Влад Савин - Союз нерушимый

— А ведь может быть! — вставил Валентин — если и летающие ящеры были таких размеров? Подсчитано, опять же — не мог птеранодон, размером с истребитель, летать вообще, мощности ему бы не хватило! А если он, как читал где-то, бросался со скалы и планировал, то как же он назад на гору лез? Или он как альбатрос, над морем в восходящих потоках — а как же детей выводил? Хотя, может тогда и состав атмосферы был иной — большая плотность среды, лучше крыло держит.

Разговор плавно свернул в научную сторону. О том, как среда влияет на оптимальную форму живого организма вообще, и разумного существа в частности. Так это же то самое, что было написано в "Звездных кораблях"! А поскольку Михаил Петрович все написанное Ефремовым знал в совершенстве, Юрка тоже многое помнил, да и я читала — то Иван Антонович был приятно удивлен, найдя собеседников, предвосхищающих его собственные взгляды.

— Живая форма должна соответствовать внешним условиям — сказал Михаил Петрович — изменятся условия, как на другой планете, или на Земле в прошлые эпохи, и формы жизни должны стать совсем другими. Но если эти законы соответствия везде и всегда постоянны, то и динозавры, строго говоря, не вымерли ? Появись условия точно такие как были — и они возродятся, поскольку будут к той гравитации, атмосфере, температуре, пищевой среде, чему там еще, наилучшим образом подходить? А сейчас эти формы просто выведены из активного состояния "в запас", но не исчезли. Или может быть, существуют где-то в просторах Вселенной.

— Не все так просто — ответил Ефремов — вот вы только что сформулировали теорию Ламарка. Который, абсолютизируя именчивость, вообще существование видов отрицал. Однако, во-первых, диалектический переход количества в качество дает устойчивое существование не непрерывного спектра изменений, а конечного множества "ступенек". Во-вторых, имеют значение не только условия, но и динамика, история их изменений, для полного тождества живых форм надо не только чтобы параметры среды совпали, но и в это состояние они пришли после такого же или близкого исторического процесса. В-третьих названные вами законы справедливы для форм жизни с одинаковой основой. Теоретически же можно представить существование живых организмов, в фундаменте которых лежит другой элемент — например, не кислород, а фтор. Но говорить о том практически — сейчас не более реально, чем древнегреческим философам об атомах и молекулах. Когда-нибудь, если на другие планеты полетим…

— А вы не пробовали сами поставить эксперимент? — вступаю в разговор я — воображаемый, "что было бы, если". Написать о том рассказ, например в "Технику-молодежи", или в иной подобный журнал? Где изобразить в сюжете строго научную картину, какой может быть жизнь на другой планете? И как могут выглядеть инопланетные разумные существа.

— Отчего же рассказ? — спрашивает Ефремов — тогда уж монографию, или статью.

А по глазам вижу — зацепило!

— Да потому, Иван Антонович, что полет фантазии легче — объясняю я — в научном труде ведь надо каждое слово проверить и подтвердить, и гипотеза там допускается лишь одна, которую вы этим трудом доказываете. А в художественном произведении вы сами свой мир творите — вот только закономерности и там должны быть, иначе читаться не будет.

— Точно! — вмешался Юрка — "если елки стали красными, значит автору видней". Это так, к слову, товарищ профессор, песенка по поводу, научных хулиганов. Вот слабо мне верится в динозавров на Венере, как у Беляева, "Прыжок в ничто", там же жарко должно быть, как в печи! А Богданов в "Красной Звезде" марсиан изобразил, тоже у меня большое сомнение. А если написать что-то такое — но правдоподобное, с научной точки зрения, ну о чем мы сейчас говорили? Чтобы — может на Марсе и нет живых существ, но вот если есть, то они должны выглядеть так?

— Скажите, вы не думали о научной карьере после демобилизации? — ответил Ефремов — у вас есть талант, взглянуть на привычное под новым углом. И оригинальное, незашоренное мышление.

— К сожалению, дембель мне не грозит — ответил Юрка — служить мне, как при Петре Первом, "пока не увечен, глаз остр и рука тверда". И даже жена моя законная с этим смирилась.

И взглянул на Лючию. Она улыбнулась в ответ, и взяла Юрку под руку. Будто показывая — не отдам.

— Простите за любопытство, вы — гречанка? — обратился к ней Ефремов — Одесса, Крым? Хотя, ваше произношение…

— Италия, Гарибальдийские бригады — ответила Лючия, и добавила гордо — а теперь, гражданка СССР.

— Морская пехота Средиземноморской эскадры — сказал Смоленцев — теперь вот, прибыли за новым назначением, и куда пошлют, не знаем. А война, товарищ профессор, это тоже такое дело — что кто кого передумает, тот и победит.

— Война — заметил Ефремов — глотает самое лучшее. Поймите правильно, товарищи — то что вы совершили сейчас, дело святое. И готов даже признать, что военное дело толкает вперед технику. Но мне искренне жаль, что война, даже в мирное время, забирает у человечества умы. Те, кто мог бы что-то открыть, придумать, изобрести.

— Не всем дано сделать выбор, как вы, между морем и наукой — говорю я — "иди, а море уже навсегда с тобой", так ведь сказал вам Лухманов в двадцать пятом году?

— Откуда вы знаете? Вы знакомы с Дмитрием Афанасьевичем?

— Его знал мой отец — отвечаю я (что истинная правда, он действительно виделся, и разговаривал с Лухмановым, когда парусник "Товарищ" стоял у стенки Балтийского завода) — и позвольте, Иван Антонович, дать вам еще один совет.

Представляюсь еще раз — Лазарева Анна Петровна, не только супруга контр-адмирала Лазарева, но и инструктор ЦК ВКП(б), помощник Члена Политбюро Пономаренко, отвечающего за идеологию и пропаганду. После мне с Пантелеймоном Кондратьевичем объясняться — думаю, поймет правильно, я ведь Тайну не раскрыла?

— Иван Антонович, прошу поверить воспитание юношества (да и не только его), посредством приключенческих, исторических, и даже фантастических книг, значит для всей страны не меньше, чем научные открытия. Я сама считаю за честь, что Яков Исидорович Перельман был одним из моих учителей. Попробуйте — вот отчего-то верю, что у вас получится. А Партия вам поможет — если вы в Союз Писателей пожелаете вступить.

Вспоминаю — там рекомендацию в Союз Писателей успел дать Ефремову Алексей Толстой, уже тяжело больной, но прочитавший его рассказы. В этой истории все может сложиться по-другому — так что лучше подстраховаться. Пономаренко доложу обязательно, чтобы дело на карандаш взял, под контроль, чтоб у Писателя лишних проблем не возникало. Тем более, мы в какой-то мере уже виноваты перед ним — очень может быть, что "Лезвие бритвы", Сталину понравившееся, гораздо раньше издадут, конечно же, в измененном виде, убрав явно "будущее". И вполне может быть, что курировать Ивана Антоновича придется мне же — зная подход Пономаренко, "кто вопрос поднял — тот и решает".