Rein Oberst - Чужой для всех

— Не потеряю. Разрешите выполнять.

— Давай, давай, Клим.

— Есть. Пошли за мной, гражданочка, — толкнул он на выход Веру.

Майор Умов посмотрел Дедушкиной в спину и зацокал: — Красивая чертовка. Как я ее раньше не приметил, — затем захлопнул уголовное дело и бросил папку в несгораемый сейф. Щелкнул замок. — На сегодня все… А может шоколадницу вызвать? Для Розы я до утра в штабе… Нет, на сегодня все… — подавил он нахлынувшее похотливое желание. — Слишком дело серьезное, раз в столице всех на уши поставили…

Вера не понимала, что с ней происходит. События разворачивались так быстро, что она не могла их осмыслить, найти причинность всему происходящему. Кроме того, патологическое недоверие к органам НКВД, физическая и душевная боль, оставшаяся после столкновения с ними, подсознательно толкали ее искать подвох во всех их действиях. Она была готова к самой худшей развязке событий. Тем не менее, сюжеты менялись один за другим и разворачивались как в красивом кино. Вера себя чувствовала не участником, а наблюдателем картины. Вот заключенную девушку вдруг подняли среди ночи и в страшную непогоду повели к начальнику лагеря. Вот ее переодели от чулок до шляпки, перед этим предоставив 20 минут времени на мытье тела, выдав два ведра нагретой воды. Вот ей предложили стакан горячего чая с куском белого хлеба и маслом. Затем томительная трехчасовая езда на машине до Коноши по разбитой дороге. Вот небольшой железнодорожный вокзал, поезд, красивый вагон, купе, обходительный офицер и тяжелый, постоянно прерывающийся, под стук колес, сон. Вот… Москва! — сердце девушки замерло от величия столицы, от строгости и чистоты военных улиц, красоты скверов и бульваров, отливавших позолотой октября. — Куда ее везут? Зачем? Хоть бы кто-нибудь, объяснил, — но в «воронке» молчание, косые надменные взгляды функционеров госбезопасности.

И только когда один из офицеров, сопровождавший ее подвел к красивому дому и четко произнес: — Пришли. Поднимаемся по лестнице. Ступеньки. Будьте осторожны, не упадите, Вера Ефимовна, — у нее наступило просветление в голове. Она осознала, что это не сон, не кино, это новые реалии ее жизни. В ее судьбе наметился крутой поворот. Кто-то вклинился в ее жизнь настолько могущественный, что чудесные превращения из узницы в принцессу по его велению произошли в течение одной ночи. Она поняла, что после этих событий должно быть все по-другому, только хорошее, никак иначе.

— Что вы сказали, товарищ капитан? Вы сказали, Вера Ефимовна? — девушка остановилась и удивленно посмотрела в строгие глаза офицера. — Вы произнесли мое имя и отчество, я вас правильно поняла? — офицер немного смутился от такого проникновенного взгляда, от этих ясных, лучистых глаз. Он кашлянул. — Мы пришли, Вера Ефимовна. В квартире под номером 93 вы будете жить. Одну минуту, — офицер достал из кармана ключ и отворил дверь, — заходите.

Вера переступила через порог своей квартиры. Высокие потолки, яркий свет от люстр, добротная мебель, ковровые дорожки, — это сказка, — подумала она, остановившись в нерешительности.

— Смелее, Вера Ефимовна, проходите дальше.

Вера робко прошлась по просторной гостиной комнате.

Здесь ее ожидал еще один сюрприз, от которого она чуть не лишилась рассудка.

— Мама, мамочка! — вдруг услышала она голос своей дочери Златовласки. Она обернулась… и, увидев свою кроху, побледнела, схватилась за сердце и чтобы не упасть оперлась рукой о спинку стула, но найдя в себе силы, выпрямилась и подхватила на руки дочь. Слезы радости побежали из ее глаз. Она зарыдала от счастья. Девочка крепко прижалась к матери и тоже заплакала, хотя плакать ей вовсе не хотелось.

Капитан госбезопасности Володин и сотрудник управления НКВД Решетова – высокая статная женщина средних лет с миловидными чертами лица, стояли рядом и не мешали этой встрече.

Первой опомнилась девочка. — Мамочка, отпусти меня. Пойдем, я покажу тебе свою куклу.

— Доченька, моя любимая, ягодка, моя сладкая, солнышко, сейчас, — шептала Вера, целуя Златовласку. — Больше мы с тобой никогда не расстанемся, я тебе обещаю, — Вера медленно опустила на пол Златовласку и посмотрела счастливыми мокрыми глазами на офицера. — Спасибо, товарищ капитан, — ее голос дрожал от волнения. — Что я должна сделать для вас?

— Для меня? — удивился капитан и переглянулся с сотрудницей. — Ничего. Вы будете просто жить в этой квартире.

— Просто жить? Это все?

— Да. Пока все. Но есть еще особые условия. С вами будет находиться Аделаида Герасимовна. Она будет вам помогать справляться с домашними делами. Вы должны выполнять ее указания. Они просты и касаются только бытовых вопросов. Без ее разрешения выходить из квартиры запрещается. Все, что вам положено и не положено делать, оговорено в инструкции. Ее вам покажет Аделаида Герасимовна. Изучите ее и строго выполняйте. Ваш паспорт, продуктовая карточка также будут находиться у нее.

— Вопрос разрешите, гражданин начальник?

— Я для вас уже, товарищ капитан. Капитан Володин.

— Насколько я вас поняла, — смутилась Вера, — в лагере я была заключенной за колючей проволокой, а здесь я заключенная в красивой клетке за четырьмя стенами. Это так?

— Не совсем так. Вам будут разрешены ежедневные прогулки с дочерью в сквере, походы в театры, в кино, посещения магазинов. Но…

— Под присмотром Аделаиды Герасимовны? Вы это хотели сказать?

— Подружитесь с ней, Вера Ефимовна, — уклонился от прямого ответа офицер, — и вы не будете себя чувствовать скованными в своих действиях. Идет война, это вынужденные меры предосторожности, — офицер осмотрелся кругом. — Квартира большая. Всем места хватит. Где что находится, как пользоваться бытовым приборами вам покажут. Сегодня уже поздно, вам надо отдохнуть. Отдыхайте, Вера Ефимовна. Не думайте о плохом. Завтра вас осмотрит врач. Если понадобится – назначит лечение. Подойдет фотограф. На память сфотографирует вас с дочерью. Если вы пожелаете со мной поговорить, то можете позвонить по телефону. Номер имеется в той же инструкции. Какие есть еще вопросы ко мне.

— Больше нет вопросов, гражданин… товарищ капитан.

— Меня устроил ваш ответ. До свидания, Вера Ефимовна, — капитан приложил руку к фуражке и, уходя, многозначительно кивнул головой сотруднице…

Лаврентий Павлович Берия был приятно взволнован. Он выполнил поручение товарища Сталина. Он разобрался с «Арийцем» – этим хитрым и опасным врагом. Он знает о нем почти все и мало того – тот завербован. Подтверждение тому он держал в руках. Берия доброжелательно посмотрел на сидящего напротив заместителя и вновь прочел текст шифровки:

Операция «Olbricht» вступила в завершающую стадию. «Ариец» подтвердил желание сотрудничать. Его условия: предоставление гарантий жизни, здоровья жене и дочери, оставшихся в России; возможность корректировки дат некоторых наступательных операций на Восточном фронте. Первый шаг: готов передать достоверную информацию о стратегических намерениях Англии. Жду дальнейших указаний'