Павел Носов - Второй шанс

Инструкций по обращению с ездовыми животными мне никто дать даже не пытался, видно подразумевалось, что любой нормальный человек априори должен уметь обращаться с конем. Я сунул в руки Вилю свое копье, и мы с Уваром пошли через площадь к одиноко стоящему животному, вокруг которого на приличном расстоянии располагаться никто не рисковал. Пройдя полосу отчуждения, мы приблизились к коню, Увар первым, я, скромно, следом. На охотника вороной реагировал довольно спокойно, только затанцевал еще больше, а на меня, поверх головы хозяина, смотрел очень не добро.

Успокаивающе похлопав животину по крутой шее, Увар отступил в сторону и жестом предложил мне подходить к коню. Вся находящаяся на площади толпа с интересом наблюдала за представлением. Мне подумалось, что сейчас был бы очень уместен знаменитый вопль не менее знаменитого американского шоумена: "А сейчас готовьтесь к дрррраке!!!!"

На меня этот зверь среагировал ожидаемо. Подходил я к нему, естественно, спереди, что бы исключить попадание под любимый лошадиный прием – удар соперника двумя ногами сзади. Но арсенал этой твари оказался куда богаче. Когда я протянул руку, что бы взяться за повод, конь всем телом подался от меня и попытался встать на дыбы, что бы ударить меня передними копытами. Поняв, что это у него не получиться из-за привязанной к перилам уздечки, вороной резко подался к моей руке, ощерив пасть и собираясь меня укусить. Честное слово, я не хотел! Все вышеописанное действо на самом деле заняло доли секунды, конь оправдывал свою кличку и был действительно быстрым, но я оказался не менее проворным, а еще у меня были хорошие защитные рефлексы. Увидев, как башка этого монстра летит к моей левой руке, я, абсолютно машинально, ударил его в челюсть правой.

На площади стало очень тихо. Замолчали люди, замерли животные, остановились в полете птицы. Затих ветер.

Голова лошадки с треском врезалась в перила лестницы, проломив их, коня всем корпусом повело в сторону, здоровенные глаза его съехались к переносице, задние ноги подогнулись, и он уселся задницей на вытоптанную землю. Ошалело тряся башкой и всхрапывая, гордый сын степей пытался осмыслить сложившуюся ситуацию. Наклонился я к нему, прям к морде его ошарашенной, и тихо, проникновенно так, говорить начал:

– Ты что, фуфлогон плюшевый, совсем берега потерял? Ты на кого батон крошишь? Не то погоняло прилепили тебе. Не Быстрый ты, а Борзый, без меры причем. Слушай меня внимательно, босота доисторическая, еще раз хайло свое на меня разинешь, башку твою безмозглую вмиг откручу…..

Конь продолжал сидеть, раскинув задние ноги, по крупу периодически пробегали волны дрожжи. Начал я серьезно беспокоится, а не покалечил ли животину ценную, единственно для меня пригодную:

– Ну, ну, хватит притворяться, вставай давай, – это я ему уже прям в ухо шепчу, за повод у самых губ его схватив, пространство личное лошадиное нарушая всемерно, – давай, давай подымайся, – и поводом его тихонечко вверх подымаю.

Заерзал Борзый на попе, подняться пытается. Я ему по мере сил помогаю. Но тут уже скорее во вред помощь моя идет, вижу я по глазу его единственному ко мне обращенному, что боится он меня теперь до ужаса страшного, и есть у меня предположения резонные, что после нашего ухода молодежи здешней очень много работы привалит по уборке территории. Ну вот, поднялся, болезный. Стоит, дрожит, к перилам привалился. Я тоже рядом стою, рук ног не убираю, по морде, по шее да по крупу его поглаживаю:

– Ну что, борзота степная, будем урок закреплять? – говорю ему, и ногу в стремя вдевать начинаю.

Кстати, обрадовало меня очень наличие стремян в их упряжи. Великое это дело и для удобства эксплуатации транспорта непарнокопытного, и для боевых действий, с него ведомых. Вот попробуйте без стремян с коня что-нибудь мечом рубануть. Или копьем ударить. Да хоть и выстрелить! Ничего у вас не получится – снесет вас с седла к чертовой матери, упора-то нет никакого. Ежели только мышцы ягодичные чересчур развиты, круп коня обнять могут. А со стременем дело другое. Видно, по этому гоблины на лошадях и не воюют: не то, что стремя, седло еще не изобрели.

Ну вот, вдеваю я значит ногу в изобретенье полезное, а коник мой от страха в перила башенные, его же башкой и поломанные, всей своей тушкой вжаться пытается, подальше от меня оказаться. Ладно, дружище, хватит переживать, давай работать попробуем. Влез я в седло, ногу с трудом между конем и стеной втиснувши, поводья отвязал, в сторону ими повел, ногами слегка по бокам прихлопнул. Давай, Борзый, пошли вперед! И мы пошли. И еще пошли. И по кругу пошли, спешно нам зрителями очищенному. Шагом прошлись разок, еще разок, потом рысью. Повода слушается, не балует. Ну и ладно, ну и молодей. Вернулись мы с ним обратно к перилам нами испорченным, слез я с седла, морковку Сайкину из кармана достал, и протягиваю коню на ладошке. Треск разорвавшегося у лошади шаблона был слышен по всей площади! Мне показалось, он даже башкой помотал, типа бр-р-р-р, привидится же такое. Потом, недоверчиво на меня посмотрев, потянулся губами к угощению. А и молодец, съел, на тебе еще, есть у меня.

Думаю, подружимся мы с тобой. Сколько знаю примеров, когда крепкая мужская дружба с драки хорошей начиналась. Да что далеко ходить, вот он пример живой, перед тобой стоит, морковкой тебя кормит. Помню, когда в одной исключительно народной и чертовски демократической южной республике заграничной я, молодой боец жутко специальных войск со старшим сержантом, не менее жутким и специальным, в кровь и в кость зарубился нешутошно, приказ несколько неправильно истолковав и не согласившись с мерами дисциплинарного воздействия. А через некоторое время, уже в других краях, совсем чуть севернее, этот же старый сержант, но уже сверхсрочник, этого же молодого бойца, но уже прапорщика с прострелянной навылет тушкой, двое суток на горбу по горам пер, в перерывах между такелажными работами успевая от басмачей злых отстреливаться. И вынес, жизнь спас. А сам сгинул в Оше, пока прапорщик в госпитале медсестричек щупал. Вот она жизнь-то как поворачивается, Борзой. Ну ладной, стой-отдыхай, скоро в путь нам.

И пошел я опять к отцам-командирам рейдовым, копье свое вернуть взад и о времени выхода справиться. Ну и по дороге челюсть на место Увару вернуть, а то этот воспитатель коней степных в шок впал от моих методов дрессировки. Ну не он один, да. Смотрю, окружающие на меня как-то по другому поглядывать начали. Если раньше спокойно смотрели: ну здоровый, ну одежда странная, так ведь свой, на людей не бросается; то теперь во взглядах даже у воинов княжих испуг появился. Тпру-у-у, касатики, не боись, вас я бить не буду, нафиг вы мне не уперлись. На вас же в поход не поедешь.