Максим Казакевич - Двое из будущего

– Двести тысяч…. Огромные деньги. Нам бы они очень пригодились.

– Да, – согласился я, – но продавать ему акции? Я буду против.

Мишка кивнул.

– Да, я тоже. Но деньги нам необходимы. Наших средств недостаточно для быстрого развития.

– И что делать?

Мишка пожал плечами. Он думал, хлебая из чашки горячий чай, закусывая золотистым масляным блином. Я ему не мешал – у него опыта в таких делах поболее чем у меня.

Наконец, он отставил чашку в сторону, вытер жирные пальцы платком.

– Придумал? – спросил я его.

– Придумал, – ответил он. – Нам надо бы создать банк.

– Зачем? Что нам может дать банк? Какой от него прок?

– Зря ты, – укорил он меня, – очень многое что может дать. Вот ты скажи, сможем ли мы внедрить в производство все наши "изобретения"? До семнадцатого года?

Вопрос был риторический. В свое время мы исписали две тетради, вспоминая будущие изобретения. А потом еще несколько тетрадей исписали дополнениями к этим изобретениям, записывая все, о чем только могли вспомнить. И чтобы изобрести все это и тем более внедрить в производство нам даже жизни может не хватить. Успеть освоить хотя бы десятую часть….

– Ну, ладно, тут ты прав. А банк нам в этом деле как поможет?

– Ну, вот представь себе, – начал объяснять мне Мишка, – изобрели мы, допустим…. презерватив. Что нам надо будет для его производства? В первую очередь латекс, в качестве сырья. И не такой, каким его добывают с каучукового дерева, а жидкий. Такой, чтобы как тесто облеплял…, э…, заготовку. А его сейчас на рынке вроде бы нет. Значит и его тоже надо изобрести. И вот, допустим, мы налаживаем с тобой производство этого латекса, и на это дело у нас с тобой уходит огромная сумма денег. Потом мы налаживаем производство презервативов и худо-бедно начинаем торговать. Все хорошо, но, чтобы наше сырье нам стоило как можно дешевле, нам для этого нужны будут объемы. А для этого надо будет расширять производство этих ган…, пардоньте за мой французский, презервативов. И это опять деньги и опять немалые. И так по спирали – увеличиваем объем сырья, увеличиваем производство изделий. Есть рынок сбыта – опять увеличиваем производства сырья, а следом за ним изделий.

– Ну? Это-то я понимаю, – недоуменно сказал я, – а банк как нам в этом деле поможет?

– Кроме презервативов, что еще можно из латекса делать? – спросил он меня и, видя мое затруднение, сам же и ответил. – Много чего! Например, медицинские перчатки, воздушные шарики, напалечники, чехлы…. Можно жгут резиновый сделать и резинку для трусов! Так вот…, мы будем выдавать кредиты тем, кто возьмется за производство этих изделий. И таким образом мы сможем поднять объемы производства исходного сырья и соответственно снизить его себестоимость. Понял?!

Логика мне была понятна, только я все равно был не согласен со своим другом. Ведь эти же самые деньги, что мы дадим в кредит, можно будет самим и пустить в свое производство. И выгоды нам от этого будет больше. Что и сказал Мишке, на что он, постучав себя костяшками по лбу, показал мне мои умственные способности.

– Вася, преимущество банков в том, что они могут брать у населения деньги под низкий процент! Ты понял? На наши, допустим, двести тысяч рублей мы в качестве банка сможем привлечь еще столько же, и уже на развитие производства будем кидать деньги населения.

И только теперь я понял всю логику банковской системы – взять дешевые деньги, пустить их в оборот, получить доход, вернуть то, что взяли и остаться с прибылью. В наше время банки, если мне не изменяет память, деньги брали не только у населения, но и у государства под довольно низкий процент. А еще брали кредиты за рубежом, где процентная ставка была еще ниже и там же стремились продать свои векселя. И на этих операциях очень хорошо жили.

– И заметь, Вася, что кредитовать мы будем только те производства, что будут выпускать продукцию по нашим лицензиям. А значит, помимо всего прочего, у нас будут очень быстро расти лицензионные отчисления. Теперь ты понял?

– Да, – кивнул я. И предложил, – А можно еще войти в долю в этих производств и контролировать их изнутри.

Мишка улыбнулся довольно.

– Ну вот, Василий Иванович, вот ты и стал настоящим буржуем! С чем тебя и поздравляю. Осталось только договориться с господином Сусловым о долях. Думаю, что можно предложить ему двадцать пять процентов от создаваемого банка. Банк же будет владеть "Русскими заводами" на сто процентов. Из них два процента акций "заводов" остаются в аренде на десять лет у Мендельсона и Попова. Считаю, это будет справедливо. Ты как?

Вариант вроде бы был неплохой. Правда наша доля падала до тридцати семи с половиной процентов у каждого, но зато увеличивалось количество доступных средств. А это очень и очень хорошо. И у нас с Мишкой все равно оставался контрольный пакет акций.

– Осталось только уговорить господина Суслова на этот вариант.

– Надо пробовать, – развел руками Мишка. – До чего-нибудь, да доболтаемся. Мне он кажется человеком разумным.

– Ты ж его даже еще не видел.

– А мне и не надо было на него смотреть, чтобы понять, что он не дурак.

– Это почему?

– Не зря же он пришел именно наше предприятие покупать! Видел где лежит прибыль. А то, что напился, так это случайно, с непривычки. Я, когда первый раз до безсознательного состояния выпил, тако-ое чудил…! Ужас…, – и от воспоминаний далекого юношества он передернулся. – Как бы нам встретиться с ним? Он тебе адреса не оставлял?

Я махнул рукой в сторону дома.

– Он у меня в комнате для гостей дрыхнет. Я даже адреса спросить у него не успел – отключился. Пришлось домой тащить.

– Здорово! – обрадовался Мишка и потер ладони. – Когда он проснется?

– Не знаю. Уже четыре часа как спит. Должен скоро.

Господина Суслова долго ждать не пришлось. Уже через двадцать минут он, щурясь на алое вечернее солнце и ежась от болезненного озноба, вышел из дома. Постоял на ступеньке нерешительно, запахнул мятый пиджак и зашаркал тапочками по выстеленным доскам до нашей беседки. Смущенно поздоровался с нами.

– Здравствуйте, – слегка склонив голову к Михе, сказал он. Потом ко мне, – и вы здравствуйте, Василий Иванович. Вы уж извините…

– Да ладно, бывает, – ответил я ему и жестом пригласил за стол. – Присаживайтесь.

Суслов опустил свое тело на край стула.

– Мне так неловко, честное слово. Со мной никогда такого раньше не случалось, – снова принялся извиняться он, но был бесцеремонно мною прерван.

– Бросьте, пустяки. Со всеми такое бывает. И прошу вас, об этом больше не надо. Мы все понимаем.

– Хорошо, – вынужденно согласился Суслов и поморщился от сильной головной боли. – Всегда так болеешь, когда выпьешь? – спросил он и, получив утвердительный ответ, вынес вердикт. – Водка дрянь – ее пить нельзя. Правильно нас батюшка крестом по хребтине наставлял.