Юрий Валин - Мозаика мертвого короля

— Парус! — приказал король.

Наш малыш Двинутый уже кружил вокруг «купца». На когге замедлили ход, зная, что удрать от змея всё равно не удастся. Взяли курс к берегу — логично, если что-то и позволит спастись одному-двум счастливчикам с потопленного корабля, так это узкие бухты и крутые утёсы Тюленьих Полей. В тесноте стурворм всех сразу не сожрёт.

Я подбодрил пинком замешкавшегося Борова. Парни занялись парусом и рыжий прямоугольник раскрылся над головами.

— Заметили, — доложил Борода, придерживая беспалой рукой дальнозоркую трубу.

— И у глупцов должны быть маленькие радости, — равнодушно заметил король.

Должно быть, на «купце» испытали истинный прилив восторга, углядев близкий парус. Действительно, вдвоём отбиться от стурворма куда как больше шансов. Минули прежние времена, когда змеиные пары безнаказанно и издевательски неспешно пожирали экипажи драккаров. В своё время Объединённый Флот почти извёл племя стурвормов. Хорошо вооруженные корабли, слаженные действия, наводчики с твердой рукой и острым глазом. Впрочем, всё это в прошлом. Объединённый Флот растворился в Океане, истинные бойцы давно на дне. Либо гниют в смрадных джунглях Жёлтого берега, либо их чисто обглоданные черепа скалятся у Крабьего мыса.

Дивное место тот Крабий мыс. Найти не сложно, — стоит пойти строго на юг. Четыре, если повезёт, три месяца плаванья открытым океаном. Потом нужно двинуться вдоль Жёлтого берега на юго-восток. Ошибиться трудно. Пустынные песчаные пляжи, пальмовые рощи, бесконечные отмели, кишащие жгучими червями и змеями, от укуса которых конечности чернеют и отваливаются за сутки. Там, дальше, если кто-то будет настолько глуп, что рискнёт двигаться ещё восточнее, откроется огромная бухта. Устья двух рек, светлые леса, продуваемые мягкими ветрами, здоровый воздух, в котором не держится лихорадка. Там должен был вырасти Южный Янтарь, — новая столица, нерушимый оплот великой империи, раскинувшейся по обе стороны океана. Теперь там скучает уйма парней, которым под водой снится родное прохладное небо и зимние серые тучи глорского побережья. Демоны меня поимей, мы действительно были лучшими бойцами Севера, и весь мир рыдал и целовал нам сапоги. Кто знал, что нам встретятся те глянцевитые твари на остроносых плетёных корабликах и мы даже не сможем сосчитать их тараканьи суда?

Впрочем, это было давно. Сгинул Лорд-Командор, растворились в бесконечном океане уцелевшие у Крабьего мыса дромоны и когги. Жёлтый берег шутя разметал песчинки великого войска. Кто-то смог укрепиться в новых городах и фортах, кто-то распробовал нутт и блаженно издох, жуя проклятые орехи, кто-то ушел вглубь Жёлтых земель. А кто-то имел глупость рискнуть и вернуться домой…

«Купец» шел прямо к нам. Замысел их капитана был прост — жаться ближе к берегу и защищаться вместе с нами. Возможно, ушлый купчишка тайно лелеял надежду, что ящер соблазнится драккаром. Действительно, зачем твари топить неудобный крутобокий когг, когда рядом узкий низкий корабль, набитый вкусной мускулистой человечиной?

— Сигналят, — крикнул Борода.

На мачте когга взвились два флага, — еще не все забыли код Объединённого флота.

— Предупреждают о змее, — сказал король. — Честный простофиля. Что ж, я восхищён. В наши-то времена соблюдать закон? Не жрите их, парни. Если не будут нам возражать, возьмём лишь груз. Честных моряков нужно уважать.

— Ваше Величество, Двинутого нужно подкормить, — сказал я. — Он честнее любого купца.

