Юрий Валин - Мозаика мертвого короля

Сбросив городскую одежду, я пошёл умываться. Дождь унялся, проглянуло солнце. На песке пляжа кто-то сидел на разостланных плащах. Хм, королевские девки на солнышко выползли. Пришлось отойти подальше. Солёная холодная вода после мытья в смешных гостиничных тазиках и дорожной пыли принесла облегчение.

Возвращаясь к тропинке наверх, я заметил рядом с девками обезьяньего принца. Надо же, жив ещё. Мальчонка, неловко вытянув замотанную ногу, сидел и искоса следил за мной. Верёвка, охватывающая его шею, тянулась к колу, надёжно вбитому в песок. Девки — Жани и Светленькая, — дремали. Рядом с одеялами стояла миска с орешками нутта и кувшин с каким-то пойлом.

Я кивнул мальчику:

— Пасут? Ничего, зато воздух чистый. С верхней лапой-то что?

Мальчишка посмотрел на свою правую руку, тоже замотанную тряпьем, но, естественно, промолчал.

— Его Величество наказали, — сказала Жани, не раскрывая глаз. — Макакс решил сбежать. Едва догнали. Эшенба весьма разгневался.

— Макакс — это он, что ли? — я кивнул на мальчонку.

— А кто же ещё. С одной ногой прыгал так, что только держись.

Мальчишка на макаксу вовсе не походил. Я вдоволь навидался этих вороватых голоухих и коротконогих обезьян на Жёлтом берегу. Голенастый сопляк разве что светлой мастью на них походил.

— Скакун, значит? Ничего, теперь не поскачешь.

— Не поскачет, — Жани открыла глаза. — Его Ила охраняла.

— Королевская постель стала на треть прохладнее?

Жани кивнула, следя за мной сквозь ресницы. Взгляд у неё был трезвый, словно и не жевала нутт горстями. Ресницы всё-таки удивительные. И не тяжело носить такие длинные?

— Мне жаль, — пробормотал я.

— Пустое. Король подберёт новую грелку, — заверила Жани.

Странно она на меня смотрела. Ожидающе. Лежала, опираясь о бок посапывающей Светленькой. Шёлк обтянул стройное округлое бедро, виднелась щиколотка, охваченная угловатыми звеньями ножного браслета, что делают ювелиры в глубине Жёлтого берега.

Я кивнул и пошёл к тропинке.

— Эй, милорд, — тихо окликнула Жани. — Как насчет пудры? Кто-то обещал?

Я с трудом вспомнил. Ну, да, благодарность за стирку. И кто меня за язык тянул?

— Увы, не в этот раз, моя леди. Бобы, мука и масло важнее.

— Будешь ходить грязный, милорд-вонючка, — насмешливо сказала девчонка.

Я лишь кивнул, не оглянувшись.

Парни сказали, что король на «Сопляке» ушёл кормить Двинутого. Могут задержаться в поисках корма. После шторма «купцы» только выползали из безопасных бухт, пока кто-то попадётся.

Я почистил оружие, потом аккуратно избил Джоу, вздумавшего вытребовать у служанки удовольствие прямо на наблюдательной площадке. Блудница, тоже схлопотав оплеуху, отправилась чинить мой городской плащ.

День тянулся медленно и бессмысленно. Оказалось, за эту поездку в Глор я совсем отвык от кладбищенской пустоты Кедровой бухты. На обед была жареная рыба. Я уже доедал, когда пришел Боров. Помявшись, боец сказал:

— Милорд, у Джоу, видать, челюсть треснулась.

— Заживёт.

— Так, ясное дело. Я про другое. Борода вашу милость просил зайти. Очень просил. Худо ему.

К Бороде я шёл без всякой охоты. Знал, о чём речь зайдет. Борода был родом из рыбацкого посёлка, что к востоку от Нового Конгера. До Ливней оттуда четыре дня хода при хорошем ветре. Соседи, считай.

