Марина Алиева - Жанна дАрк из рода Валуа

– И, что же?

– Боюсь, ничего хорошего…

Вернулся посланный слуга, и герцог замолчал, дожидаясь, когда его кубок наполнят вином. Затем, сделал приличный глоток, нахмурился и продолжил:

– Воля ваша, мадам, но от человека, который примеряет корону ещё не умершего отца, хорошего ждать не приходится.

– Это Рубэ так считает?

– Нет, конечно. Рубэ бургундец, а для них сейчас хорошо всё, что плохо для французов. Но своё мнение он имеет, и такую поспешность одобрять не склонен. Хотя, кое какие достоинства всё же описывает. К примеру, ходит этот юнец по-королевски величественно, медлительно, и на коронации держался с большим достоинством Взгляд у него, не по возрасту жёсткий, а суждения резки. Поговаривают, что его трения с Йорками могут завершиться казнями, до которых не дошли руки прежнего короля, и, если так, то многие в Лондоне напрягутся… А ещё Рубэ особо отмечает то, что новый английский король просто помешан на законности своих прав.

– Так я и знала, – пробормотала герцогиня, огорченно опускаясь в кресло. – Теперь войны не избежать… А я ещё так мало успела сделать.

Герцог посмотрел на жену с сочувствием и приосанился.

– Не волнуйтесь, мадам, в этом доме найдется кому за вас постоять.

Мадам Иоланда ответила грустной улыбкой. Да, когда дела идут гладко, её супругу цены нет, но при серьёзных проблемах от этого вояки, к сожалению, толку мало.

– Как дети? – спросила она, меняя тему. – Я их ещё не успела повидать. Маленький Шарль не болеет?

– Все здоровы, слава Богу. – Герцог допил вино и отставил кубок. – Как вы и велели, я сказал им, что с Шарлем следует обращаться по-дружески, но, ей-богу, этот малый так неуклюж, что детям будет трудно удержаться от смеха.

– И всё-таки, им придется. Надеюсь, никаких неприятностей сегодня не произойдет?

– О, тут можете быть спокойны, дорогая, наши дети хорошо воспитаны. Особенно Луи…

Рука герцога, при этих словах сжалась в кулак, словно демонстрируя увесистость отцовских аргументов в пользу неуклюжего Шарля, и мадам Иоланда засмеялась.

– Что бы я без вас делала, – сказала она, раскрывая объятья. – Лучшего помощника в делах, чем вы, мой дорогой, не сыскать…

Вечером в столовой с огромным камином всё Анжуйское семейство собралось, чтобы приветствовать будущего супруга восьмилетней Мари.

Нарядно одетый и привлекающий к себе всеобщее внимание Шарль, снова едва не ощутил себя объектом для насмешек, когда увидел гордого, как принц, младшего Луи Анжуйского и другого, незнакомого юношу, который стоял, заложив руки за спину, и смотрел, как казалось, с откровенным вызовом. Третий мальчик, совсем маленький, дергал за юбку свою няньку, явно что-то требовал и на Шарля внимания не обращал, тогда как несколько рыцарей и придворных дам герцогини рассматривали герцогского зятя, хоть и без насмешки, но достаточно пристально, чтобы вызвать в мальчике неловкость.

Самих герцога и герцогини Анжуйских ещё не было, и единственным близким лицом в этом зале было лицо Танги дю Шастеля. Но к этому спасительному берегу прибиваться-то как раз было и нельзя. И Шарль чувствовал, как с каждой минутой убывает его уверенность в себе, накопленная за время поездки.

Наконец, стоящий у входа управляющий двора возвестил о прибытии герцогской четы. Все в зале низко склонились, и даже малыш оставил в покое нянькину юбку.

Герцогиня вошла первой, ведя за руку девочку с золотой сеткой на волосах. Их появление выглядело очень внушительно, благодаря мощной фигуре герцога и ослепительным парадным одеждам, но впечатление смазал малыш, с радостным визгом бросившийся к матери.

