Павел Носов - Второй шанс

На доспехи я смотреть даже не стал, не мой фасон и размер. Стойку с мечами тоже прошел. А вот возле копий остановился, стал осматривать и примеряться. Сейчас у меня есть полутораметровое копье с каменным наконечником. Что меня в нем не устраивает? Первое, конечно, наконечник. Обсидиан очень острый, но хрупкий и легкий. Второе – это длина. Мне кажется, под мой рост, и если я не буду использовать постоянно копье как метательное оружие, то оптимальным будет где-то метра два. Есть тут у нас такие? Есть. Взгляд мой сразу прикипел к изделию из темного, даже на вид тяжелого дерева с острым листовидным наконечником на конце сантиметров двадцати длиной. Грани у наконечника были заточены. То есть по сути это был кинжал без гарды, насаженный на древко высотой в мой рост, что в сумме и давало искомые два метра. Им можно не только колоть, но и вполне успешно резать. Взял изделие в руки, прикинул вес – тяжелое, но не чрезмерно, хорошо. Лезвие: железо хорошее, заточка дрянь. Исправимо.

Борат, посмотрев на мой выбор, хмыкнул, но ничего не сказал. Ладно, теперь остальное. Остальное меня не устроило решительно. Все представленные кинжалы и топоры мало того, что были из плохого железа, так еще и рукояти их были сделаны под детские ручки местного населения. Палицы тоже были мелковаты и легковаты для меня. Да, проблемка. Чувствую, что все оружие мне здесь придется делать по индивидуальному заказу. Ничего так и не выбрав, я подошел к Борату:

– Слушай, когда мы вчера вечером совещались в доме, я на стенах оружие видел. Может там что получше есть?

– Сомневаюсь. Там обычно вешают или совсем старое или негодное. Кто хорошее оружие будет на стену вешать? Но, если хочешь, пойдем, посмотрим.

Пошли. Вчерашний зал теперь был освещен солнечным светом, пробивающимся из окошек-бойниц. Осматривая развешанные на стенах образцы вооружения, я подумал, что Борат был прав. Хлам, поломанный и древний. Зачем на стены вешали – загадка. Может быть, только из-за их древности. А потом, почти в самом углу, я нашел то, что мне понравилось. Полуметровый агрегат состоял из насаженной на деревянную рукоять металлической продолговатой биты с длинным цевьем, вдоль которого от самого верха были наварены рубящие треугольные кромки. В деревянной оконечности было просверлено отверстие, сквозь которое был продет потрескавшийся от старости кожаный ремешок. Когда я за него дернул, он с треском порвался. Булава была тяжелой, сидела в руке приятно и солидно. Поставив в угол свою неандертальскую дубину (пусть стоит, и так здесь всякой дряни полно), я подошел к Борату:

– Борат, мне нужно ремешок вот здесь заменить. И слушай, у нас время еще есть? Копье бы поточить.

Воевода забрал у меня булаву, повертел ее в руках, хмыкнул:

– Не знаю, откуда это взялось. Очень старое оружие, мы таким не пользуемся. Ремешок тебе сейчас подберем в оружейной, а времени точить нет, давно идти пора. Я тебе с собой камень точильный дам, время будет – сделаешь.

Когда мы с ним дошли до ворот, там уже действительно собралась большая часть участников нашей экспедиции. На довольно большой привратной площади я увидел сидящую на знакомой ольдовской телеге Айку, которая, радостно улыбаясь, махала мне руками. Сам Ольд стоял в стороне, у пристроенной к крепостной стене коновязи, и разговаривал с Уваром и воином в княжьих доспехах. Еще почти три десятка солдат и ополченцев в полном вооружении занимались последними приготовлениями к походу: кто возился с ремешками амуниции, кто поклажу в седельных сумках поправлял-раскладывал, а кто и просто болтал с товарищами.

Как здоровенный прыщ на розовой попе фотомодели, на площади, среди деловитой суеты, выделялся конь. Выделялся он, не только своими громадными размерами и окрасом, но и тем, что стоял поодаль от всех, привязанный к перилам ведущей в надвратную башню лестницы. Кони солдат, в основной массе собранные у коновязи, были невысокими, плотными, с короткой шеей и большой головой, все, как один, саврасой масти, с коротко постриженной черной гривой, обрезанными хвостами, и черными же чулками на ногах. Похожи они были на лошадей Пржевальского, которых я видел в зоопарке в родном городе.

Отдельно стоящий конь был угольно черен весь. Выше остальных лошадей в холке примерно на полметра, вороной красавец имел лебединую шею, стройные ноги, густые нестриженные гриву и хвост. Он был оседлан, что ему явно не нравилось, недобро косил на окружающих большим глазом, фыркал и хрипел, грыз удила, роняя пену из пасти, нервно переступал ногами, словно танцуя.

Это что, вот на этом звере мне ехать придется? Ну не знаю, не знаю… Еще с утра, помня о словах Увара о том, что мне предстоит знакомиться с полудикой степной лошадью, хитрый я выпросил у Сайки несколько морковок, имея в виду налаживание контактов со своим транспортом. Но теперь, глядя на это чудо, я понял, что надо было мне брать не сайкины морковки, а просить у Вити принести из кузни молот потяжелее, ибо другого способа сесть на этого коня, кроме как предварительно его оглушив, я не видел.

Однако, оглядев внимательно остальных стоящих на площади лошадей, я понял, что, если я хочу принять участие в походе, других вариантов, кроме как это черное чудовище, у меня нет. Если я попытаюсь усесться на лошадей дружинников, то выглядеть это будет в точности так, как если бы Дон Кихот пересел на осла Пансы. То есть, сидя на них, я спокойно могу прибавлять в скорости передвижения, отталкиваясь ногами от земли. А если вставлю ноги в стремена, то колени мои окажутся сильно высоко над уровнем седалища, где-то возле плеч. Конечно, неандертальцы, увидев такого всадника-паука, придут в ужас и сдадутся сами, в бой не вступая, но проблема в том, что в таком виде до этих самых искомых неандертальцев я просто не доеду.

Подойдя к отдельно стоящей группе руководителей экспедиции, мы с Боратом поздоровались со всеми присутствующими. Мне представили заместителя Бората, Виля, который шел старшим группы охраны обоза. По случаю непонятной обстановки, охрану решено было усилить, и в нее, кроме пятерки ратников, вошли еще пятеро охотников-ополченцев. Самым же главным отличием нового обоза от вчерашнего, была замена двигателя – вместо моей знакомой флегмы в телегу была запряжена пара лошадок, что, как я понимаю, должно было существенно увеличить скорость транспортного средства.

Ткнув пальцем в сторону черного чудовища, я поинтересовался у Увара:

– Увар, скажи мне, что я тебе плохого сделал, а? Этот твой конь меня убьет раньше, чем мы до диксов доедем.

По русски охотник разговаривал похуже Бората, но, с помощью воеводы, беседа у нас получилась довольно содержательная.

– Его зовут Берз, "Быстрый" по вашему. Да, он дикий немного, тяжело степняки приручаются. Но под седлом ходит. Другие наши кони тебе не подойдут, попробуй. Пойдем, при мне он меньше нервничать будет.