Александр Антонов - Звезды против свастики. Часть 1

Бухарин с газетой в руках опустился на стул: «Как же так…» «А вот так! – крикнул ему Каганович. – Кинули нас эсеры, облапошили, как детей! Дождались окончания нашего съезда, когда мы, имея в виду, конечно, Вавилова, приняли решение участвовать в предстоящих выборах чисто формально. Не надо на меня зыркать глазами, товарищ Молотов! Какой из вас, к чёрту, президент!» – «Ну, это возмутительно! – вскричал Молотов. – Сергей Миронович! Товарищи!» Генеральный секретарь ОКПСС Киров, нахмурив брови, одёрнул Кагановича: «Действительно, Лазарь Моисеевич, держите себя в рамках!» – «Хорошо, хорошо! – замахал руками Каганович. – Согласен, погорячился, приношу свои извинения, и всё прочее. Но положения дел мои извинения не изменят. Молотов против Александровича, как вам такой расклад?!» – «То есть, вы уверены, что на своём съезде эсеры выдвинут на пост президента кандидатуру Александровича?» – уточнил Киров. «Уже выдвинули, – сообщил выходивший и вернувшийся в комнату Калинин, – мне только что сообщили об этом по телефону» – «Вот видите? – торжествующе произнёс Каганович. – Надо срочно собирать внеочередной съезд и выставлять против Александровича равновесную политическую фигуру» – «А как же «коней на переправе не меняют»?» – насмешливо спросил Ежов. – «Нашего «коня» легче пристрелить, чем на нём переправляться!» – съязвил Каганович.

Молотов сорвался с места и с глухим рёвом бросился на обидчика. Ладно, Ежов успел его перехватить. Так что до рукопашной дело не дошло, но ещё не менее двух минут в комнате кипели совсем нетоварищеские страсти. Когда Кирову, наконец, удалось навести порядок, он обратился к Молотову: «Так вы считаете, что сможете достойно представлять нашу партию на выборах?» – «Нет, я так не считаю, – угрюмо ответил Молотов. – Насчёт замены кандидата Лазарь прав, просто зачем так обидно…» – «Внеочередной съезд – дело серьёзное, – задумчиво произнёс Киров. – И прежде чем принять такое решение, следует определиться с новым кандидатом» – «А чего тут определяться! – воскликнул Бухарин. – Киров!» – «Исключено, – покачал головой Сергей Миронович. – Я чистой воды партийный функционер, за пределами своей среды известен даже меньше товарища Молотова, который хотя бы является председателем нашей фракции в Союзном парламенте. Нет, товарищи, моя кандидатура точно не годится!» – «Сталин! – воскликнул Каганович. – Взгляды присутствующих разом обратились в угол, где у открытой форточки дымил трубкой председатель ГКО. – У него и авторитет, и власть, в конце концов! Чего ты молчишь, Коба?!» – Сталин вынул изо рта трубку. «Дело серьёзное, надо подумать… Сергей Миронович, а не объявить ли нам перерыв?»

В перерыве Сталин уединился с Ежовым.

«Ты знал о рокировке, которую готовит Михаил?» – прямо спросил он. «Нет, – честно ответил Ежов, – и потому не уверен, что это планировалось заранее. Думаю, Жехорский уговаривал Вавилова до самого конца!» Сталин внимательно смотрел в глаза Ежову, тот не отводил взгляда. «Хорошо, – вздохнул Сталин, – пусть в этом нет преднамеренности, пусть Михаил просто не успел нас с тобой предупредить. Скажи, ты готов поддержать Александровича?» Юлить не было смысла, и Ежов твёрдо ответил: «Да!» – «А меня?» Сталин ждал ответа, и Ежов ответил столь же прямо: «Нет!» – «То есть, если я дам согласие, вы (было понятно, кого он имеет в виду) будете этому противиться?» – «Самым решительным образом! – заверил Ежов. – Иосиф, мы костьми ляжем, чтобы ты не занял высший пост в стране. Мы ведь об этом когда-то говорили, не так ли? И нам показалось, что, устранив Берию, ты тогда принял решение!» – «Я не давал команду убрать Лаврентия, – нахмурился Сталин. – Просто то задание оказалось ему не по силам. Справься с ним Лаврентий – был бы теперь рядом со мной! Что касается решения… Да, я тогда его принял! Пойдём, нас ждут!»

