Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия

– Ну, так, – согласился Хрущёв.

– Мы ставим задачу построения коммунизма, так? Значит, начинать надо с воспитания нового человека. Нового типа мышления, которое интересы коммуны, интересы человечества в целом, ставит превыше интересов индивида.

– Э-э-э... Это не коммунизм получается, а муравейник, или пчелиный рой, – возразил Хрущёв.

– Нет. Муравей, пчела, действуют инстинктивно, а человек – осознанно, – ответил Серов. – Начинать надо со школы, с детсада, с привычек, формирующих характер.

– Хрена се... глубоко копнул!

– Так не все же время частные вопросы решать, надо и о глобальных проблемах думать, – усмехнулся Серов. – Тем более, что первый шаг к коммунизму, вообще-то, прост до смешного. Ты собирался на следующем съезде Конституцию новую обсуждать?

– И принимать, после обсуждения, – подтвердил Никита Сергеевич.

– Вот, видишь, какой удобный момент. Теперь смотри: Швейцария. У них основные, затрагивающие общество, законы обсуждаются всем обществом и принимаются на референдуме, – сказал Серов. – Вот он тебе первый шаг к коммунизму: осознание причастности каждого к государственным вопросам. Не просто галочка в избирательном бюллетене, «99,999% голосов отдано за блок коммунистов и беспартийных», а конкретное регулярное участие народа в обсуждении законов и проблем, стоящих перед государством. Первый шаг для перехода к реальному народному самоуправлению. Впиши это в Конституцию.

– Гм... Ты хочешь сказать, что какая-то там Швейцария ближе к реальному коммунизму, чем мы?

– Нет, конечно. Они сделали первый шаг, и остановились, – пояснил Серов. – Сохранили частную собственность, армию, тюрьмы, прочие атрибуты государства. Мы сделали шаг другой ногой – в экономике, и второй шаг – во всенародном управлении, ещё в Конституции 1918 года. Но потом, под давлением внешних обстоятельств вынуждены были сделать шаг назад. Почему бы сейчас не шагнуть вперёд снова? Уже на более высоком материально-экономическом уровне? Сам же говоришь: «Дооткладываетесь». Если ждать построения материальной базы коммунизма, не воспитывая при этом нового человека, к построенной базе придёт стадо свиней, не видящих дальше своего корыта. Это я утрирую, конечно.

Хрущёв задумался. Пару минут он молчал.

– Х...яссе ты вопрос поднял... – произнёс он. – Вам в Комитете вроде бы своих дел хватает...

– Никита Сергеич, ты самодура-то не включай, знаешь ведь, что я дело говорю, – усмехнулся Серов.

– Да не включаю я самодура, удивился просто, – пояснил Хрущёв.

– Я же вижу, что тебе вздохнуть некогда, – ответил Серов. – Вот и пытаюсь помочь, по мере сил. Не Суслову же такое дело поручать.

– Понимаю. Спасибо, – невесело кивнул Никита Сергеевич. – В Конституцию внесу, и закон «О референдуме» нужно будет новый принять. Ох, аппарат ЦК взвоет...

– С Руденко поговори, – посоветовал Серов. – Прокуратура им уже яйца прижала, можно ещё на пару оборотов тиски повернуть.

Хрущёв хмыкнул:

– Не, тут не его компетенция, они же закон не нарушают. Они сопротивляться изменению установленного порядка будут. За мягкие кресла боятся. Надо начать широкое обсуждение в первичных парторганизациях, и разработать механизм голосования без отрыва от производства. Если людей каждое воскресенье заставлять на референдумы ходить, знаешь, куда они тебя после третьего раза пошлют? Народ ведь пока ещё несознательный. А надо, чтобы этот референдум воспринимался не как обычное голосование, а чтобы у людей государственное мышление включалось.

– Тоже верно, – согласился Серов.

– Надо как-то внушить народу веру в этот закон, убедить, что он работает, – сказал Никита Сергеевич. – Чтобы люди поверили и прониклись.

– А надо провокацию устроить, – ухмыляясь, предложил Серов.

– Это как?

– Ну, как? Обыкновенно. Пару нормальных законов, улучшающих благосостояние, принять. А потом кто-то, не ты, конечно, должен выйти в Верховный Совет с проектом закона, от которого народу будет ощутимо хуже. Надо такой вопрос подобрать, чтобы для развития страны вреда не было, но права и жизненный уровень населения задевало, – пояснил Серов.

– Гм... Угу. Водка подорожает, – усмехнулся Хрущёв. – Ну и?

– Дальше закон выносится на референдум, и народ в едином боевом порыве благополучно его отвергает, – пояснил Серов. – И такие процедуры надо устраивать не один раз, а периодически. Чтобы карась не дремал. В «той истории» у них Госдума такие идиотские, а то и антинародные законы каждую неделю принимает. Но они реально не могут ни депутата отозвать, ни на принятие закона воздействовать.

– А если у нас народ будет видеть, что он – реальная сила, что он может отвергнуть неправильный, глупый или неправомерно ущемляющий граждан закон, то и отношение к процедуре референдума будет совсем другое, ответственное.

– Интересная идея, – заметил Никита Сергеевич. – Но ведь может возникнуть ситуация, когда по государственным соображениям действительно необходимо принять непопулярный в народе закон. Ну, скажем, нет другого выхода.

– Можно предусмотреть перечень ситуаций, когда действие Конституции приостанавливается, – предложил Серов. – Угрожаемый период, массовые беспорядки, межнациональные конфликты... А ещё надо предусмотреть право вето, скажем, для Первого секретаря ЦК, Председателя Верховного Совета, Председателя Совета Министров, и Председателя Верховного Суда, по представлению Генерального прокурора. На случай, если кто-то внесёт популистский, но вредный закон.

– И через первичные парторганизации надо разъяснительную работу проводить, комсомол опять же подключать, они же тоже голосовать право имеют, – размышлял вслух Хрущёв.

– Если мы всерьёз решили нового человека коммунистической формации выращивать, – заметил Серов, – то к разъяснительной работе даже пионерские организации подключать надо. Дозированно, аккуратно разъяснять значение всенародного волеизъявления. На конкретных примерах. Тут нельзя сплеча рубить, обдумывать надо, каждый шаг. Давай подумай не спеша, я тебе идею подкинул, а ты её в мозгах поваляй.

– Угу, – Хрущёв кивнул, соглашаясь.

– И ещё, – продолжил Серов. – Знаешь, в чём особенность политики США? У них президенты меняются, а политика остаётся неизменной. А у нас с каждым новым руководством политика менялась, судя по «тем документам». То мы в одну сторону шарахались, то в другую. Надо этот бардак прекращать.

– Как ты его прекратишь? – спросил Никита Сергеевич. – Времена меняются, меняется международная обстановка, отсюда меняется и политика.

– Да вот ни хрена, – возразил Серов. – Американская политика почему-то не меняется. Вот я и пытаюсь тебе сказать: мы с тобой не вечные. Придёт после тебя кто-то другой, и всё, чего мы добились и ещё добьёмся, спустит в унитаз.