Борис Батыршин - Египетский манускрипт

Выбегов, известный в Москве путейский инженер, служащий Николаевской железной дороги, снимал домик в самом лучшем дачном месте Подмосковья – Перловке. Этим поселком из восьмидесяти особых летних домиков владел купец Василий Перлов. Самый облик дачного поселка настраивал отдыхающих, сплошь представителей московской верхушки, на легкий, беззаботный лад; между дачами не было даже заборов, ставить их считалось дурным тоном. Дома в Перловке стояли редко, скрытые деревьями, – так что соседи не создавали друг другу помех вторжением в приватное пространство. В любом домике имелись все городские удобства; на берегу реки Яузы оборудованы особые купальни, которыми отдыхающие охотно пользовались. По вечерам возле купален кипели романтические страсти; кроме взрослых дачников в Перловке хватало и молодежи: и сыновей-студентов, и дочерей, курсисток или же гимназисток старших классов, барышень вполне уже взрослых. Варенька, правда, еще не обзавелась знакомствами среди ровесников и ждала приезда Марины.

Овчинниковы тоже третий год подряд снимали дачу в Пероловке. Девочки, которые в Елизаветинской женской гимназии учились в одном классе, в первое же лето сдружились окончательно – и с тех пор очень ждали июля, когда семьи выбирались из города, чтобы провести месяц-полтора «на пленэре».

Скучать московским дачникам не приходилось: в поселок привозили музыкантов, на дощатой сцене летнего театра, прикрытой полосатым пологом шатра, шли представления московских трупп; устраивались особые дачные балы.

Домик в Перловке обходился недешево – сравнимо с арендной платой приличной московской квартиры. Однако же от желающих не было отбоя – столь популярен был этот поселок на берегу Яузы. Чтобы снять здесь дом, приходилось вносить деньги за три года вперед. Но путеец был человеком небедным; Выбеговы, как и Овчинниковы, жили в собственном доме, в средствах не нуждались – так что вполне могли позволить себе летний отдых в Перловке.

Добрый знакомый Дмитрия Сергеевича, известный московский журналист Захаров как раз на днях прислал инженеру подписанный экземпляр своей только что вышедшей из типографии книги: «Окрестности Москвы по Ярославской железной дороге». Погостив в прошлом году на даче у Выбегова, Захаров так писал о Перловке:

«Здесь, в молодом сосновом лесу, принадлежащем В. С. Перлову, выстроено им множество дач, насчитывают более семидесяти; весь лес-парк изрезан дорожками, утрамбованными красным песком, по которым можно гулять даже в сырую погоду, вскоре после дождя. По окраине дач протекает река Яуза с устроенными на ней купальнями. (…) Устройство дач со всеми приспособлениями к летней жизни привлекает сюда москвичей, которые так полюбили эту местность, что каждое лето все дачи бывают переполнены жителями, а угодливый хозяин для развлечения своих жильцов приглашает музыку, которая играет в Перловке два раза в неделю» .

Варенька, закончив письмо, запечатала конверт и принялась искать Глашу; хотелось непременно отправить послание уже сегодня. Возле дач все время крутились деревенские мальчишки, в надежде заработать медяк-другой. Дачники охотно прибегали к их услугам по всякому удобному поводу – принести что-нибудь со станции, сбегать по делу, а то и доставить в Москву записочку или письмо. Прислуга Выбеговых наперечет знала окрестных сорванцов, так что Варя вполне могла рассчитывать на то, что ее письмо еще до вечера попадет на Гороховскую.

Первый визит Ольги к Никонову состоялся в два часа пополудни, на следующий день после объяснения с Геннадием. Лейтенант сам встретил девушку на «той стороне», в двадцать первом веке – и, поддерживая под локоть, провел через портал. В момент перехода Ольгу передернуло – нет, прикидываться не придется, тоннель и правда внушает ей ужас. Момент перехода через полную тьму, через мгновенное «ничто»… исчезающе короткий, застигающий на микросекунду, прямо посреди шага, он леденил кровь и совершенно выбивал девушку из колеи. А потому, уже покидая портал, она так стиснула руку Никонова, что тот с беспокойством посмотрел на спутницу:

– Все в порядке, Ольга Дмитриевна?

Он неизменно обращался к ней на «вы» и только по имени-отчеству. Впрочем, лейтенант вел себя так почти со всеми. Исключением был разве что Николка – в силу юного возраста. Гена Войтюк был для Никонова Геннадием Анатольевичем, компьютерщик Витя – Виктором Владимировичем, а здоровяк Андрей, которого иначе как «Дрон» никто не называл, – Андреем Витальевичем. Лишь к брату Ольги Никонов обращался хоть и на «вы», но попроще – «Роман» или «сержант»; видимо, в силу того что признал в нем солдата, близкого по духу, хотя и младшего по званию. Ромка не возражал – ему это даже льстило.

На мостовой, у самого портала, Ольгу с лейтенантом поджидал Николка. Мальчик нетерпеливо переминался с ноги на ногу – ему не терпелось сорваться куда-то по своим делам. Увидев парочку, он облегченно вздохнул, буркнул Ольге «здравствуйте, мадмуазель» и, сунув лейтенанту какую-то бумажку, умчался. Никонов развернул ее и улыбнулся: на ладони лежал темный, шершавый шарик, такой же, как и тот, что Николка вручил ему в прошлый раз. Волшебный ключ, открывающий дверь в будущее. Дверь, через которую они с Ольгой смогут теперь невозбранно ходить друг к другу.

Лейтенант улыбнулся этим мыслям и не заметил, как неприятно, всего на миг, изменилось выражение лица спутницы. Ольга видела, что передал офицеру Николка, – и скривилась от отвращения к себе. Николка сам, без всяких хитроумных комбинаций, спланированных Геннадием, отдал шарик от коптских четок – видимо, не представляя, как можно поступить иначе, не помочь двум симпатичным людям, попавшим в затруднительное положение. Давно уже Ольга не испытывала таких болезненных уколов совести!

Впрочем, рефлексировать слишком долго она не собиралась. Девушка взяла себя в руки, и вовремя.

– Вот видите, Ольга Дмитриевна, теперь нет никаких препятствий к тому, чтобы ваши друзья могли бывать у нас, когда только пожелают. – И офицер положил ей на ладонь заветную бусину.

Ольгу опять передернуло – правда, на этот раз она сумела не подать виду. Что же – Никонову их намерения ясны насквозь? И чего тогда стоят хитроумные планы Геннадия, раз лейтенант читает их, как открытую книгу? Или она преувеличивает? Или…

Моряк не дал девушке додумать эту неприятную мысль:

– Теперь, если вы не против, – давайте посетим одно любопытное заведение. Уверен, вам понравится. Видите ли, в прошлый раз я выбирал туалеты для вас в некоторой спешке, руководствуясь… как бы это сказать… собственным вкусом. – Ольга вскинулась было возразить, но Никонов жестом остановил ее: