Александр Антонов - Звёзды против свастики. Часть 2

– Так прям таки и есть? – усомнился Абрамов.

– Есть маршал, есть, хоть завтра принимай на вооружение! И я предлагаю первое боевое испытание этой ракеты провести на Дальнем Востоке!

– Это и есть обещанная лепта? – уточнил Жехорский. – Ты предлагаешь пальнуть по Японии баллистическими ракетами? А для чего?

– Для того, чтобы после демонстрации атомной бомбы японцы знали, что у нас есть и средства её доставки. Что мы можем теперь бомбить Японию, не подвергая риску наших лётчиков. – Абрамов не скрывал восхищения. – Молодец, Ёрш, хорошо придумал!

Токио. Императорский дворец

– Господа, – голос премьера дрожал. – Как вы знаете, за последние дни по нашей территории был дважды нанесён удар неизвестным оружием. Сегодня мы узнали, что это за оружие. Прямо на территории парка, здесь, рядом с дворцом, упала русская ракета. Хвостовая часть после падения самоликвидировалась, видимо, для того, чтобы мы не смогли разобраться, как устроено это оружие. Но головная часть уцелела. Вместо боевого заряда там оказалась капсула с посланием. Вот этим, – премьер потряс в воздухе листом бумаги. – Позвольте мне зачитать ультиматум коалиционных сил…

Послание не было длинным. К счастью. Потому что каждое слово било, как пощёчина.

– …Теперь вы знаете, что у нас есть оружие огромной разрушительной силы, и есть средства его доставки. Мы можем начать бомбардировку Японии, не опасаясь ответного удара. Условия капитуляции вам известны. На размышление вам даётся 48 часов, начиная с 10–00 по токийскому времени сегодняшнего числа.

Через 36 часов Япония капитулировала.

19-сентябрь-44

А напоследок вам скажу…

Река заметно остыла. На палубе резво пенящего обские воды катерка было откровенно холодно, но пассажиры спускаться в трюм не спешили. Ольга, ёжась под бушлатом, дёргала Глеба:

– Ты же обещал, что «вон за тем поворотом», и где?

– Значит, за следующим, – без особой уверенности в голосе отвечал Глеб. – Не забывай, я же здесь сто лет не был.

Однако на этот раз слова прославленного маршала оказались пророческими. Лишь только катерок прошёл поворот, все четверо дружно вытянули вперёд руки:

– Вон!

– Вот там!

А Глеб ещё и добавил:

– Я же говорил.

К берегу причалили метрах в двухстах выше нужного места, в устье небольшой речушки, ибо там, где надо, никто пока лестницу с яра к пляжу не соорудил. Впрочем, поклажу высоким гостям тащить на себе не пришлось. Роль мулов безропотно исполнили бравые моряки с катера. Они же расчистили место ближе к берегу, установили две палатки, стол со скамейками и мангал, после чего были с миром отпущены Абрамовым:

– Спасибо, ребята, дальше мы сами.

Вечерело. Четверо в бушлатах выстроились на крутом яру и наблюдали за тем, как солнце на другом берегу цепляет верхушки сосен. И вот он миг, когда вода в реке на несколько минут окрашивается в малиновый цвет.

– Ну, всё – провозгласил Глеб, – Пошли к столу. Шашлык, судя по запаху, доходит, накатим пока по первой, так сказать, в преддверии.

– А в тот раз до шашлыка у нас была чушь, помните?

– Ну как забыть Шефа со стерлядкой в руках, которую он в мгновение ока превратил в отменное лакомство, – кивнул Глеб, и толкнул локтем жену. – Помнишь?

– А то! – подтвердила Ольга. – И про то, как ты поначалу есть не хотел, тоже помню. Где твой браконьер, Миша?

Ответить Жехорский не успел. Раздалось деликатное покашливание, из наползающей тьмы к столу шагнула знакомая фигура. Командир катера держал в руках две приличного размера стерлядки:

– Это вам от всего экипажа. От чистого, так сказать, сердца. Уж не побрезгуйте.

В ответ ему был дружный хохот, который вконец смутил речного волка, но к нему уже спешил Ежов с двумя бутылками отборной водки в руках.

– Примем ваш подарок с благодарностью, – сказал он. – Но только, чур, и вы от нашего подношения не отказывайтесь.

Совершив обмен стерляди на водку в пропорции один к одному, стороны расстались вполне довольные друг другом.

Через полчасика разомлевшая Ольга произнесла:

– И место то же, и время года, и водка, считай, та же, и чушь, и шашлык. Домиков, правда, нет, и фонаря, сидим при костре, как дикари…

– Айн момент!

Ежов вскочил с места и метнулся к палаткам. Через несколько секунд трапезу осветил довольно мощный прожектор. Ольга, которой свет ударил прямо в лицо, прикрыла глаза рукавом бушлата.

– Ёшкин каравай, направь его как-нибудь по-другому! – воскликнула она.

Ежов повернул прожектор:

– Так нормально?

– Нормально, – подтвердила Ольга. – Я так понимаю, сюда с катера не только свет, но и телефон протянули?

– Угадала, – кивнул вернувшийся за стол Ежов. – Ну, раз свет есть, будем фотографироваться? Мужики – стройсь , Оля бери фотоаппарат!

И опять, как много лет вперёд, в похожем на фонарный свете выстроились три подвыпивших мужика и стали корчить забавные рожи. Ольга внезапно опустила камеру:

– Погодите!

Ёрш, Васич и Шеф перестали кривляться и уставились на неё.

– А вдруг всё повторится?

– Что повторится? – переспросил Глеб.

– Всё. Я нажму на спуск, сработает вспышка, прозвучит колокол, и нас, того, назад…

Лица мужчин сделались серьёзными.

– Чёрт, – помянул нечистого Ежов. – Об этом я и не подумал…

– Не ври, – тихо сказал Жехорский. – Мы ведь все об этом думали, когда сюда ехали.

– Я думал, – подтвердил Абрамов, – но возвращаться не собирался. Считайте, что я вас провожал.

– Кого это вас? – проворковала Ольга, подойдя к мужу со стороны пустого рукава.

– Их, – пояснил Глеб – Ерша и Шефа.

– Я не, я пас, – отгородился руками Ежов. – Про колокол соврал, грешен, думал я о нём, окаянном, но возвращаться не собирался.

– Это что же получается, – сказала Ольга, глядя на Михаила, – это мы тебя провожаем?

– Не знаю, ребята, – покачал тот головой, – ничего не знаю. А с чего, собственно, все решили, что непременно прозвучит колокол?

– Так мы свою миссию вроде выполнили, – сказал Абрамов.

Установилось долгое молчание, которое прервал решительный голос Ежова:

– Чему быть, того не миновать. Оля – на позицию, мужики – товсь!

И опять Ольга опустила аппарат.

– Перестаньте корчить рожи, – негромко попросила она. – Честное слово, так только страшнее.

Так она их и сфотографировала. Троих друзей, которых чужая воля забросила в этот мир для выполнения очень важной задачи. И получились они на снимке очень серьёзными. И ничего не случилось. Никто из них колокола не услышал. Пришлось жить дальше…

Жехорский Михаил Макарович (Шеф), после того, как оставил пост Госсекретаря СССР, работал в международной комиссии по созданию ЕС – сначала Европейской Солидарности, а потом и Европейского Совета.