Марина Алиева - Жанна дАрк из рода Валуа

– Как же нам его не поддерживать, мадам?! Граф безмерно любил и почитал покойного герцога. Нельзя допустить, чтобы благородный человек страдал за свою преданность!

– Но теперь эту преданность он мог бы перенести на меня, – упрямо надулась Изабо.

– Ради этого мы его и поддерживаем.

Герцогиня растянула губы в фальшивой улыбке и, наклонившись к Изабо поближе, понизила голос.

– Ваше величество, у вас гораздо больше сторонников, чем может показаться. Эти пустые покои ещё не вся Франция. Наберитесь терпения, немного подождите, и страшная ночь сменится ясным рассветом.

Теперь настал черёд королевы смотреть в глаза мадам Иоланде. Что она хочет сказать, эта ловкая особа? Только ли утешает, или подарит надежду?

Но лицо герцогини лучилось состраданием безо всякой многозначительности, и королева разочарованно поджала губы. «Слова, слова, одни пустые слова, – думалось ей. – Мадам де Монфор утешает меня так каждый день, но, что проку? Она разве не понимает, что мне нужны конкретные имена и конкретные действия? Уж от кого, от кого, но от вас, ваша светлость, я могла ожидать чего-то посущественней…»

– Вы мне не верите? – спросила герцогиня, видя, что королева притворством себя утруждать не стала и досадливо поморщилась. – А между тем, я здесь для того, чтобы кое-что вам предложить.

Вот теперь глаза Изабо сверкнули любопытством.

– Говорите, – велела она, пожалуй, слишком горячо и поспешно. Но тут же, словно желая загладить эту слишком явную заинтересованность, добавила:

– Я, разумеется, не собираюсь ввязываться ни в какие заговоры, но вы ведь ничего такого мне и не предложите. А добрый совет и в благополучные времена не повредит.

«Ещё бы, – усмехнулась про себя мадам Иоланда, – только в лучшие времена ты их не слушала. Да и теперь, вряд ли послушаешь, но кое-чего я от тебя непременно добьюсь!».

– Мадам, – начала она, снова откидываясь на спинку стула, – несколько лет назад, на одном из турниров, мой супруг имел неосторожность повредить доспехи на рыцаре, несомненно, благородном, исполненным всяческих достоинств, и с тех пор считает себя, в известном смысле, обязанным. Не так давно стало известно, что этот рыцарь оказался в крайне бедственном положении после убийства своего господина – герцога Орлеанского – так что представился удобный случай обязанность эту исполнить. И супруг мой, ни одной минуты не колеблясь, предложил бы этому господину место при своём дворе, но я сказала ему: «Подумай о королеве. Мессир дю Шастель как раз из таких рыцарей, которых теперь очень не хватает при дворе королевском. И, может быть, нам следует найти для его достоинств лучшее применение?..»

– Как вы сказали, его имя? – перебила королева.

В её памяти, сквозь туман привычного эгоизма, хоть и с трудом, но возник всё же образ высокого, довольно приятного, мужчины, который ударом кулака спас её когда-то от верного удушения обезумевшим супругом.

– Дю Шастель, – подсказала герцогиня. – Вы должны его помнить.

– Да, да.., – напрягла остатки памяти Изабо, – Гийом, кажется?

– Нет. – Мадам Иоланда ласково улыбнулась, – к великому сожалению, Гийом дю Шастель погиб в стычке с англичанами где-то на побережье в районе Дюнкерка. Я говорю о его брате, мессире Танги, который последние годы служил камергером при герцоге Орлеанском.

– А-а, этот…

Изабо потёрла пальцами висок. Образ Гийома дю Шастель вызвал неприятные воспоминания, а его брата она не помнила совсем. К тому же, непонятно было, какое отношение они могли иметь к её сегодняшним бедам?

«И после этого ты ждёшь к себе почтения, – думала в это же время мадам Иоланда. – Не знать людей своего любовника, которые единственные сегодня, кто мог бы стать на твою защиту и снова наделить властью. Впрочем, мне это только на руку, и, слава Господу, что ты так глупа…»

– Я вспомнила, о ком вы говорите, – вяло кивнула королева. – Полагаю, ваш добрый совет сведётся теперь к тому, чтобы устроить при моём дворе этого человека?

– Не только…

Герцогиня опустила голову, скрывая растущее раздражение и встала. Словно человек, еле справляющийся с волнением, заходила по комнате и заговорила, постукивая друг о друга стиснутыми руками.

– Ваше величество.., боюсь, что вы можете понять меня не совсем правильно… Речь не идёт о каком-либо заговоре, или другом действии, способном отдалить вас от короля ещё больше. Напротив, я хочу предложить то, что вновь сделает вас добрыми супругами в глазах всего света… Невинный и ничтожный, на первый взгляд, шаг, которым вы ступите на ту дорогу, что вернёт в эти покои короля, а нам, вашим подданным, позволит снова любоваться прежней блистательной королевой…

Мадам Иоланда на миг замерла прямо напротив кресла Изабо, словно охваченная приятным воспоминанием. От резкого движения полы её накидки разошлись, и королева чуть не взвыла от отчаяния, увидев роскошный наряд герцогини. Обычно не позволяющая себе чрезмерной роскоши, мадам сегодня надела затканное золотом тёмно-синее платье с лифом, обшитым серебристым жемчугом, над которым, прикрывая довольно бледную грудь, сверкало сапфировое ожерелье дивной по тонкости работы. А хуже всего было то, что талия на платье оказалась ниже, чем предписывала мода, отчего вся фигура мадам Иоланды выглядела тоньше и стройнее, тогда как сама Изабо вынуждена была задирать талию на своих платьях всё выше и выше, обременяя её, к тому же, обширными складками.

– Разве такими должны быть покои королевы Франции? – продолжала, между тем, герцогиня, окидывая взглядом пустую комнату – Разве были вы когда-нибудь так бледны, как сегодня?! Нет! Любой, кто видел вас в былые дни, помнит веселую красавицу со сверкающим взглядом, всегда окруженную поклонниками, с улыбкой, способной очаровать даже турка, и сердцем, полным великодушия! Начните с последнего, мадам, если болезнь не позволит вам сразу стать прежней во всем. Пусть вернувшийся с охоты король найдет вас не страдающей от одиночества и унижения, а полной жизни, заботливой, великодушной супругой…

Герцогиня сделала ещё круг по комнате, совершенно гипнотизируя Изабо сверканием своего наряда, и снова остановилась, теперь уже с мечтательным выражением на лице.

– Вообразите, мадам, как будет он поражен, если вы заговорите с ним, к примеру, о вашем маленьком Шарле…

При упоминании нелюбимого сына королева недовольно сморщилась.

– Тем вернее он изумится! – тут же отреагировала герцогиня. – Поверьте, приятно изумить мужчину – уже половина дела! А чтобы изумление действительно стало приятным, проявите искреннюю материнскую заботу… Мальчик, кажется, живёт в Пуатье и имеет собственный двор, не так ли?

Загипнотизированная королева кивнула.