Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия

Повесть «Не хлебом единым» Никите Сергеевичу, предпочитавшему стиль Льва Толстого и Николая Лескова, не особенно понравилась, хотя некоторые места показались очень сильными. (см. С.Н. Хрущёв, «Реформатор»)

Книгу Дудинцева Хрущёв – так уж случайно вышло – вначале обсудил с Микояном:

– Он прямо тебя подслушал, Никита, – с жаром защищал писателя Анастас Иванович, – Вспомни, как он пишет о бюрократах, гробящих новаторов, и изобретателях.

— Верно, всё верно, — соглашался Никита Сергеевич, — написано правдиво и очень остро, но я критикую с целью устранения недостатков, указываю пути их преодоления, а Дудинцев те же недостатки смакует. (Цитаты по С.Н. Хрущёв «Реформатор»)

— Но ты же стоишь во главе государства, а он писатель, — возражал Микоян.

— Так-то оно так, — соглашался Хрущёв, и тут же возражал, — но сам, не желая того, он превращается в рупор наших врагов, в глазах реакционной заграничной прессы становится героем, борцом против Советского государства.

В целом Хрущёв назвал книгу Дудинцева «проходной однодневкой», хотя в ней «некоторые страницы и заслуживают внимания» и посетовал, что все собирался побеседовать с автором, но дела заели. (см. С.Н. Хрущёв, «Реформатор»)

Однако после прочтения «Белых одежд» из распечаток Селина, Никита Сергеевич во многом переменил своё мнение о писателе. Он похвалил Селина за инициативу и запросил ещё распечатки — для Серова и Келдыша. Вручая им распечатки, он сказал:

– Сообщите мне, товарищи, когда будете готовы обсудить проблему.

Множество дел, свалившихся на Хрущёва после Нового года, вынудило отложить продолжение обсуждения на несколько месяцев. Хрущёв, Серов и Келдыш собрались для обсуждения вопроса лишь в феврале 1957 года.

— Товарищи, ситуация сложилась неоднозначная, – начал Хрущёв. – Недостатки, безусловно, надо высвечивать, но в основу следует брать положительные явления, пафос труда. В своей недавно вышедшей книге товарищ Дудинцев несколько увлёкся обличением, отойдя от конструктивной критики.

– С писателями, и с Дудинцевым в частности, у меня работает очень грамотный и ответственный сотрудник, – заметил Серов. – Я могу поручить ему побеседовать с Владимиром Дмитриевичем, так сказать, ненавязчиво попросить слегка скорректировать акценты в сторону более конструктивного освещения советской действительности.

– Это Бардин? Н-да... Ну, пусть побеседует, только очень осторожно, без давления, – предупредил Никита Сергеевич. – На самом деле, меня, товарищи, волнует другое. Дудинцев в литературной форме показал целый пласт творящегося в науке вредительства.

– В «Белых одеждах» он будет описывать факты, которые первоначально вскрыло «Письмо трёхсот», – сказал Келдыш.

– Да, именно. И посмотрите что происходит! – возмутился Хрущёв. – Как его прессуют наши бюрократы! Они же его и Симонова смешивают с дерьмом! Мало того, топят всеми силами — требуют отставки Симонова как из «Нового Мира», так и с поста председателя Союза писателей!

– Я здесь вижу два направления – настоящее вредительство Лысенко, и проблемы, поднятые Дудинцевым и его романами, – уточнил Келдыш. – И первое мне представляется значительно более важным.

– Товарищи, а достаточно ли мы с вами компетентны, чтобы выносить такие категоричные суждения? – спросил Хрущёв. – Никто из нас троих не генетик и даже не биолог.

— Позвольте мне, Никита Сергеевич — Серов был крайне серьёзен. – Мы, конечно, не биологи. Но напомню, что я уже год вместе с товарищами Шверником и Поспеловым работаю в комиссии, расследующей факты доносов и оговоров, на которых, собственно, и строились незаконные обвинения. Уже сейчас могу сказать, что картина складывается весьма нелицеприятная.

– Предлагаю, чтобы не наломать дров, создать совместную экспертную группу Академии Наук СССР и Комитета Госбезопасности, по расследованию деятельности Лысенко. Если подтвердятся факты казуистического применения марксистко-ленинской риторики в целях уничтожения научных оппонентов, тем более факты вредительства и ущерба, нанесённого советской науке, народному хозяйству, то для безопасности государства любые такие деяния будем жёстко пресекать. Ведь, если эта информация, – Серов приподнял пухлый том распечаток, – верна, выходит, Лысенко нанес вред не только генетике, но и самой идее коммунизма! По результатам этой экспертизы мы можем со спокойной совестью начать открытый процесс, чем явно предупредим других вредителей от продолжения нанесения вреда народному хозяйству.

– Если подтвердится хотя бы часть из того, что описано Дудинцевым, ущерб народному хозяйству нанесён огромный, – подчеркнул Хрущёв. – Мы не можем пройти мимо таких фактов. С другой стороны, Иван Александрович, мы же не хотим устроить новый террор! Надо во всём досконально разобраться.

– Не знаю как быть с гибелью Вавилова, это скорее проблема Ивана Александровича — но проблема кровоточащая, – добавил Келдыш. – По остальным деяниям компании Лысенко мы разберёмся. Но вот по Дудинцеву есть проблема — как он напишет такой жгучий роман, если мы все изменим? Он же его писал несколько лет.

— Мстислав Всеволодович, вы с Лобановым разберитесь в отношении генетика Лебедевой в Ленинграде, – предложил Серов. – Если надо — мы поможем, сигнализируйте. Дудинцева надо будет поскорее с Лебедевой познакомить, она ему с опытами для романа поможет, – Серов, привыкший к планированию секретных операций, сразу перешёл к конкретным предложениям. – Работа над романом пойдёт чуть быстрее. Можно даже так — в ближайшие лет пять Дудинцева и жуликов из «Всемирной литературы», мы трогать не будем, хотя необходимую натуру для его героев предоставим, как он и пишет в мемуарах. Заодно, возьмём на карандашик тех, кто на Дудинцева нам будет писать доносы, и кто обворовывал автора — и потом раздадим всем по заслугам. Со всеми разберёмся, кто от недалекого ума, а кто и по умыслу, кто наши явные классовые враги.

– Товарищи, но ведь Лысенко – официально избранный академик, как этот вопрос будем решать? – спросил Хрущёв.

— Никита Сергеевич, и я и академик Капица давно были против пожизненного присвоения званий профессоров и академиков, – ответил Келдыш. – Предлагаю в этом году, летом, принять новое Положение о статусе академиков — пусть каждые 5 лет проходят переаттестацию, для подтверждения звания. Кроме того, серьёзная экспертиза по деятельности Лысенко займёт года 3–4. Я не имею морального права заставлять моих коллег подписывать обвинительные заключения такого уровня не глядя, надо подождать результатов экспертизы. Во всём разобраться честно и по закону, подготовить доказательную базу, иначе чем мы будем лучше Лысенко?