Борода совсем околевал. Вернее, нижняя часть его уже умерла и смердела. Живыми оставались запавшие глаза на жёлтом лице, да губы в реденьких волосках знаменитой бороды ещё кое-как шевелились.

Я выслушал. Пообещал. И Борода, и я хорошо знали, что я никогда не исполню обещания. Нет мне пути в ту деревушку, где осталась его семья, да и нечего мне будет им сказать. Что сдох их муж и отец, выгнил чревом от разодранного паха до горла? Разве нужно это семье, помнящей ловкого молодого кормчего, героя Севера, ушедшего с великим Флотом? Но все из наших, кому довелось подыхать в сознании, просили зайти к близким, сказать, напомнить. Смешно. Как-то, ещё у Крабьего мыса, Дан-Листок попросил меня навестить его соседку. Рёбра у Дана были выбиты вчистую, лёгкое колыхалось, плавая в крови. Дан-Листок плевал мне в щеку розовыми каплями и умолял. Ему было сорок лет, в родном посёлке его ждали лишь развалины родительской хижины, а он просил зайти к бабе, которую помнил тоненькой девочкой, и сказать… Сказать, что он её помнил.

Мы глупы. И живые, и подыхающие… Может быть, уже совсем уйдя Туда, поумнеем…

Одну из лодок починили, со второй только начали возиться. Я посидел на доске, вдыхая запах соли и смолы. Чайки падали в воду, выхватывали крошечных чернопёрок.

Возвращался я вдоль обрыва и едва не выхватил меч, когда прямо на меня с шуршанием скатилось что-то цветастое.

— Засада, — объявила Жани, отряхивая юбки.

— Мне бросить оружие? — пробурчал я, озираясь.

— Не увидят, — успокоила девушка.

Действительно, мы стояли под самой кручей, прикрытые от часового скальным карнизом. Но если кто-то спустится к морю…

— Лорд Либен, если ты спешишь, то можешь быстро-быстро идти, — без особой насмешки сказала Жани.

— Могу, — согласился я. — Какого демона ты здесь ползаешь? Пудру я привезу в следующий раз.

— Если милорд соблаговолит дать мешок, он сможет отвезти в Глор столько пудры и помады, что хватит осчастливить всех шлюх «Померанцевого лотоса», - девушка усмехнулась. — Король к нам немыслимо щедр. Можешь взять назад своё обещание и сэкономить пару медяков.

— Благодарю, — я смотрел вопросительно.

— Я хотела спросить о Бороде. Плох?

— Одна голова осталась. Даже не знаю, чем он дышит.

Жани вздохнула:

— Он был отличным кормчим. Такого вам не найти.

— Король решит, кого и где нам искать. Что ты здесь делаешь?

— Пасу щенка, — Жани показала вверх.

Я увидел рожицу Макакса, — мальчик смотрел на нас с уступа, идущего вдоль обрыва. Видимо, там Жани меня и сторожила.

— Закройщик сказал, что щенок должен много жрать и гулять на солнце. Тогда у него будет густая кровь.

Видимо, я скривился, потому что красотка усмехнулась:

— Не веришь, что нашему королю полегчает?

— Гуляйте. И не распускай язык.

— Милорд и осторожен, и предусмотрителен. Пойду, а то Макакс сбежит, — она откинула с лица блестящие пряди. — Послушай, Либен, ты не мёрзнешь ночами? Весна в этом году поздняя.

— Проваливай, — кратко приказал я.

Она кивнула и, подобрав юбки, полезла по склону. Мелькнули ступни в мягких, совершенно неподходящих для скал, башмачках, сверкнули зеленые камешки и серебро браслетов.

Я быстро пошёл наверх. Забава девки меня совершенно не порадовала. Если бы кто-то увидел… О Бороде она беспокоилась, хм. Ну и зашла бы сама к умирающему.

Нет, зайти она не могла. Король не стал бы разбираться, сгнил кормчий или ещё остаётся мужчиной. Впрочем, Борода был бы рад мгновенно лишиться головы. Оскоплением его уже не испугаешь. Вот одуревшая Жани так легко бы не отделалась.