Екатерина Александрова - Короли без короны

Шевалье де Бретей стиснул зубы. Виселица и колесо ему не грозили, в этом он был уверен. Стоит Бризамбуру отправить его в Шатле — а в Бастилию грабителей не отправляют — как он без труда докажет свою невиновность. Вот только… что, если мальчишка поверит, будто он вор? Ведь ему вряд ли расскажут, что произошла ошибка.

В носу юноши вновь защипало и он понял, что должен доказать свою невиновность прямо здесь и сейчас. «Проклятие!» — мысленно воскликнул молодой человек. — «Хоть бы Нанси скорее пришел… Пусть называет меня „болваном“, „глупцом“ и „идиотом“ — плевать, я все стерплю… Только пусть обратится ко мне по имени…»

Ален насупился:

— Так нельзя… Это неправильно… Филипп говорит… то есть граф д'Агно говорит… что назвать человека преступником может только суд… Он даже слово такое знает… по латыни! — с нажимом проговорил юный принц.

Александр с удивлением подумал, что граф д'Агно оказался не таким гадким мальчишкой, как он сгоряча вообразил, да и шевалье де Шервилер вовсе не жаждал верить вздорным обвинениям Бризамбура. «Мне нравится этот принц…» — думал капитан, от души жалея, что Ален не является законным сыном монарха. Будь этот мальчик дофином, Александр забыл бы свою гордость и просил бы, нет — умолял принца взять его к себе на службу.

— Если бы вы, господин де Бризамбур, четыре дня не слезали с седла, ваша одежда выглядела бы ничуть не лучше! — добавил Ален.

Придворный резко вскинул голову, оскорбленный тем, что королевский бастард посмел сравнить его с каким-то бродягой. Ну что ж, если щенок ничего не желает понимать, он поступит по-другому. В конце концов, если посулить мерзавцу избавление от колеса — он признается во всем… а потом пойдет на колесо за вновь открывшиеся преступления. И он заставит мальчишку досмотреть казнь до конца. Хватит миндальничать!

— Ну что ж, приятель, тебе повезло, его милость принял в тебе участие, — произнес Бризамбур, окинув арестованного оценивающим взглядом. — Возможно, тебе даже удастся избежать колеса. Разве ты не хочешь, чтобы тебя просто повесили? По глазам вижу, что хочешь, — бросил он. — Для такого душегуба как ты, виселица — все равно, что помилование.

— Я… я все расскажу ее величеству, — пожаловался Ален. — Я пойду к господину де Бельевру!

— Вы никуда не пойдете, шевалье, — произнес придворный самым строгим тоном. — Вы никуда не пойдете, пока я не разберусь с этим господином.

— Так вот, приятель, — презрительный прищур глаз, пренебрежительно выпяченная губа, платок поднимается к носу, — рассказывай, откуда ты все это взял, и тогда я похлопочу, чтобы тебя повесили — высоко и сразу. А если вспомнишь побольше — что ж, может быть, тебе удастся отделаться галерами.

Капитан не верил ни единому слову Бризамбура, но все же обрадовался, получив разрешение говорить. Только как убедить в своей невиновности человека, не желающего видеть очевидное?

— Ну? — нетерпеливо прикрикнул воспитатель принца. — Ты что — онемел? Шевалье ждет.

— Маршал де Бриссак поручил мне доставить пакет господину де Бельевру, — проговорил Александр, но Бризамбур только с досадой топнул ногой.

— Опять эти сказки… Вот что, приятель, или ты немедленно во всем признаешься, или… Ты знаешь, кто такой мэтр Кабош? Отвечай!

— Палач парижского суда.

— Вот видите, шевалье, это он знает, — заметил Бризамбур.

— Это все знают. И я тоже. И вы! — дерзко возразил паж. — Только это ничего не значит.

— Я предлагал тебе хорошую сделку, мошенник, — продолжал придворный, делая вид, что не слышит слов воспитанника, — очень щедрую. Облегчить душу, во всем признаться и, слово дворянина — тебя даже не стали бы долго держать в камере. Уверен, твои приятели распили бы не одну бутылку под твоей виселицей на Монфоконе. Ты ведь не претендуешь на обезглавливание? Обезглавливание — привилегия дворянства. Так как?

— Я выполнял поручение его светлости…

— Что ж, ты пойдешь на колесо, — сообщил Бризамбур. — Это серьезное событие в карьере любого браво и тебе следует поберечь силы и не запираться слишком долго.

— Господин де Бельевр вручил мне заемное письмо для нужд армии и патент с деньгами в награду за удачно выполненное поручение. Это произошло около часа тому назад…

— В прошлом месяце такая же сволочь, как ты издохла на колесе только после пятьдесят шестого удара… — заметил придворный.

— Ну почему вы не даете ему сказать? — возмутился Ален. — Крестный говорит, надо уметь слушать людей…

Бризамбура перекосило, а Александр отрешенно подумал, что принц Релинген далеко не всегда следовал этому чудесному правилу.

— Мои слова может подтвердить господин де Бельевр, — вслух произнес молодой человек, решив более не отвлекаться на бессмысленные воспоминания и не менее бессмысленные сожаления.

— Да, приятель, ты весьма складно врешь, но когда в тебя вольют ведро воды, а потом поджарят пятки — ты заговоришь по другому. Ты же не хочешь встретиться с мэтром Кабошем, правда?

«Хочу!» — чуть было не крикнул Александр, но вовремя прикусил язык. Бризамбур усмехнулся, решив, что достаточно запугал негодяя.

— Мои слова могут подтвердить господа де Сен-Мегрен, де Келюс, де Монтиньи, де Можирон, де Ливаро и де Сагонн… — упорствовал Александр. — А что до моего второго поручения, — заторопился капитан, заметив, как Бризамбур нахмурился, и, догадываясь, что сейчас его чуть ли не за шиворот поволокут в Шатле, — то оно касалось лично вас. Один ваш должник поручил мне передать вам пять тысяч ливров, и если вы вернете мне бумаги, до конца дня вы получите долг.

Придворный молчал, мрачно разглядывая оборванца.

— Этот человек задолжал вам в августе семьдесят второго, — добавил Александр, несколько обескураженный малым результатом своих слов. — Его зовут…

— Не надо, шевалье… не стоит называть здесь это лицо. Я все понял, — почти прошептал господин де Бризамбур. Ален облегченно вздохнул. Слуги вопросительно глядели на господина, все еще не решаясь отпустить пленника.

Придворный слабо махнул рукой, и Александр почувствовал себя свободным. После второго взмаха руки воспитателя принца шевалье де Бретею вернули оба кошелька, патент и заемное письмо.

— И верните моему другу его книгу! — вмешался малолетний шевалье де Шервилер. — Это я ее ему подарил!

Ошеломленный происходящим, Бризамбур лишь вяло кивнул. Затем собрался с силами. Необходимо было спешно примириться с посланником шевалье де Бретея.

— Вот ваша книга, капитан. Вы свободны. Надеюсь, вы понимаете, что произошла досадная ошибка, — осторожно проговорил придворный. — Я принял вас за другого. Но, полагаю, справедливость не позволит вам отрицать, что во многом вы сами были в этом повинны. Я понимаю, всему причиной возложенное на вас поручение и спешка, однако постарайтесь впредь… э-э… не путать королевскую резиденцию с Сен-Жерменской ярмаркой.