Владимир Шкаликов - Колымский тоннель

— Вы не боитесь нас? — спросил Скидан.

Она обернулась и так улыбнулась, что он чуть не выронил револьвер.

— Мы знаем, Вася, кого нам бояться! Верно, Саша?

И первой залилась таким смехом, будто напомнила обоим некую общую и очень интимную тайну.

Небольшой населенный пункт, обслуживающий, вероятно, только два вокзала и кордон, быстро кончился, и вездеход, мощно дыша мотором, помчался по широкому асфальтированному шоссе между высокими стенами смешанного леса, представленного в основном елками и тополями.

— Что-то у вас не видно машин на воздушном экране, — сказал Скидан.

— Их ЗДЕСЬ боятся, — откликнулась Васса. — Боятся, что ночника не догонишь, боятся побегов за границу, боятся контрабанды. ЗДЕСЬ много чего боятся.

— Кто боится? — спросил Краснов.

Она впервые взглянула удивленно. Но ответила сразу:

— Так называемая власть. Режим. Понятно, да?

Скидан не ответил. Ему пришлось сосредоточиться. До сих пор понятия "власть" и "режим" имели для него противоположное значение. "Советская власть", "власть народа" — это было родное, это было хорошо и правильно. "Режим" связывался с фашизмом, притеснением, угнетением. Но это лишь во-первых. Во-вторых же странно звучало и утверждение, будто власть — боится. Что ж это за власть, если она боится?

Но говорить об этом вслух Скидан поостерегся, ибо знал мнение Краснова на этот счет.

Заговорила сама Васса, будто подслушала мысли:

— Вы только, бога ради, не поймите так, что я против здешних властей. Человечество пока таково, что без власти ему нельзя. Ну, не может жить без власти, потому что не представляет, КАК… Поэтому я считаю, быть против сегодняшней власти — такая же бессмыслица, как быть против сегодняшней погоды.

Она замолчала, давая им время на осмысление. Скидану вспомнился один из Светкиных снов — о власти, лукавый.

— Это что же, — Скидан осмыслил первым, — и против фашизма быть нельзя?

Она склонила очаровательную свою головку, будто размышляя. Затем:

— Фашисты… Фашисты… Это… Словом, тоталитарный режим вы имеете в виду? Глобальный контроль сверху, отсутствие горизонтальных связей… Да?

Скидан не очень понял, но на всякий случай согласился, ибо что-то в этих словах звучало похоже на фашизм.

— Разумеется, — продолжала эта умняга, чем-то начиная походить на его Светку, — если жить вне режима, в другой стране, то можно быть ему противником. Особенно, если в вашей стране живется лучше и вы это знаете наверняка. Но если вы в данном режиме выросли, и ничего другого никогда не видели, то надо вам родиться гением, чтобы… Ну, согласитесь: если того же фашизма нет в душе человека, в его сознании, то он не потерпит его и вокруг себя… Хотите шутку?

Разумеется, они хотели.

— Тогда вопрос: из каких людей получаются наилучшие рабы?

— Из тех, которые родились рабами, — Краснов ответил не очень уверенно.

— А вы, Вася, как думаете?

— Из слабых духом, — Скидану ничего не оставалось, как привлечь свой лагерный опыт.

— Вы оба неправы! — Она не торжествовала, просто веселилась, вполне свободная женщина за рулем чудовища. — Как показывает историческая практика, наилучшие рабы — это рабовладельцы! Ибо их сознание наиболее поражено необходимостью работать. Любой рабовладелец — прежде всего раб своих рабов. То есть, он больше раб, чем его рабы. Непривычные уши от этой истины вянут… Я немного удивлена, что у вас тоже. Ведь вы из свободной страны…

— Мы просто об этом не задумывались, — сказал Краснов.

— Да-да, я согласна, я поняла. Чтобы свободный человек задумался о рабстве, ему надо хоть что-то знать о рабстве. А ведь у вас в Лабирии история запрещена…

Скидан почувствовал, как раскаляются уши. Он видел окаменевшее лицо Краснова, будто бы следящего за дорогой, и вдруг подумал: "Интересно, хочется ли ему сейчас всадить в меня очередь?"

"Почему он пошел со мной в Резерват? — Скидан в тысячный раз поймал себя на этом вопросе. — Не хотел убирать в Лабирии? В благородной Лабирии? Но ведь как-то сорвалось у него, что людей видеть не может и на Острове Скорби — самое для него место. Значит, наказания за убийство не боялся… Да, только было это до их встречи со Светкой". Значит, вероятен такой ход: Скидана "потерять" в Резервате и — к Светке. Она, сучка, любого примет, а такого героя — подавно. Ни слову о ее верности Скидан не верит. И все ее сны — отвлекающая выдумка. Она способная, что хочешь сочинит.

— Вася! — Женский голос вернул его к реальности. — Ты чего там замолк? Жену вспоминаешь?

Будто бы невзначай, а снова учуяла его мысли. Скидан отодвинулся.

— Жену забывать нельзя, — он решил тоже перейти на " ты". — Небось, сама о муже думаешь.

Васса оглянулась на него, забившегося в дальний угол за спиной Краснова, и вдруг захохотала. Почему-то это было страшновато, и Скидану захотелось спать. Вспомнил из "Курса психологии": запредельное торможение.

— Ты совсем сонный, — заметила дама. — Ложись на сиденье, а я поеду не так быстро.

— Да я спать не хочу, — солгал Скидан, вспоминая последнюю бессонную ночь со Светкой.

— Ложись, ложись! — Васса опять засмеялась. — Часок поспать успеешь, а там хорошая дорога кончится, будет не до сна.

Скидан не хотел, но валился на просторное, как вагонная полка, сиденье, проваливался в сон. Последняя мысль: "Усыпила, что ли? Снюхаются, убьют, выбросят на ходу…"

Ему стал сниться странный сон. Он будто не спал, а рассказывал о последних днях перед отъездом в Резерват. Даже не рассказывал, а будто предъявлял кому-то свою память, показывал, как кино, и непонятные места объяснял.

…Вот они втроем — Кампай, Скидан и Краснов. Неожиданная новость: правительство Резервата открыло свой кордон. Для деловых людей. Ввоз идей, сил, капитала. Но — никакого вывоза. Правительство предпринимает очередную попытку оживить свой народ. Именно так: оживить народ. Удрученное отсталостью Резервата в технологии и его положением сырьевой базы для всего цивилизованного мира, оно сначала расторгло все договоры, основанные на поставках сырья, и закрыло границы, а вот теперь границы полегоньку открываются и ползет слух о том, что сырьевые договоры возможно восстановить, но от цивилизованных партнеров потребуются взамен не товары, а самая передовая технология. Поэтому разведка, предпринимаемая староверами, приобретает теперь значение не только для укрепления позиций староверства, но и для Общего Совета Лабирии: методом множественных контактов выяснить возможности Резервата для серьезного сотрудничества, для восприятия идей, а особенно намерения его правительства отказаться от навязывания соседям своего образа жизни как единственно верного…

… Отчаянно не желая рассказывать, Скидан подробно, от самого лагеря, излагает историю знакомства двух капитанов Красновых и своего превращения в Скидана. Кто его внимательный слушатель? Почему так легко отдает ему Скидан свои самые стыдные тайны?