Артур Прядильщик - Сирахама

Захотелось выругаться. Миу, видимо, поняла мое состояние, потому что успокаивающе сжала мою ладонь:

— Не фотошоп, конечно. Но вначале даже я купилась и закатила скандал. Но потом успокоилась и подумала… Постановкой ведь за километр несет. Я же видела, в каком состоянии Сигурэ тебя доставила — по времени сна не сходится… К тому же Ренка рассказала о твоем отношении к женским трусикам — а у Мисаки, когда мы ее укладывали, они были на месте. И, самое главное, ты такого ни за что не сделал бы!

А теперь захотелось выругаться еще раз. Судя по эмоциям, Миу была уверена во мне на все сто процентов!

— Между прочим, я ошибалась. — Деланно грустно вздохнула Миу. — Мисаки не «дохлая»: фигурка у нее — ничего так…

— Миу, я не знаю, что тебе сегодня или завтра… или когда еще обо мне скажут. Но я не забрасываю тренировки. И не собираюсь отступаться. Понимаешь?

«А пафоса, пафоса… аж скулы сводит, Старик!»

— Конечно, Кенчи! — Все та же непрошибаемая спокойная уверенность («Малыш! Да чем же мы заслужили такое доверие?!»). — У тебя получится! За меня тоже не беспокойся. Что бы про меня ни говорили… Понимаешь? Что бы ни говорили!

«Старик, она явно что-то задумала!»

— Кенчи, если ты вдруг забыл… я на пробежку выбегаю ровно в пять-тридцать…

На тренировку в Редзинпаку я не пошел и на следующий день. Привел Миу к воротам, получил полновесный и откровенный поцелуй, ощутил направленную волну «жажды крови» (эдакий аналог вежливого покашливания от Старейшего — чтобы, значицца, молодежь не увлекалась), уважительно поклонился в сторону ворот, и отправился домой.

Выскочить и затащить меня на тренировки никто не пытался… может, правда, совесть проснулась? Ну, хотя бы помечтать-то я об этом могу, не так ли?

Миу не настаивала, не показывала, как ей будет скучно и одиноко в Редзинпаку без меня, ни какими другими способами не пыталась склонить меня к посещению Редзинпаку. Она спокойно приняла мое решение и показала свое согласие с ним и поддержку. И даже намеком не делала мое положение еще более паршивым…

Идеальная мудрая женщина, начисто лишенная подростковых комплексов! Хрен я ее Рююто отдам или какому-то там… «сильнейшему»!

Когда я забежал домой за еще с вечера собранными вещами, в мою комнату, постучавшись, просочилась мать:

— Кенчи, ты пропускаешь тренировки? — «Деликатно» и «издалека» начала она.

— Решил сделать маленький перерыв, ма. И не пропускаю, нет. Сегодня, вот, в институтском спортзале тренировался. — Опять на том же складе спортинвентаря… правда, без таких разрушительных последствий. — И пробежки я каждый день делаю. — Поднимаясь в пять часов утра.

— Да, мы уже встречались с вами этим утром, Сирахама-сан! — Важно покивала головой мать. — Вы изволили сломать Ни-сана — мой любимый тренажер! — Она возмущенно уперла руки в бедра. — Зачем было выдергивать ему руки?!

— Прости, ма…

Черт! Нехорошо получилось! Может, как-то оплатить ремонт?

— Ну, что ты… Я рада, Кенчи!

Она подошла и, поколебавшись, осторожно растрепала волосы у меня на голове… Я ее понимаю — раньше сын возмущенно вывернулся бы из-под руки — взрослый же! — и окрысился. А я… мы млеем. Потому что поумнели.

— Ни-сан на гарантии был. И у меня их — восемь запасных. Я уже Сан-сана поставила — приходи ломать еще! Я их постоянно меняю. Правда, обычно я сношу ему голову. — Она сделала легкое движение, имитирующее начало «вертушки», рассмеялась и с любопытством спросила. — А что это была за техника? Кэмпо Ма-сана? Очень своеобразная техника…

Я искренне удивился. Не узнать собственную технику Драконов! Техника, действительно немного похожая на Винь-Чунь мастера Ма — видимо, разновидность «ближнего» боя Драконов… Должна же у них быть техника для ближнего боя? Хотя, тот Дракон на соревнованиях ничего мне не противопоставил…

А, хотя, чего я раздумываю! Проще же спросить!

— А разве это…?

— Дорогая, я вернулся! — Ба-бах! Дверь в мою комнату распахнулась и отец кубарем, споткнувшись о порог, влетел внутрь и растянулся на полу.

— Уй-я-я, — Взвыл он, схватившись за пострадавшую ногу. — Ай-я-я…

Мать, разумеется, тут же засуетилась. Ты не ушибся? А дай посмотреть! А пальчиками пошевели! Да на ноге! Да на другой ноге, анта ! Ну, вот — ничего страшного, всего лишь ушиб! А ты уже расхныкался! Сейчас компрессик сделаю — завтра будешь у меня кузнечиком прыгать! И не надо мне тут морщиться — жена сказала компресс, значит, компресс! Или ты что-то имеешь против моих компрессиков? Ах, ты не хочешь «кузнечиком»? Тогда будешь зайчиком у меня прыгать! Кроликом? Ну, ладно, попрыгаем кроликами! Я вам сегодня сырный суп-пюре со сметаной и спаржей приготовлю — кроликам-мальчикам очень полезно! Пьён!

Я помог отцу подняться… кстати, мне показалось, что особых неудобств с ногой он не испытывает — видимо, ему просто нравится, когда такая женщина вот так вокруг него крутится и суетится. Я его понимаю — мама у меня замечательная!

— А о чем это вы тут шушукались? — Поинтересовался он, опираясь на мое плечо.

— Кенчик решил сделать небольшой перерыв в посещении Редзинпаку, аната…

— Гениально! — Потрясенно воскликнул отец хлопая меня по плечу… кажется, даже если нога у него до этого болела, то уж сейчас точно перестала. — Гениально! Собрать всех невест в одном месте и — время от времени делать «небольшой перерыв» в посещении этого места! Гениально, сынок!

— Аната! Ты, вообще, о чем?! — Возмутилась мать. — Кенчи совсем не такой! Он — ответственный молодой человек, в отличие от кое-кого!

— Дорогая… дорогая… Я всего лишь хотел сказать, что без тренировок — тоже плохо! Знаешь! — Он обратился ко мне. — Год назад в нашем районе открылся боксерский клуб. Через одну станцию, но такой быстрый олень, как ты, туда и бегом за десять минут добежит! Называется «Белая перчатка»! Бокс — это благородный вид спорта настоящих джентльменов! Никакой подлости, никаких… этих… ваших… ниже пояса… — Чуть стушевался он под снисходительным взглядом матери. — Так вот! Я хорошо сдружился с директором клуба. Шиба. Джеймс Шиба. Но это неважно! Членам клуба разрешено приводить своих несовершеннолетних детей на бесплатные тренировки! Это, конечно, все рекламная акция и неуклюжий маркетинг, но и это неважно! — Глаза отца заблестели фанатичным блеском, а голос набрал силу. — Двухсотпятидесятикилограммовые боксерские мешки, подвешенные в зале, маленькие груши на пружинах, силовые тренажеры, четыре ринга, отличные тренеры…

— Аната, — Выгнула бровь Саори. — Ты вступил в члены клуба бокса?

— Уже полгода! — Горделиво выпрямился отец и тут же ойкнул, оперевшись на пострадавшую ногу. Мать моментально забыла, что хотела сказать, тоже ойкнула и побежала делать компресс.