Александр Антонов - Звезды против свастики. Часть 1

Когда Ольгино признание дополнила своим рассказом Евгения, и всем всё стало ясно, души их очистились от скверны, и, обильно политые помимо слёз ещё и вином, раны уже не так отчаянно саднили, Машаня, воспользовавшись тем, что Ольга на время вышла из комнаты, спросила у Евгении:

– Ответь, только честно: ты хотела, чтобы Глеб узнал про ребёнка?

– Зачем? – горько улыбнулась Евгения. – Мне, как Евгении, этого не надо. Юлия умерла, забрав любовь к Глебу с собой в могилу. Что касается Павлика, то у него есть заботливый отец, любящая сестра и младший брат, вряд ли моё признание сделает кого-то из них двоих (Глеба или Павлика) счастливее.

– Обещаешь, что так и будет?

Евгения посмотрела в глаза Машани, что-то там увидела, но без колебаний ответила твёрдо:

– Обещаю!

«Нет, нет и нет! Я немедленно отправляюсь в милицию!» – «И что ты там скажешь? – голос Евгении звучал рассудительно. – Что сбежала с места происшествия, бросив сбитого тобой мужчину умирать на дороге?» – «Ты ведь тогда сказала, что он уже мёртв…» – «Мёртв, жив, откуда мне знать? Я ведь не врач…» – «То есть… – Анна-Мария замолкла на полуслове, потом заявила: – Ты меня подставила! Как я сразу не догадалась? Ты специально увезла меня с места происшествия, чтобы сделать кругом виноватой. И об этом я тоже расскажу в милиции!» – «А кто подтвердит, что я вообще была в машине?» – «То есть как?..» По интонации чувствовалось, что Анна-Мария находится в замешательстве. «А вот так: не было меня тогда в машине, и всё! Свидетелей, что я в неё садилась, нет!» – «А я буду настаивать на обратном!» – «Да на здоровье! – фыркнула Евгения. – Себе только хуже и сделаешь. Ты ведь не будешь отрицать, что была за рулём, принципы не позволят. А при таком раскладе твои слова о том, что в машине ты была не одна, и что тебя чуть ли не силой увезли с места происшествия – учитывая, что я это буду отрицать – вряд ли произведут на следствие благоприятное впечатление» – «Ах ты!..» Дальше на плёнке пошли звуки, напоминающие шум борьбы.

– Она что, на вас накинулась? – спросил резидент.

– Попыталась, – усмехнулась Евгения, – но я её быстро утихомирила!

В подтверждение её слов шум борьбы вскоре сменился на всхлипы. Потом раздался голос Евгении, спокойный, рассудительный, даже участливый: «Зря ты так. Твоё признание не вернёт тому человеку жизнь, а тебе испортит точно. И не только тебе. Подумай об отце. Его запросто могут спровадить на пенсию, а ты сядешь. Теперь прикинь: тебе это надо?» – «Но ведь меня всё равно вычислят…» Голос Анны-Марии звучал теперь тускло и обречённо. «Верно, – подтвердила Евгения. – Верно в том плане, что уже вычислили…» – «Вот видишь!» – зарыдала Анна-Мария. «Прекрати реветь! – в голос Евгении вкрались нотки брезгливости. – К счастью – я ведь именно с этого пыталась начать, но ты меня не захотела слушать – твоё дело оказалось в руках людей, которые готовы помочь, при условии, что и ты им поможешь, если в этом возникнет необходимость…» В разговоре вновь возникла пауза. Потом Анна-Мария тихо спросила: «Кто эти люди?» – «Не бойся, не шпионы. – Было слышно, как Евгения усмехнулась. – Просто люди, занимающее определённое положение в различных властных структурах, которые создали нечто вроде кассы взаимопомощи. Только и взносы и ссуды в этой кассе принимаются и выдаются не в виде денег, а в виде различного рода услуг. Впрочем, деньги там тоже в ходу, но только очень большие деньги…»

Резидент выключил диктофон:

– В итоге, она согласилась… И опять-таки хорошая работа, агент Флора! А про шпионов и кассу взаимопомощи сказано просто великолепно! Домашняя заготовка?

