Александр Карпенко - Грань креста (дилогия)

Мне пришлось повысить голос, чтобы заглушить возмущённые писки Люси.

— Это, безусловно, заслуга вашего мужа. (Я вообще-то знал о существовании Жувре и его неприглядной роли в оккупации этого мира чисто случайно, из рассказов, что слышали мы в Песках.)

Хозяйка собралась что-то сказать, но я постарался опередить её:

— С огромным интересом выслушаю, мадам, всё, что вы пожелаете мне рассказать. Прикоснуться к деяниям такого знаменитого человека — что может быть восхитительней! Но позволю себе вернуться к текущим делам. Мы здесь в первую очередь для того, чтобы оказать вам посильную помощь, сударыня. — И я вновь склонил голову и щёлкнул каблуками, искренне надеясь, что мадам не слышит доносящееся у меня из-за пазухи:

— Дипломат хренов!

Полковничиха, опираясь на мою руку, поданную ей с наводящей на меня самого тоску галантностью, указывала дорогу, громко сетуя на упадок нравов, царящий ныне в колониях. Я согласно кивал и поддакивал, получая после каждого кивка чувствительный щипок от скрытой под халатом начальницы. У меня сложилось отчётливое впечатление, что от дамы исходил могучий аромат Франции. Причём не столько духов, сколько доброго бренди.

По широкой мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, закреплённой позолоченными перекладинами, мы взошли наверх. Коридор, ведущий в обе стороны от лестницы, поражал шириной и обилием затейливых украшений. Понятно, из-за чего вдову генерала Зака из дома выгнали!

— Вот, — указала хозяйка, — спальня Жана.

Просторная бело-золотая комната с высокими стрельчатыми окнами была стерильно чиста. В ней царил безобразный тоскливый порядок, могущий привести любого в глубокое уныние.

Сразу вспомнились вечно разбросанные игрушки и книги моих троих детей, одежда, оказывающаяся в самых невероятных местах, регулярно теряющиеся тапочки, отчего на ногах у кого-нибудь постоянно оказывались папины, вспомнилось, как наш кот с упоением точил когти о чей-то забытый посреди комнаты портфель. Может быть, у нас дома и бывало грязновато, но уж скучно-то точно никогда не было. Я мысленно пожалел несчастного мальчонку, вынужденного жить в такой безликой обстановке.

Из вороха одеял на широкой кровати выглядывала живая симпатичная мордашка. Малый мне понравился с первого взгляда. Его ясные глазки весело перебегали с грозной фигуры матушки на меня и обратно, конопатый носик смешно морщился. На больного Жан абсолютно не походил. На умирающего и подавно.

Я внимательно посмотрел на хозяйку. Лицо её выражало неподдельную тревогу за здоровье отпрыска.

— Будьте добры, мадам, объясните, что, собственно, случилось.

— Ах, это ужасно. Наш старший сын, Антуан, — дипломат, служит в посольстве метрополии где-то там, в северных колониях. Очень способный мальчик, подаёт большие надежды. Так вот, он прислал ко дню рождения Жана большую банку стерляжьей икры — целый галлон.

— И что же?

— Сегодня за завтраком мы её открыли и попробовали. Жан сначала не хотел кушать икру, а потом ему понравилось. Через пару часов я послала прислугу сделать ещё бутербродов. Она прибежала вся перепуганная и доложила, что банка пуста.

— Ну и?

— Жан признался, что всё съел.

— Весь галлон?

— Да.

— Тяжёлый случай… — протянул я задумчиво.

В дни моей юности у меня на родине осетровая икра хоть и являлась большой редкостью, но была относительно дешева, так что пробовать её доводилось. Это позже она появилась на каждом прилавке, но уже по таким ценам, что мои собственные дети знают только, как выглядит её упаковка.

Поэтому представление о предмете беседы я имел. Икра — штука очень сытная. Пары-тройки солидных бутербродов совершенно достаточно для хорошего завтрака. Если какой-нибудь гипотетический чудак достаточно богат, чтобы ложкой лопать этот ценный продукт, то, сожрав без хлеба пинтовую ёмкость его, он не захочет ничего, кроме чая, как минимум двое суток. Но галлон! Непредставимо. В парня физически не могло вместиться и четверти. Здесь явно что-то не так.

Украдкой заглянул себе за пазуху. Люси озадаченно тёрла у себя за ухом передней лапкой с недоумённым выражением мордочки.

— Извините, мадам. Вынужден попросить вас временно удалиться. Мне необходимо осмотреть больного.

— Да, да, разумеется. Я подожду в гостиной. Пожалуйста, доложите мне сразу же результаты осмотра. Я так переживаю, так переживаю… Пожалуй, приму успокоительного. Как ваше мнение?

— Э, мадам, конечно. Примите, — согласился я, выпроваживая её за порог. Как только дверь закрылась, моя крошечная начальница тут же пулей вылетела из кармана, в мгновение ока взобравшись на плечо. Прошептала мне на ухо:

— Ну, Шура, погоди. Я покажу тебе упадок нравов у туземцев! А теперь быстро говори — ты знаешь, что он ел? Можно этим отравиться?

Я кратко проинформировал мышку о своих умозаключениях. Мальчонка тем временем выбрался из-под груды одеял и, свесив ноги, уселся на кровати, с интересом разглядывая Люси. По всему было видно, что никакой икры он и не нюхал.

Начальница сразу взяла быка за рога:

— Слушай, Жан-Поль, зачем ты понапрасну тревожишь мать? Объясни, пожалуйста, что ты сделал с этой икрой?

— Я её съел. А ты кто?

— Я доктор, Люси Рат. А ты маленький лгунишка. Посмотри на свой живот. Галлон чего бы то ни было там поместить просто негде.

— У меня это… хороший метаболизм, во! А ты точно не сказочный эльф или гном?

— Увы, должна тебя разочаровать, нет. Всего лишь врач «Скорой помощи». Ты любишь сказки?

— Очень люблю, но мне их никто не рассказывает с тех пор, как мама уволила Питера.

— А кто такой Питер?

— Питер был моим лакеем. Он много интересных историй рассказывал и книжки с картинками приносил. А мама его выгнала, потому что он это… оказывал на меня дурное влияние, во!

— А играть ты любишь?

— Ой, очень. Только мне не с кем. Мама не позволяет общаться с детьми прислуги.

— У тебя что же, совсем нет друзей?

Мальчик грустно покачал головой:

— Мама говорит, что мы обязаны это… учитывать своё общественное положение, во! И поэтому наказывает тех детей, которые со мной разговаривают.

Я в душе посочувствовал несчастному пареньку. Ну что это за жизнь такая для десятилетнего пацана! Небось даже по деревьям лазить запрещают, заботясь о репутации семьи!

— А собака у тебя есть?

— Н-нет… — произнёс мальчуган неуверенно, причём взгляд его вильнул в сторону.

— Как-то ты странно сказал, — не упустила из виду его поведение мышка, — так всё-таки есть или нет?

— Ну, вообще-то… Ты маме не скажешь?

Люси помотала головой.

— Правда не скажешь?

— Обещаю.

— Я привёл тут щеночка. Только это секрет!

— Где ж ты его спрятал?