушают еще чьи-то внимательные уши. В центральном зале имелось две ухоронки, из которых можно было не только видеть и слышать все, что в нем происходило, но при желании еще и стрелять. Оба этих места сейчас были заняты — в них сидели Коты.

Посольство состояло из двух десятков здоровенных мужиков, одетых с разной степенью крикливости. Зная о привычке горцев навьючивать на себя все то ценное, что когда-либо удалось захватить в походах и набегах, я ничуть не удивился, заметив у некоторых из них женские ожерелья и золотые цепи, обвивавшие ножны мечей. Особенно выделялся один из них, надо полагать, самый свирепый и основной в этой компании. Персонаж таскал на себе сразу дюжину перстней, причем те, которые, по-видимому, не налезли на его толстые пальцы, были нанизаны на золотую цепочку, висевшую у него на шее. Ножны его здоровенного меча (почти двуручника) были обмотаны разноцветными ленточками. Это настолько диссонировало со всем его внешним обликом, что я заметил это сразу же. Наверное, стоявший позади меня барон тоже обратил внимание на эту деталь. Он глухо засопел и крепко ухватился за рукоятку своего меча. Это было настолько не похоже на его обычное поведение, что я невольно повернулся в его сторону.

— Кто тут главный? — спросил разукрашенный детина, ни к кому конкретно не обращаясь.

— А среди вас? — отвечаю ему вопросом на вопрос.

— Я главный в нашем посольстве! Князь Генер! А кто ты — не знающий моего имени?!

Судя по всему, громила был о себе крайне высокого мнения и считал, что его должны знать все встречные и поперечные.

— Мое имя Сандр. Я являюсь лордом здешних земель. Я не знаю тебя и ничего о тебе никогда раньше не слышал. Не думаю, что я потерял что-то существенное. Кстати говоря, я и короля-то местного не знаю. До сих пор мне было как-то некогда с ним познакомиться.

Князь хмурится. Надо полагать, он ожидал иной реакции на свои слова.

— Я повелитель полутора тысяч всадников! Мое имя заставляет трепетать всех окрестных владетелей!

— Если им больше нечего делать, пускай дрожат. Ты прибыл сюда, чтобы меня пугать? В таком случае вы все ошиблись адресом.

— У нас был договор с прежним графом. Почему ты не хочешь его исполнять?

По-видимому, здешние горцы не признают обращения на «вы». Ничего удивительного: такое и у нас встречалось сплошь и рядом. Раз так, не будем метать бисер перед свиньями.

— Я ничего не знаю об этом договоре.

— Разве граф тебе не сказал?

— Я убил графа и занял его место. Поэтому у меня не было возможности подробно его расспрашивать о том, с кем и о чем он договорился.

— Об этом знали его придворные. Знал управляющий замком.

— И они тоже убиты. Мне некогда было разбираться, кто из них какую должность занимает. Косил всех подряд.

Посольство несколько ошарашено. Переговоров в таком ключе с ними никто никогда не вел. После некоторого замешательства князь продолжает разговор:

— Все равно! Договоры должны исполняться!

— Сообщи мне его суть, и я подумаю.

Генер думает. Потом поднимает голову:

— Ты хочешь обсуждать это при всех?

— У меня нет секретов от окружающих меня друзей.

— Хорошо. Ты сам этого хотел. Согласно нашему договору, мы имеем право ездить куда хотим и в любом составе. Солдаты не имеют права нам мешать. Взамен мы привозим в замок тот груз, что передает нам Одноглазый. Мы привозим также и людей. В том количестве, которое было оговорено ранее. Этого достаточно?

— Вполне. Договор расторгнут. И я не собираюсь его исполнять.

— Почему?

— Потому что я так хочу.

— Не слишком ли много ты на себя берешь? Ты представляешь, на чьей дороге стоишь?

— Мне на это наплевать. Если тебе охота кем-то командовать, так у тебя есть твои всадники. На равнине у тебя власти нет.

— Подумай хорошенько! Слишком многим ты рискуешь.

Поворачиваюсь к барону:

— А приведите-ка сюда нашего пленника…

Через несколько минут в зал вводят последнего захваченного нами адепта Молчащих.

— Кто ты? И каково твое место в Ордене? — спрашиваю у него.

Адепт озирается. Возможность убить себя у него наглухо заблокирована монахами. Двое здоровенных чернорясников стоят у него по бокам, контролируя каждое движение. А откусить себе язык он не может: в рот вставлено хитрое кольцо. Не мешая ему говорить, оно не дает возможности свести зубы. Руки у него связаны за спиной.

— Я Лорг, Ищущий.

— Принадлежишь ли ты к братству Молчащих?

Он и рад бы не говорить, но монахи, прежде чем ввести его в зал, напоили пленного отваром, вызывающим безудержную болтливость.

— Да! Я принадлежу к этому Ордену.

По моему знаку пленного выводят из зала.

Поворачиваюсь к князю:

— Ты удовлетворен? Как видишь, я знаю своих врагов. И это нас не пугает. А вот ты, князь, рискуешь многим. Ибо про меня тебе ничего не известно. Я бы посоветовал, прежде чем совать морду в пчелиный улей, выяснить, сколько там пчел и какое у них настроение.

— Спасибо! И сам как-нибудь разберусь.

Горец раздумывает какое-то время. Потом поднимает голову:

— По праву ли ты занимаешь это место? Признан ли королем?

На этот вопрос ему отвечает барон:

— Милорд Сандр сразил прежнего графа в честном поединке. Это произошло согласно всем нашим законам. Королю это может нравиться или не нравиться, но повлиять на существующее положение вещей он не может.

— Так, — кивает князь. — Я понял. Понимаешь ли, — обращается он ко мне, — что своим решением ты можешь вызвать войну?

— Понимаю. Но не понимаю ее причины.

— Люди, которые работают на Одноглазого, остаются без работы. Что они будут есть? И что будут есть их семьи?

— Пусть они вырвут с корнем красные цветы и посадят овес. Насколько я знаю, раньше вы как-то обходились и без них.

— Выживут не все. Их смерть будет лежать на твоей совести.

— С какого бодуна? Это не мои подданные. Забота об их жизни и благосостоянии — обязанность их князя.

— А что будет с людьми, которых мы привозили? Дашь ли ты денег за то, чтобы они остались живы?

— Не дам.

Горцы шушукаются. Столь полного и безусловного облома их посольство явно не ожидало. После недолгих переговоров вперед снова выступает Генер.

— Ты сам виноват. Я пробовал тебя убедить, уговорить — все бесполезно. Твой слуга сам подсказал мне выход — я вызываю тебя на поединок! И по вашим законам займу это место.

За моей спиной возмущенно сопит барон. Поворачиваюсь к нему:

— Не волнуйтесь, Лэн. Что с него взять? Нормальных доводов и аргументов эти люди не приемлют.