– Нет, – улыбнулась Евгения. – Пришло в голову по ходу разговора.

– Отлично! Пусть Жехорская лучше думает, что связалась с нечистоплотными чиновниками, чем будет знать, что работает на вражескую разведку. Нам её целесообразнее использовать втёмную, по крайне мере, пока…

– Лихо идут, хорошо поют! – Полковник Ратников ободряюще взглянул на подполковника Галина. – Кто у них командиром?

– Лейтенант Ежов, – ответил комполка и, поймав удивлённый взгляд, поспешил пояснить:

– Лейтенант исполняет обязанности командира роты, пока капитан Сотников в отпуске.

– Понятно, – кивнул полковник. – Ежов, говоришь? Тот самый?

– Не понимаю, о чём вы, товарищ полковник, – нахмурился Галин.

– Брось, Павел Михайлович, всё ты понял, – добродушно усмехнулся полковник. – Ведь это у него отец маршал и председатель КГБ?

– Так точно! – не переставая хмуриться, отчеканил подполковник.

– А говоришь: «не понимаю», – хохотнул Ратников. Потом решил сменить тему. – Скажи, Павел Михайлович, а что они за песню поют? Я раньше не слышал.

– Марш мотопехоты, – пояснил Галин и, поколебавшись, добавил: – Музыку и слова Ежов написал сам.

– Иди ты? – не поверил Сотников. Потом завистливо вздохнул: – Повезло тебе, Павел Михайлович. И стихи пишет, и музыку сочиняет, и командир лихой, и папа – маршал. Не зять – мечта!

Лицо подполковника враз налилось кровью. Он набычился и проговорил сквозь зубы:

– Вам бы в штабе дивизии только языками чесать, как бабы, ей-богу!

– Товарищ подполковник! – взревел представитель штаба дивизии. – С ума сошли?! Что вы себе позволяете?! – Он замолк, ожидая положенного в таких случаях «Виноват!», но подполковник стоял молча, лишь принял строевую стойку.

– Тьфу ты! – в сердцах сплюнул полковник. – Ну и характер у тебя. Вот из-за него ты до сих пор в подполковниках и ходишь! Ладно, что там дальше по плану?

Что там было по плану у старших командиров, то нам знать ни к чему. И не потому, что секретно, а потому что скучно. Давайте-ка лучше сунем нос в личные дела лейтенанта Петра Ежова: куда это он торопится после службы?

Летний вечер. По времени, считай, ночь. Солнце скатилось в закат, но сумерки ещё не сгустились. На берегу тиховодной речки молодая пара. Оттуда, где они стоят, реки не видно, мешают кусты. Зато слышно, как за густой зеленью лениво перешёптываются неторопливые струи. А ещё от воды тянет холодком, потому плечи девушки заботливо прикрыты офицерским кителем. А руки офицера уже под ним, под кителем. Вернее, пока только правая рука, которая медленно скользит по платью вниз по спине. Проведя ладонью чуть ниже лопаток, офицер с удовлетворением отмечает отсутствие на девичьем теле бюстгальтера.

К чести девушки отметим: подобная вольность позволена Петру Ежову впервые за время знакомства. Кто-то, может, поправит: и к чести юноши, мол, тоже. Соглашусь, но лишь отчасти. В бытность курсантом Пётр не был обделён вниманием питерских красавиц, а уж те позволяли симпатичному юноше много больше. Так что, будь его воля… Но таковая дана ему только теперь, в первый вечер после помолвки, и для того, чтобы понять, насколько далеко простираются новые полномочия, рука продолжала движение вдоль гибкого стана. На несколько секунд задержалась на талии и решительно скользнула ниже.