Александр Антонов - Звезды против свастики. Часть 1

– Верхнее чутьё у старого вояки Холлера? – задумчиво произнёс Манштейн. – Вполне допускаю. Но Польшу это не спасёт!

Через несколько минут Манштейн отдал приказ о начале операции «Псовая охота».

Через несколько часов начальник ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht – Верховное главнокомандование вермахта) генерал-полковник Кейтель докладывал фюреру:

– Колонна наших войск атакована прямо на марше. Благодаря умелому командованию старшего офицера майора Вайса была организована круговая оборона, что позволило нашим солдатам продержаться до подхода других частей, после чего нападавшие поспешно отступили. На поле боя обнаружены неопровержимые улики причастности к инциденту польских военнослужащих. Это…

Гитлер прервал Кейтеля:

– «Это» оставьте доктору Геббельсу и журналистам. Мне скажите вот что: Манштейн выбрал удачное время для начала операции «Псовая охота»?

– Полагаю, да, мой фюрер!

– Тогда пусть так и будет! Пусть поляки дорого заплатят за коварство!

– … В 15–30 по варшавскому времени поступило донесении от начальника караула о том, что группой неизвестных лиц совершён налёт на склад вооружения; часовой убит, часть оружия и боеприпасов похищена. В части объявлена тревога, и по горячим следам организовано преследование налётчиков. В 16–00 вблизи шоссе, ведущего от Познани в сторону прусской границы, налётчики были настигнуты, завязался бой. В 16–40 выяснилось, что перестрелка идёт не с налётчиками, а с германской частью, которая до этого следовала по шоссе к новому месту назначения. Немедленно был отдан приказ об отходе. В результате инцидента с обеих сторон есть убитые и раненые.

Представитель военной прокуратуры закончил доклад и закрыл папку. Президент, который всё то время, пока шёл доклад, сидел, схватившись за голову, перестал, наконец, терзать и без того редкую шевелюру и обратился к полковнику:

– Удалось захватить хотя бы одного из так называемых налётчиков?

– Ни одного. Ни живым, ни мёртвым, – ответил полковник.

– Так, может, их и не было вовсе?

Вопрос странный, если не сказать глупый, но прокурор и бровью не повёл.

– Были, – твёрдо ответил он. – Тому есть много свидетелей.

– Так, может, такие же свидетели есть и среди немецких солдат? – продолжил хвататься за соломинку президент.

– Германская сторона утверждает, что таких свидетелей у них нет, – погасил надежду полковник.

– Ладно, – вздохнул президент, – можете идти.

Когда за прокурорским закрылась дверь, Мостяцкий обратился к министру иностранных дел, который присутствовал в кабинете во время доклада:

– Какие меры предприняты, чтобы загладить инцидент?

– В ответ на германскую ноту даны твёрдые заверения в том, что инцидент будет тщательно расследован, а виновные понесут самое суровое наказание, – ответил министр. – Ну и извинения, само собой, также принесены.

– И что? – как-то вяло поинтересовался Мостяцкий.

– Ничего, – вздохнул дипломат. – Пока никакого ответа.

В кабинет вошёл секретарь.

– Пан президент, звонили из МИДа, прибыл посол Германии.

Министр иностранных дел поспешно покинул кресло:

– С вашего позволения, пан Президент, я отправляюсь на встречу с послом!

Как только стало известно, что большая группа немецких бомбардировщиков вторглась в польское воздушное пространство и движется к границе с Пруссией, на всей территории мятежного анклава взревели сирены воздушной тревоги.

В Данцигской крепости, где располагался штаб Западной группы войск, в ситуационной комнате собрались старшие офицеры, представители сухопутных сил, авиации и флота. Тут же присутствовал начальник разведотдела. Паники не было, как не было и напряжённого молчания. Собравшиеся переговаривались вполголоса, одновременно поглядывая на огромную карту региона, где каждые пять минут дежурные офицеры передвигали маленькие макеты самолётов, изображающие германскую армаду. Когда бомбардировщики достигли пятидесятикилометрового удаления от границы, не выдержал командующий ПВО.

– Прикажете поднять истребители? – приняв строевую стойку, обратился генерал-майор авиации к командующему Западной группой войск генерал-лейтенанту Жукову.

– Рано! – отрезал тот. Потом взглянул на растерянное лицо генерала и снизошёл до разъяснений:

– Население о возможности налёта с воздуха оповещено?

– Так точно!

– Наземные средства ПВО в полную боевую готовность приведены? – продолжал допытываться Жуков. И опять услышал: «Так точно!»

– Наконец, твои лётчики в кабинах самолётов?

– Ждут приказа на вылет, – подтвердил командующий ПВО.

– А вот этого я тебе обещать не могу, – усмехнулся Жуков.

– Не понял, товарищ командующий…

– Скоро поймёшь, – обнадёжил Жуков, одновременно переглянувшись с сидевшим неподалёку разведчиком. – Да присядь ты! – прикрикнул он на замешкавшегося генерала.

Когда самолёты достигли линии границы, разговоры стихли. В ситуационной комнате действительно установилась сторожкая тишина. Так продолжалось ровно пять минут, когда было объявлено, что германские самолёты сбрасывают смертоносный груз на позиции польских войск.

В зале поднялся гвалт, сквозь который прорвался голос Жукова, обращённый к командующему ПВО:

– Теперь понял? Это, кстати, всех касается!

После этой фразы гвалт стал резко стихать и Жуков, не повышая голос, продолжил:

– Полагаю, только что мы получили подтверждение прогнозов, сделанных в Главкофейне, в том числе и на основании данных, полученных по линии разведки. Германия не предполагала нападать на Пруссию, по крайней мере, не в этот раз. Вся эта мышиная возня возле вверенных нашей опеке границ имела лишь одну цель: немецкая кошка вознамерилась сожрать польскую мышку!

Пока собравшиеся в ситуационной комнате офицеры обсуждают неожиданную для многих новость, поясню насчёт Главкофейни. Так армейские острословы называют Главный аналитический центр при Государственном комитете обороны. Как вы, наверное, догадались – шутка с намёком на пресловутую кофейную гущу.

А Жуков уже отдавал приказы, соразмерные создавшейся обстановке:

… – Беженцев через границу пускать с большой осторожностью. Важно, чтобы на их плечах к нам в тыл не прорвались немецкие части. А такие попытки будут, уверяю вас! Потому солдат польской армии через границу не пускать вообще. Пусть пробираются, или пробиваются к своей восточной границе, там их примут. Что касается гражданских лиц, то принимать, в первую очередь, лиц еврейской национальности, женщин с детьми и стариков. И обязательно с соблюдением разъяснённых мной мер предосторожности!

Казалось, не телефонный звонок стрекочет, а дребезжат его собственные нервы. Мостяцкий ватной рукой поднял трубку. Звонил министр иностранных дел: