Евгений Беляков - Вызов небесам

Напряжение чуть спало, Наиля взяла у мальчика очищенный орех и тихонько поблагодарила, обнадеженный Влад протянул руку за следующим. Его полезную деятельность в качестве щелкунчика прервал только Полушкин, решивший пообстоятельнее расспросить своего юного гостя:

- Влад, а откуда у тебя такая редкая фамилия, Борсан? Ты молдаванин? Твои родители на работу сюда приехали?

- Да нет, я румын, по крайней мере по матери, она родом из Трансильвании, а как здесь оказалась — ну, не знаю… она мне не говорила. Да у нас в Кесареве много таких приезжих, вон, Корней у нас украинец, а Василидис — вообще грек!

- Понтийский? — улыбаясь, уточнил Виктор Григорьевич.

- Нет, самый настоящий, — не смог промолчать Василидис. — Мама говорила, что она с Крита сюда эмигрировала.

- А в кого ж ты тогда такой рыжий уродился?

- Даже не знаю. В отца, наверное… — чуть смутился Василидис.

- Успех у женского пола тебе по наследству от него передался?

- Ага! — нахально ответил Василидис, не забывая следить, как реагируют на его слова соседки по столу. — По мне все кесаревские девчонки сохнут!

Влад дотянулся и дал ему тумака между лопаток. Юный грек поспешил ответить тем же.

- Ну, вы, петухи, чего хвосты пораспушили?! — прикрикнул на товарищей Петр. — Своих девчонок мало, теперь к здешним клеитесь?

- Да уж от тебя-то, Петя, любая девчонка за три версты сбежит! — огрызнулся Василидис.

- А я ими пока не интересуюсь, — осклабился Петр и взялся за чай. Когда он отхлебывал из чашки, его длинные черные волосы опускались прямо в нее.

- Петя, а зачем ты лицо-то скрываешь? — переключился на нового собеседника Полушкин. — Неудобно же!

- Да не просите вы его лицо открыть, все равно ничего хорошего там не увидите, — сказал Влад. — Только ночью потом плохо спать будете.

- Ну, я все же врач как-никак, — улыбнулся Виктор Григорьевич. — Мне приходилось наблюдать ребятишек и с заячьей губой, и с волчьей пастью — это такие лицевые дефекты.

- Ээ, да после нашего Пети вам любой ребенок с волчьей пастью ангелочком покажется! — усмехнулся Влад.

Любопытство главврача от этих слов только еще больше разгорелось, тем паче, что струилась от длинноволосого парня какая-то мощная энергия, почти физически ощутимая. Но из деликатности он не стал продолжать эту тему.

- А почему, Петя, ты в тот раз не дал себя осмотреть нашим сотрудникам? — спросил он. — Ты же тогда, говорят, весь в засохшей крови был, значит, ободрался сильно, вдруг какую-нибудь заразу бы подцепил, тот же столбняк, например?

- Да меня, знаете ли, никакая зараза не берет, — ответил Петр. — Даже если бы я не столбняком, а легочной чумой заразился, то и она бы на меня не подействовала. Меня и яды никакие не берут.

- Так уж и никакие?!

- Именно никакие! Вот, смотрите!

С этими словами Петр извлек из кармана своего плаща заранее припасенный пузырек с концентрированной серной кислотой и продемонстрировал его всем присутствующим. Затем, вскрыв пузырек, он попросил у Полушкина лист бумаги, капнул на него содержимым склянки и опять показал всем результат эксперимента. Бумага в том месте, где на нее попала капля жидкости, покоричневела.

- Первый признак серной кислоты — обугливание органики, — торжественно произнес Петр. — Все убедились, что находится в пузырьке? А теперь внимательно наблюдайте!

Тут мальчик опрокинул пузырек в свою чашку с чаем, взболтал смесь, чуть раздвинул волосы на уровне рта, продемонстрировав свои мощные челюсти и бугристую серую кожу, хищно осклабился и… залил в рот все содержимое чашки. У Виктора Григорьевича от этого зрелища аж глаза на лоб полезли. Уж он-то знал, к каким страшным последствиям приводит глотание всяческими растяпами или намеренными самоубийцами куда менее сильной уксусной кислоты! Слипание пищевода и мучительная смерть при этом обеспечены. Но отведавший серную кислоту парень ничуть не собирался корчиться в муках! Он лишь облизнулся напоследок и вернулся к прерванной трапезе.

- Вот видите, даже сильная кислота для меня не яд, — вымолвил Петр чуть погодя, — уверяю вас, что со щелочью или биотоксинами будет точно так же. И чем мне тогда могут грозить жалкие бактериальные токсины?

- Сдаюсь! — шутливо поднял вверх руки Полушкин. — Петя, ты самый большой феномен из тех, кого я здесь наблюдал! Но, мальчики, откуда у вас столько замечательных свойств?

- Ну, мутанты мы… — как бы неохотно протянул Влад. — Я сам точно не знаю, но мать говорила, что за девять месяцев до нашего рождения некое небесное тело то ли взорвалось над нашим поселком, то ли рядом упало, короче, какое-то сильное излучение возникло… Ну, а потом мы все родились.

- И много вас там таких? — осведомился Виктор Григорьевич.

- Да я вообще-то только нас четверых и знаю… Алешка нормальный совершенно, Василидис, в общем, тоже, если не считать его донжуанских повадок и рыжей шевелюры. А больше ребят нашего возраста в поселке и нет. Может, из девчонок кто? Не знаю, не интересовался.

Полушкин по ходу этой речи только головой кивал. Ему и этих четырех поразительных мутантов хватило бы на годы исследований. Только бы они согласились пройти серьезное обследование в его больнице! Пока все говорило ему, что контакт с ними удалось наладить. Сердечно попрощавшись с юными гостями по окончании чаепития и взяв с них обещание заходить и далее, Виктор Григорьевич направился в свой кабинет составлять план будущих исследований. Ему давно уже не доводилось работать с таким энтузиазмом.

Следующие две недели прошли относительно спокойно: с шофером Неустроевым удалось обо всем договориться, следствия по делу об аварии никто вроде и не собирался открывать, Влад, Корней и Толик, выполняя данное Полушкину обещание, еще пару раз съездили к нему в Бежецк (Петр от обследований категорически отказался), состояние Алеши стабилизировалось и больше не внушало особых опасений, его матери, наконец, разрешили с ним повидаться. Влад, по возвращении из Бежецка, в лицах представлял своим приятелям и приятельницам, как проходило обследование, как у него снимали слепки обеих челюстей, а бедного Толика заставили раздеться до трусов, понавесили на него кучу датчиков и добрый час гоняли, заставляя демонстрировать работу трех рук во всех возможных положениях. Корней отделался легче всего: ему только сделали рентген головы и выяснили, что его рога полые внутри и к ним из головы подходят мощные кровеносные сосуды. Во время последнего визита Полушкин сделал Толику рентген сломанной руки, убедился, что кости прекрасно срослись, и разрешил снять гипс. Радость Толика омрачило лишь то обстоятельство, что теперь его заставили вовсю работать всеми четырьмя руками. Как бы то ни было, со стороны медиков Бежецкой больницы подвоха ждать сейчас тоже не приходилось.