Евгений Белаш - Война за империю

Первым к машине подошел Павел. Осмотрев приборную панель и поговорив с техниками, он надел парашют и пристегнувшись, не закрывая фонарь, махнул рукой. Мотор заревел, оглушая звуком всех присутствующих. А затем Павел буквально рванул ястребок верх. У Яковлева внутри как будто что‑то оборвалось. Единственный летающий экземпляр опытной машины оказался в руках флотского хулигана, привыкшего вытворять невероятные фокусы на своих авианосцах. Говорят, пилот палубной авиации не мог считаться опытным, если у него не было случая, когда после совершения посадки в сложных условиях он не появлялся перед товарищами в мокрых штанах. Таким пилотам красили кок винта в желтый цвет, и любой летчик, какой бы опыт и налет у него не был, считался салагой, пока его кок не становился желтым.

Однако вопреки ожиданиям ломать самолет и свою шею, капитан сегодня не собирался. Сделав несколько кругов и пару бочек, он спокойно развернулся и зашел на посадку. Полет занял всего несколько минут. Павел, вспотевший и раскрасневшийся, выбрался из кабины и, пожав руку, уступил место Виталию, дружески ткнувшего кулаком его в живот. Снова повторилась знакомая уже картина. Беглый осмотр. Краткий разговор с техниками. Резкий старт, короткий полет и приземление. Виталий покинул кабину спокойный, с улыбкой на лице. Павел, ничего не говоря, стоял рядом с Кудрявцевым. Судя по всему, ему сильно хотелось закурить, но присутствие высокого начальства сдерживало от ненормативного поступка. Подойдя к коллегам, старлей развел руками и что‑то сказал генерал — майору. Кудрявцев кивнул и переспросил капитана. Павел, подумав, решительно кивнул. После чего все трое подошли к Яковлеву. Известный своей строгостью начальник испытательной станции Иван Федорович Петров решился таки сделать замечание гостям, за неуместное лихачество. Пока техники снова осматривали самолет и доливали горючее, пришлось доставать бумаги и вступать в длительные переговоры, касающиеся безопасности полетов. Наконец инцидент был исчерпан, самолет заправлен по новой, а все собравшиеся готовы к очередному полету. Теперь измываться над 'Яком' вознамерился Стефановский.

Раскрашенная в сине — голубые цвета машина с красными звездами с ревом оторвалась от взлетной полосы, расплескивая подтаявшую кашицу снега. В этот раз обошлось без резких стартов. Самолет плавно пробежал по взлетной полосе, набрав скорость, сделал разворот и прошел на бреющем прямо над глазами собравшихся. Истребитель уходил в небеса, одновременно закладывая крутой вираж. Петр, управлявший самолетом, краем глаза наблюдал, как ее создатели на глазах уменьшались до размера букашек. Задание на полет было простым. Облет аэродрома, несколько простых фигур, заход на посадку. Однако, по укоренившейся привычке, он с самого начала решил 'пробовать' машину на все заявленные возможности. Совершив несколько кругов над летным полем, Стефановский крутанул бочку, а затем как дополнение к заявленной программе начал показывать фигуры сложного пилотажа.

Они точно решили меня сегодня угробить, думал Яковлев, глядя на творящееся в небе. В отличие от него, стоявший в отдалении Кудрявцев в небо практически не смотрел. В его руках была раскрытая пухлая папка с результатами испытаний и таблицами расчетных летных характеристик самолетов. Рядом стоял безымянный спутник. Владимир Александрович быстро листал папку, изредка бросая собеседнику короткие замечания. Тот размеренно кивал и делал короткие заметки в черном кожаном блокноте.

Вот тебе и представление. Сначала сумасшедшие палубники, которых хлебом не корми, дай что‑нибудь сломать. Репутация этих сорвиголов была известна не только в ВВС. Как сам Яковлев, позже признавался в откровенных беседах, в этот момент он практически поверил в неудачу всех своих попыток убедить военных в необходимости новой модификации Яка.

Держащиеся на некотором удалении сотрудники КБ смотрели на авианосников с неприкрытым интересом. Сам по себе факт существования советских авианосцев, по — прежнему казался определенной экзотикой. Их командир в звании генерал — майора и должности заместителя командующего авианосными силами СССР не смотрелся даже на свое звание. Темно — синяя фуражка с красной звездой, военно — морская шинель, по погоде грязные сапоги, стеклышки очков на лице. При каждом взгляде на него Яковлева охватывало неконтролируемое раздражение. Он, один из лучших, что бы ни говорили недоброжелатели, авиаконструкторов Союза, общавшийся на равных с самим Сталиным, теперь всецело зависит от какого‑то… генерала. Но каждый раз конструктор давил злость, напоминая себе, что слово этого генерала весьма и весьма весомо.

Про Кудрявцева рассказывали разное. Впервые он заставил говорить о себе еще во время испанской кампании, когда советские корабли охраняли идущие к республиканцам транспорты. Владимир Александрович командовал авианосцем и показал себя агрессивным энергичным командиром, утопив несколько катеров националистов, что по тогдашним временам было немалым достижением. Желая обрести контроль над морскими путями, франкисты несколько раз пытались поймать советское военно — морское соединение, состоящее из линкора, авианосца и крейсера. Все это закончилось сбитием нескольких самолетов, потопленными торпедными катерами, тремя перехваченными советской эскадрой торговыми кораблями и бомбами на палубе испанского эсминца.

Советский ВМФ традиционно считался 'флотом закрытой лужи', поэтому, несмотря на достаточно скромный счет, резонанс в Европе вышел таким, что выдворять расшумевшихся русских пришли корабли Королевского Флота Его Величества. Командовавший эскадрой Исаков собрал совещание, на котором было принято решение на провокации империалистов не поддаваться, но и чести не ронять. На предложение английского адмирала уходить восвояси Исаков попросил сутки на размышления, а ночью все три советских корабля совершив небольшой переход, оказались рядом с английскими авианосцами. 'Арк Ройял' и 'Глориес' стояли, как на ладони перед дулами советских пушек, а над авианосцем 'Бегущий' реяло сразу два знамени, стандартное красное полотнище и некий сюрреалистический штандарт — на белом фоне черный котенок с белой грудкой, поднявший лапку с выставленными коготками.

Исаков пообещал разнести в щепки оба королевских корыта, если кто‑то посмеет ему указывать или ставить ультиматумы. В воздухе уже всерьез запахло грозой. Англичане не собирались поддаваться на шантаж, но все попытки оторваться от советских кораблей потерпели неудачу, так же внесли лепту несколько учебных атак выполненных пилотами 'бисов'. Спасти положение могла только переброска подкреплений, но в ту пору отношения Британии и Штатов снова обострились до предела, и у Адмиралтейства опять не оказалось свободных кораблей. Получалась патовая ситуация. Исаков мог утопить британцев, британцы могли извернуться, поскрести по сусекам, подогнать новые корабли и утопить Исакова. СССР терял фактически единственное боеспособное океанское соединение, Британия получала сокрушительный удар по репутации и престижу 'Владычицы Морей.