Александр Конторович - Смертник в серой шинели. Тетралогия

Ничего не попишешь – король был в своём праве. И вот весь личный состав Котов, поднятый по тревоге, занял свои места, приготовившись к любому развитию событий. От восстания городской черни до штурма казначейства вражеским войском.

Опустились кованые решетки, лязгнули замки на тяжелых дверях, намертво отрезая весь комплекс зданий казнохранилища от внешнего мира. Заскрипев, откинулись на петлях крышки колодцев – гарнизону будет нужна вода. Опустились заборола на бойницах, встали у них настороженные арбалетчики. Усиленные посты появились у каждого перехода, бдительно оглядываясь вокруг сквозь прорези тяжелых шлемов.

– И что же хочет сегодня увидеть Его величество?

Именно так и было написано в бумаге.

«Да будет он ныне Нашими глазами и ушами, дабы могли МЫ лично убедиться в том, что находится казна Наша в надежных руках…»

– Да, собственно говоря, милорд капитан, то же, что и всегда… – барон огляделся по сторонам. – А отчего не вижу я здесь одного из ваших сержантов? Их ведь у вас должно быть десять человек? Девять отрядов стоят во главе со своими сержантами – а где десятый?

– Присутствует при мне. В качестве личного резерва. Так предписано – и так исполнено. Сержант, в данном случае, мне не требуется – я командую ими лично. В крайнем же случае, это может сделать и мой лейтенант – и это тоже оговорено.

– То есть – в данный момент у вас некомплект солдат?

– Согласно положению об охранниках казны, допускается кратковременное отсутствие на постах – даже и в угрожающей ситуации, до десяти солдат и одного сержанта, – Старик монотонным голосом зачитал соответствующую строку указа. – Отсутствуют пятеро солдат и сержант Лексли. Один солдат болен – и находится сейчас дома. Двое выполняют мое задание по сопровождению помощника казначея – на что есть официальная письменная просьба хранителя казны. Двое солдат откомандированы в графство Ахат – для проведения дознания. Сержант же направлен мною на подворье ордена святого Вайта – о чем есть соответствующее распоряжение.

– Чьё, милорд капитан?

– Моё, барон. Я имею право и обязан проводить всевозможные, законом дозволенные и предписанные, меры в целях предупреждения всевозможных преступлений – сержант занят именно этим.

– У вас имеется просьба о вспомоществовании от приора ордена?

– Устная – этого достаточно.

– Мне тоже, милорд капитан! Однако же мне хотелось бы осмотреть и помещения казнохранилища. Не окажете ли вы мне честь проводить меня – ведь ваши солдаты туда никого не пропустят без соответствующего сопровождения…

– Пойдемте… – командир Котов повернулся к лестнице. – Советую накинуть плащ – в подземельях прохладно…

Пропустив гостя вперед, Старик повернулся к лейтенанту.

– Гарей – голубя на подворье! Что-то тут неясное происходит! Мы не сможем выйти в город еще, как минимум, три-четыре часа!

Королевский дворец.

– Увы, любезный барон… – развожу я руками. – Живя вдали от столицы, негде выучить правила хорошего тона. Общение с дикими горцами и лесными разбойниками слабо способствуют обучению, знаете ли… Правда, надо отдать должное – иные науки, наоборот, очень быстро запоминаются.

– А именно?

– Стрельба… рубка на мечах и прочие, не столь интересные для образованного человека, мелочи. Но вот выживать они, в отличие от правил хорошего тона, очень даже способствуют! Тут уж не до жиру – надо знать то, благодаря чему можно остаться живым!

«…Никакая гопота и шпана зеленая, никакой отморозок – даже и со стволом, просто так не наглеет. Особенно против вооруженного человека. Раз от молодняка борзость поперла – ищи рядом серьёзного дядьку, он всем этим и рулит…» – эти слова старшины из своего (а своего ли?) сна я вспомнил очень даже кстати! Ох, что-то мне смутно верится в то, что все эти придворные щеголи решили меня проучить по собственной инициативе. Да и Старик много чего успел порассказать о здешних порядочках. Кто такой этот барон – я уже знаю, и никаких иллюзий относительно того, чей именно голос я сейчас слышу, у меня нет.

Король это.

Точнее – его мысли, высказанные мне этим юнцом.

(Хм, юнцом? Да он старше меня!)

Но – ненамного. И свою жизнь защищать ему уж точно не приходилось.

Мне, откровенно говоря, тоже. Меч для своей защиты я ещё не поднимал. А вот в перестрелках с разбойниками участие принимал уже не раз.

Жуткое это ощущение – слышать, как в тело твоего товарища с хряском, разбивая звенья кольчуги и ломая кости, врубается арбалетный болт. Жуткое и неприятное. Но именно тогда ты начинаешь понимать, что выжить можно, лишь сбив того, кто готов сейчас выпустить следующий болт уже по тебе.

И ты стреляешь.

Превратившись в нерассуждающую ни о чем другом боевую машину.

«Локоть прижать! Руку держи ровнее! Выдох – лови цель!»

И выдыхаешь, накрывая тонким шпеньком мушки своего противника. А он спешит… Перезаряжает свое оружие. Сейчас так велик соблазн нырнуть за куст, ведь он не сможет там тебя увидеть! Да, тяжелый болт без труда пробьет эту слабую преграду. Но ведь ещё и надо увидеть того, в кого нужно попасть! А тебя не видно, листва мешает… и повернет своё оружие он влево… или вправо. Возьмет на мушку кого-нибудь другого. А вот когда он выстрелит, тогда уже можно тебе и прицелиться получше…

Но в этом случае в ваших рядах будет меньше ещё на одного человека. Вполне возможно, что им станет кто-то из твоих друзей – и вечером его место у огня будет пустым.

И что скажут другие – те, кто уцелел?

Какими глазами взглянут они на тебя?

Или вовсе не посмотрят – отвернутся, как от пустого места?

И что тогда?

А когда в замок приедут его родные… мать и отец, сестры и братья, какими глазами ты станешь смотреть им в лицо? А ведь придётся…

И ты сдерживаешь предательскую дрожь в коленках, стискиваешь зубы, успокаивая дыхание.

Мушка пляшет.

Твой противник спешит. Взводит тетиву, лезет в колчан за очередным болтом.

«Не спеши. Дождись, когда он перестанет двигаться. Когда замрет, прицеливаясь. В этот момент он будет видеть только свою цель – тебя или твоего товарища. Тогда и стреляй! Болта он заметить уже не успеет…»

Вот оно – застыл…

Палец плавно выбирает слабину у спускового крючка.

Чуть заметная задержка…

Щелчок!

В-в-ж!

Болт ударяет разбойника куда-то в грудь.

И массивная фигура сразу как-то сминается, становится меньше ростом…

– Заряжай! – крик сержанта вырывает из забытья.

И твои руки снова натягивают тетиву…

Встряхиваю головой.

– Знаете ли, любезный барон, каково это ощущение – видеть убитого тобою противника? Только что – грозного и страшного, блистающего мечом и гордого собою. И теперь он лежит комом тряпья на пожухлой траве?