— Слышали лорда Либена? — король кашлянул-засмеялся. — Сдохнуть мне окончательно, а он ведь прав. Прежде всего мы обязаны позаботиться о нашей бедной зверушке. Скормим ему десяток-другой, не больше. Обещаю, — все двуногие с когга, что окажутся постройнее Хвоста, останутся в живых.

Парни почтительно засмеялись. Каждый из нас мог поднять Хвоста одной рукой. Парень был отменным стрелком, но год назад ему отбили потроха, и несчастный медленно подыхал. Ему еще хватало сил пустить три-четыре точные стрелы, но не у меня одного возникала мысль помочь бедняге ударом кинжала. Видят боги, достойному воину лучше околеть вмиг, а не растягивать столь паршивое развлечение на месяцы. Да он и сам это знает, — вон, криво ухмыляется, сидя на носу. Ослабевшие руки едва удерживают лук с наложенной на тетиву стрелой.

«Купец» приблизился, с него махали и что-то неразборчиво кричали. Мелькнул спинной плавник Двинутого, — змей кружил вокруг когга, не слишком приближаясь. Разумно, сейчас уже можно было различить эвфитон, установленный на юте «купца». Наводчик суетливо разворачивал орудие, пытаясь поймать в прицел скользящего в отдалении змея. Я ощутил некоторое беспокойство, — сослепу этот криворукий запросто может всадить тяжелую стрелу и в нас.

Король, поправляя пояс с оружием, прошёл мимо нас на нос. Обернулся:

— Там какая-то шлюха у эвфитона бёдрами вертит. Борода, смотри в оба. Хвост, ты видишь урода?

— Сниму, мой король, — Хвост попытался принять уверенный вид.

Эшенба кивнул и глянул на меня:

— Либен, как твоя благородная задница? Не прилипла? Не имеешь ли желания растрясти жирок, мой друг?

Король преувеличивал. Я не друг короля Эшенбы. Я его доверенное лицо, его язык, глаза и левая рука. С этими органами у Его Величества в последнее время некоторый непорядок. Что касается остального… быть другом и советником короля Эшенбы редкое и сомнительное счастье. Впрочем, такова судьба.

Я сдвинул весло и поднялся.

— Я готов, мой король.

— Не сомневаюсь, — Эшенба вглядывался в приближающийся когг. На миг на лице, изуродованном швами и шрамами заживших язв, мелькнул былой хищный азарт — Надеюсь, там найдётся что-то согревающее.

От королевского смеха парни пригнулись к вёслам. Я и сам невольно втянул голову в плечи. Эшенба оставался нашим единственным хозяином и королём, и мы были преданы ему от подмёток до кончиков облезлых ушей, но проглоти меня аванк: боялись мы это существо в грязном бархатном дублете и вытертых кожаных, некогда черных штанах, куда сильнее виселицы и кольев, что поджидали нас в будущем.

Мне подали узкий треугольный щит и боевые перчатки. Натягивая толстую привычную кожу, усиленную бронзовыми заклепками, я оценивающе оглядывал когг. Крепкий пузан. Если успеют опомниться, некоторые из нас успеют вспотеть, пока мы его возьмём. Или вспотеть и охладиться, уйдя на дно под прохладные весенние волны.

Мы подошли уже достаточно близко, я различил несколько бородатых лиц на борту — похоже, краснохолмцы. Впрочем, какая разница? Умрут все. Последний год «Сопляк» и Двинутый не оставляли свидетелей. Тактика вполне оправдывала себя: в столице много болтали о судьбах исчезнувших кораблей, но никто не знал правды. Ходили слухи о вернувшихся змеях, о зловещем колдуне-погоднике, но никто не вспоминал о короле Эшенбе. Даже дети знали, что король давно мёртв. Убит четыре года назад в той знаменитой заварухе у глорской Цитадели. Уже вовсю рассказывали сказки и легенды о сумасшедшем короле, о его битве с воинством мертвецов. Очевидцев того памятного дня было мало, а те, что выдавали себя за очевидцев, врали безбожно. Ну, поверить в россказни об ужасах боя между мёртвыми и живыми и вправду сложно. Признать, что действительность была еще ужаснее — и вовсе невозможно.