Василий Панфилов - Улан [СИ]

— Присаживайся, — флегматично отреагировал Владимир, — щей будешь?

Парень было удивился, видя такое спокойствие, но быстро отошёл.

— Буду! — И засмеялся, — В конце-концов, не каждый может похвастаться, что ел за одним столом с имперским князем и тот сам наливал ему щи!

Причина такого спокойствия проста — перегорело. Ну что такого может быть на приёме? Дадут новое звание или орден, может имение какое или денег подкинут. Интрига заключалась в том — что он не знал, какая именно “плюшка” ему обломиться. Но откровенно говоря… устраивала любая.

А если вдруг не устроит… Нет, ну мало ли — пусть он и патриот России, но всё может быть… Так вот, если не устроят, то было приглашение на военную службу — от Марии-Терезии, от её супруга Франца-Стефана, от французского Людовика XV, от испанского Карла III и целой кучи монархов поменьше. Все они обещали ему полк под командование, а Людовик XV ещё и поместье — причём немедленно…

Чтобы доставить улана в Зимний дворец, императрица прислала карету с парой лакеев на запятках. Кстати говоря, лакеям там было вполне удобно, да и нужны они были не только для “понтов”. Открыть дверь кареты и помочь выбраться — это не самое главное, важнее были сильные руки, помогающие вытаскивать увязшую карету из грязи. Ну да, погода была такая, что не слишком-то и понятно — одевать обратно колёса или ехать на полозьях…

Впрочем, доехали благополучно. Доехали — потому что в качестве чичероне [84] Чичероне — проводник, гид. к князю приставили Якова. Молодой чиновник шёл сзади-справа и негромко подсказывал — куда повернуть. Тимоню тоже пропустили во дворец и денщик шёл чрезвычайно важный, свысока поглядывая на лакеев и слуг.

Нужно сказать, что какой-то повод для гордости у него был — денщик, особенно доверенный, занимал достаточно привилегированное положение в мире слуг. Ну и Тимоня гордился ещё и тем, что ПОКА он — слуга единственный, да ещё и у имперского князя. Статус, между прочим, нешуточный — Владимир уже выяснил, что служить к нему с охотой пошли бы и многие дворяне…

Шли по коридорам, затем через анфиладу залов. Нужно сказать, что народу навстречу попадалось много — и не только слуг. Были и явные дворяне, но скажем так — несколько потёртого вида. Вопросительно посмотрев на Якова, Владимир дождался ответа — “форма допуска” у всех разная.

— Кто познатней да в фаворе, могут и поближе пройти, ну а остальные едва ли не в передней толкутся, — несколько образно выразился Сирин.

Наконец, сопровождающий их лакей замедлил шаги, сделав их ещё более торжественными. Жезлом он сделал отмашку и стоящий у дверей красномордый глашатай объявил певческим басом:

— Его Высочество, Имперский князь Грифич, принц Рюген!

Сказав это, он отошёл в сторону, освобождая проход.

Императрица поднялась с кресла и сделала несколько шагов навстречу — большая честь, если знать о неважном состоянии здоровья.

— Так вот ты какой, принц из сказки, — удивительно женственным голосом сказала она, лукаво улыбаясь и протянула руку для поцелуя.

Улан склонился по всем правилам и еле заметно прикоснулся губами к нежной, надушенной коже.

— Ваше величество, — нейтрально поприветствовал он Елизавету, едва заметно улыбаясь и откровенно разглядывая.

Была в нём такая черта, что если начинали сдавать нервы, вылезала какая-то наглость.

— Ну что, хороша? — кокетливым голосом спросила Государыня.

— Сбросить бы вам лет десять, — “кобелиным” голосом ответил экстремал.

Императрица расхохоталась по девичьи и хлопнула офицера веером по плечу:

— Вижу, вижу… Погибель бабья… Ладно, повеселимся потом, а сейчас — торжественная часть.

Тут она сделала рукой еле уловимый жест, после которого музыка и разговоры утихли.

— Князь Грифич, принц Рюгенский… Три с половиной года назад ты поступил на мою службу в качестве рядового улана. Не стал чванится родом и требовать привилегий — ты делом доказал, что являешься настоящим князем из старинного рода, завоевав себе славу воинскую. Много славных дел числится за тобой — ведомо нам, что именно ты остановил атаку драгун при Кунерсдорфе и от тебя улепётывал Фридрих после той баталии. Ведомо и о Битве на Мосту…

Елизавета остановилась, делая драматическую паузу и одновременно переводя дух. Стоящий напротив неё попаданец хорошо видел, что речь далась ей совсем нелегко…

— Много хорошего сделал ты в эту компанию и не зря государи иностранные наградили тебя орденами. Я тоже не хочу быть неблагодарной и жалую тебе орден Святого Александра Невского и звание подполковника уланского!

Были овации, возгласы “Виват!” и прочие изъявления восторга от придворной публики. Сам же князь только поклонился слегка, но зато сумел выразить благодарность глазами и судя по ответной улыбке Государыни — удачно. Затем посыпались и другие плюшки — звание поручика “за штатом” (но с жалованием! [85] Но с жалованием! — Звания “за штатом” обычно не оплачивались и были почётной синекурой для состоятельных бездельников. ) Семёновского полка, два невнятных придворных звания… Как понял Владимир, они нужны просто для того, чтобы их обладатель получал какую-то денежку и имел право приходить во дворец без лишних церемоний.

Снова началось веселье и танцы, а поскольку сама Елизавета танцевать не могла, то просто сидела в кресле, наблюдая за придворными. Князя от себя она пока не отпускала, велев принести ему табуреточку. По понятиям русского двора — честь немалая.

Государыню интересовала масса вещей, но ход её мыслей был причудлив настолько, что спортсмен никак не мог понять логику. Сейчас она расспрашивает о военном походе, тут же перескакивает на фигуры танца, затем на обсуждения Большой Политики, дуэльные поединки…

— Так значит, не встречал равных? — странным тоном произносит императрица.

— Нет, Государыня. Когда помоложе был, да — встречал я мастеров биться на клинках и на кулачках куда сильней меня. Но вот за последние… Да года три, пожалуй — нет.

— А среди немцев — там, говорят, знатные кулачники…, — чуточку ревнивым голосом спросила женщина.

— Не сказал бы, — пожал плечами офицер, — для меня они все — как детишки малые. Какая разница, кого розгой отстегать — восьмилетнего сорванца или семилетнего.

— Детишки, значит, — засмеялась Елизавета, — ой уморил! А Орловы?

— А что Орловы? Я вон, ещё когда сержантом был, с франзузскими кирасирами схлестнулся… Каюсь, сильно нетрезв был… Ну и положил их почти два десятка. Правда — и самому прилично досталось, народ там крупный служит, да французы большие мастера на кулачках.

— А я думала — это просто байка какая, — произнесла немолодая женщина, с новым интересом поглядывая на экстремала.