– Тихо, тихо, мой дорогой, – ласково погрозила ему пальцем герцогиня. – Сейчас мы должны сделать одно очень важное дело, а потом уделим внимание и тебе.

Она жестом велела няньке забрать малыша и подвела девочку к Шарлю.

– Вот невеста вашего высочества. Подойдите же, познакомьтесь с ней.

Девочка на вид была самая обыкновенная. Не красавица, но и не дурнушка. Не косая, не хромая, а самое главное, не было у неё того чопорного вида, который так не понравился Шарлю на портрете.

– Здравствуйте, сударь, – слегка присела девочка. – Меня зовут Мари.

– А меня Шарль, – буркнул в ответ мальчик, хмуря брови, как делал всегда, когда смущался.

– Можно ли мне вас поцеловать? – Девочка сложила руки перед собой и посмотрела очень ласково.

– Я сам вас поцелую, – выпалил вдруг Шарль.

Нагнувшись, он неумело ткнулся губами в мягкую щеку девочки и густо покраснел, уверенный, что все вокруг сейчас засмеются.

Мари, не готовая к такому обороту, испуганно покосилась на мать, но уже в следующее мгновение опустила ресницы и мило зарумянилась. А все вокруг действительно заулыбались, но так, как и следовало улыбаться при виде двух целомудренно поцеловавшихся детей.

– Я же говорил, хлипковат у нас зятёк, – шепнул герцог Анжуйский супруге. – Я в его годы, уже ого-го как целовался…

– Ничего, он наверстает, – шепнула в ответ герцогиня. – Хорошо уже то, что перестал дичиться.

Улыбаясь, она подошла к Шарлю, обняла его за плечи и повела знакомиться с остальными детьми.

– Это – мой старший сын Луи, будущий герцог Анжуйский, король Сицилийский и Неаполитанский… Это – самый маленький, Шарль, – она обернулась к малышу, которого нянька взяла на руки. – Когда подрастет, он станет для вас добрым другом и помощником, как и мой средний сын, Рене, который живет сейчас в Лотарингии.

Мадам Иоланда подошла к незнакомому юноше, взгляд которого показался Шарлю вызывающим.

– А это – ваш кузен, Жан Орлеанский. Он бастард, но признан официально, и с пяти лет, с любезного соизволения мадам Валентины Миланской, навещает Анжер так часто и подолгу, что я с гордостью могу назвать его и своим воспитанником тоже. Хотя, главным его наставником является, конечно же, мессир де Вийер…

Мужчина, стоявший за спиной Жана Орлеанского, низко поклонился.

– Рад знакомству с вашим высочеством, – сказал юноша, быстро окинув глазами фигуру Шарля и слегка кивнув головой

– Я тоже рад, – ответил Шарль и гордо выпрямился.

Юноша был выше и старше его и, казалось, нисколько не смущался положением бастарда. Скорее наоборот, здесь, среди людей, принадлежавших одному из могущественнейших семейств Франции, этот, с позволения сказать, кузен выглядел, как равный, и только лишь потому, что вид имел независимый, смотрел гордо, не ожидая насмешек и не пытаясь провалиться сквозь землю. И, наверное, именно присутствие Орлеанского бастарда стало тем последним щелчком, который окончательно отрезвил юного Шарля.

С достоинством, удивившим его самого, приветствовал мальчик рыцарей, которые подходили к нему представиться. А когда одна из придворных дам герцогини присела перед ним в нижайшем поклоне, Шарль вдруг почувствовал, что улыбается ей не застенчиво, через силу, как вынужден был улыбаться всем и каждому в Лувре, а высокомерно и снисходительно, как и положено господину… Стараясь не растерять это опьяняющее ощущение, он повернулся к герцогине и, заметив явное одобрение в её глазах, произнес громко и уверенно: