Илья Стальнов - Ночь пяти стихий

– Плохо дело, братва. Злые ветры над нами реют. Чтоб отвести грозную опасность, надобно нам одно дельце решить, – громко произнес Роман.

– Да ты только скажи, атаман, за нами задержки не будет! – послышались голоса.

– Дело плевое, но усердия и аккуратности требует. Атаман объяснил, что требуется.

– Делов-то, – протянул Убивец.

– Запросто обтяпаем, ха-ха, – хмыкнул татарин.

– А где Беспалый? – огляделся атаман, ища глазами Силу. – По нему дело.

– Загулял щей-то, – хихикнул Косорукий Герасим, привычно держащийся за свой кошель на поясе, который, казалось, не отпускал никогда. – Может, к воеводе пошел о планах наших рассказывать.

– Да ничего нового он ему не скажет, ха-ха, – засмеялся татарин. – Все секреты, что у нас были, ты давно за медяки мелкие воеводе сторговал.

– Да ты чего…

– Тихо! – прикрикнул Роман. – Пойдут Евлампий. Хан, Косорукий и ты, Гришка. Хорошо город знаешь. Пора и тебя к делу приобщать…

Бунты не утихают, – пробурчал недовольно Император.

Он возлежал на мраморном ложе в термах, и вокруг него суетились сразу трое лекарей. Один, прицокивая языком, прилаживал к ушам и к спине хозяина золотые тонкие иголки. Второй читал заклинания над зеленым, отвратительно пахнущим отваром. Третий – маг-лекарь, сосредоточенно и угрюмо водил в углу руками по воздуху, приговаривая что-то себе под нос. Он объяснял, что работает со вторым телом Императора, с его отражением – убирая болезнь на нем, он убирает ее и в теле. Трудно судить, кто именно помогал действительно и восстанавливал расшатанное здоровье правителя, но жил тот только благодаря этим троим.

Император обращал на лекарей внимания не больше, чем на мебель, и не стеснялся в их присутствии обсуждать государственные дела. Вообще он был всю жизнь, а особенно в последние годы, несдержан на язык и совершенно не задумывался, когда бухал какую-то глупость, за которую потом приходилось Объясняться другим. Картанаг был гораздо умнее и скрытнее, но и он не боялся обсуждать самые серьезные государственные проблемы при лекарях хотя бы потому, что они все трое работали на него. Это было очень удобно. Во-первых, он имел три пары ушей, которые были постоянно поблизости от Императора. Во-вторых, при желании в любой момент мог бы устроить встречу правителя Атлантиды с убиенным его братцем.

– Разве я дал им мало свободы? – обиженно произнес Император.

– Нет, мой Император. Ты им дал свободы ровно столько, сколько требуется, – угодливо произнес Картанаг, чертыхаясь про себя. Опять начиналось нытье правителя, и опять требовалось льстить его самолюбию, успокаивать, как капризного ребенка, и убеждать в том, что народ боготворит его.

– Тогда почему они убивают моих чиновников и жгут храмы? – заныл Император. – Почему, я спрашиваю?

– У плебса свои резоны. Когда человек попадает в толпу, он не принадлежит себе. Толпа – высшее существо. И не всегда мы можем понять ее.

– Но чего им бунтовать именно сейчас?

– Слишком часто стало трясти землю. Слишком много развелось прорицателей. Слишком много сторонников старых богов.

– Маги, чернокнижники – это проклятие Атлантиды! Если она погибнет, так именно от них! О чем говорить, если принц-наследник целыми днями пропадает в замке Первого мага?

– Именно так, мой господин.

– Так, так! – воскликнул Император. – А не наберется ли однажды мудрости и не решит ли, что пора уж и на трон?

– Я не исключаю этого. Видящий маг – это большие неприятности. Нет никого, кто вызывал бы большую ненависть народа.

– Так не отдать ли нам его плебсу?

– Как?

– Нет, мы ничего не будем делать сами. Лишь немного дать послабление, немножко отвести взор, чего-то не заметить. Ну, ты понял…

– Понял. Лишь небольшое усилие – и от логова Видящего мага не останется ничего. А принц?

– Мне кажется, в последнее время принц не слишком любит меня.

– И слишком интересуется смертью своего отца.

– Вот именно. А плебс… Плох тот правитель, который не готов ублажить свой народ.

– Да, мой Император. Но… Всему свое время. Нельзя давать плебсу все. Порой стоит и ограничить его чрезмерные аппетиты. Не то его рот разинется слишком широко, так что потом не закроешь.

– Опять ты прав, Картанаг! – захихикал Император.

– Сегодня вся энергия плебса направлена на одну цель – на Видящего мага. Плебсу необходим враг. Кого он запишет себе во враги, когда разорвет на части Видящего мага?

– Тогда повременим, – кивнул Император и вдруг тонким голосом возопил: – Мне больно, нечестивец! – и оттолкнул ногой лекаря, неудачно уколовшего его золотой иголкой в ухо.

Картанаг улыбнулся. Он был удовлетворен. Ему понравилось, как прошел разговор с Императором. Теперь он знал, что в любой момент может устранить и Видящего мага, и принца. Вот только момент еще не настал. Главное искусство политика – искусство использования момента.

Раомон сумел доказать, что взяли его в экспедицию не зря. На Седом перевале, когда отряд из двадцати человек переваливал через скалистый гребень и подошвы скользили по снегу, который здесь лежит круглый год. Видящий маг поскользнулся, и его неумолимо повлекло в пропасть. Раомон по-обезьяньи ловко уцепился ногой за выступ, стремительно ринулся следом и ухватил Хакмаса за запястье. Так они и провисели самые страшные мгновения, зная, что в любой момент могут рухнуть вниз, пока солдаты не схватили Раомона и не вытащили и его, и держащегося за него Видящего мага. Второй раз Раомон защитил принца от касмасского дротика, изготовленного из кремния и обвязанной лианами деревяшки. Это первое столкновение с касмассцами произошло сразу за перевалом. Оно ознаменовало вступление отряда на территории самого дикого, непримиримого и яростного племени из живущих в пределах Империи.

Места эти издавна пользовались дурной славой. Для нее были все основания. Помимо аборигенов, тут было все – пышущие жаром вулканы, заросли гигантских, будто подстегиваемых невиданной силой трав и кустарников – в других местах те же растения не вырастали и вполовину.

Путь отряда лежал к «блюду огня» – подножию Пылающих холмов – трех вулканов на юго-западной оконечности полуострова. Когда-то там был город, жители которого поклонялись темным богам и по легендам однажды вызвали их на свою погибель. Город перестал существовать. Он был залит лавой, из которой и сегодня торчали осколки камней, развалины, статуи. После этого никто кроме дикарейкасмассцев тут не жил. Касмассцы не дорожили ни своей, ни чужой жизнью, поклонялись Хрустальному змею, большим деревьям и старым духам из долины гейзеров и чувствовали себя здесь прекрасно. Возможно, Империя и призвала бы их к порядку, немножко оцивилизовала бы, дала самое необходимое, а потом обложила бы данью, но в этих безрадостных краях делать имперским чиновникам и солдатам было нечего. Так что касмассцы жили как хотели, занимались охотой, время от времени спускались с набегами с гор и уводили женщин и детей мирных атлантов, принципиально пренебрегая скотом, запасами зерна, железными орудиями труда и оружием.