Речь Сталина перед членами политсовета была краткой и лаконичной:

«Я тут слегка поразмыслил… Я давно знаю и Жехорского, и Александровича. Не стали бы они плести за нашей спиной политический заговор. А значит, отказ Вавилова был для них, может и в меньшей степени, чем для нас, но неожиданностью. Потому для демарша причин не вижу. Если мы войдём с эсерами в политический клинч, то не факт, что выйдем из него победителями. Не забывайте, у эсеров больше мест в Союзном парламенте. Создать политический кризис нам, конечно, под силу. Но вот зачем? Мы и без поста президента имеем во властных структурах достаточно крупных должностей. Надоело быть вторыми, хотим быть первыми? Я – не против. Но давайте добиваться первенства в честной политической конкурентной борьбе, не делая при этом резких телодвижений!»

– А в и что скажете, товарищ Ежов? – ворвался в мысли Николая голос Сталина.

– У нас в КГБ считают, что целью Германии в ходе этой компании является не Пруссия, а сама Польша! – твёрдо сказал Ежов.

Сталин по очереди осмотрел остальных участников совещания. По их лицам было видно, что сказанное председателем КГБ для них не такая уж новость.

– То, что сейчас происходит в Варшаве, для Польши попахивает национальным самоубийством, и это меня смущает, – сказал Жехорский. – Ведь на такое может решиться лишь сумасшедший. Впрочем, после кончины Пилсудского у Польши «голова» точно не в порядке…

Мягко сказано, Михаил Макарович! «Голова», то бишь верхушка власти Польской Республики, последние месяцы пребывала в состоянии нарастающей паники. Маршал перед своей кончиной столь основательно нагадил в отношения между Польшей и СССР, что обращаться сейчас к Москве за помощью никак не возможно. А помощь – политики в Варшаве нутром чувствовали – могла понадобиться в любой момент. Третий рейх лязгал зубами теперь не только у западных, но и у южных польских границ. Пронаблюдав, как «тевтонский зверь» легко разорвал на части Чехословакию (Чехию просто проглотил, а Словакию сделал верным вассалом Германии), поляки всерьёз примеряли ту же участь и на себя, и не только политики…

«Какая жалость, что пан Казимир уже год как последовал за Маршалом, – скорбно покачивала головой престарелая пани Ядвига. – Он так хорошо умел толковать политику…» – «Ну так я, – пробасил пан Махульский, – и без покойного Казика – царствие ему небесное! – всё вам прекрасно растолкую! Вас, конечно, волнует вопрос: нападут ли немцы на Польшу в самое ближайшее время? Ну, так я вас успокою: не нападут!» – «Откуда у пана такая уверенность?» – «выстрелил» в спину Махульскому насмешливый голос. Махульский повернулся к соседнему столику. «А я вам отвечу, пан Лешек: уверенность моя стоит на том, что такого немцам не позволят англичане!» – «Однако когда немцы захватывали Чехословакию, ваши англичане лишь погрозили им пальцем», – возразил пан Лешек. «То была не Польша!» – надменно изрёк пан Махульский. Тут в диалоге возникла пауза, пан Лешек не сразу нашёл, что на такое ответить, а потом стало поздно. В кофейню ворвался пан Бронислав, потрясая вечерней газетой. «Панове! – вскричал он. – Геринг прилетел в Варшаву для переговоров с нашим президентом!» Пан Махульский гордо посмотрел на пана Лешека: мол, что я вам говорил?