Владимир Шкаликов - Колымский тоннель

И вылез из машины.

— Но сначала, — заявила тут же Васса, — мы будем пытать его электричеством.

— Не имеете права, — пленный выдал свой испуг слишком поспешным возражением.

Васса едко засмеялась.

— Непонятно ты, Гном, говоришь. Какое право?

— Пытать не имеете!.. Ты ведь женщина…

— О, сколько собрал! И права, и женщины… А тебе, значит, все можно? И людей убивать… И даже женщин…

Гном не думал ни секунды:

— А вы не люди! Вы — космачи порхатые! У вас тело прозрачное — вон, краска на лице стерлась! Вам чего у нас нужно?..

Он проворно подхватил с пола один из автоматов, но был тут же оглушен, обезоружен и опять связан.

— Пытать, пытать, — приговаривала Васса, вытаскивая из-под Скидановой лавки какие-то провода. — Что костер… И так до смерти задергаем…

— Ладно, упросили, — процедил Гном. — Боюсь тока. Спрашивайте.

Его развязали и посадили на лавку, отпихнув подальше автоматы.

— Спрашивайте, — повторил Гном.

Васса молча втирала в кожу лица какую-то мазь, пристроившись у настенного зеркальца. Еще до окончания этой процедуры она спросила, не оборачиваясь:- Что знаете о нас?

— Мы видели вашу тарелку, — сказал Гном.

— Какую?

— На которой вы летаете. Вроде стеклянной линзы. Все прозрачное.

— Что еще?

— Что вот эти двое служат вам, — пленный презрительно кивнул на Скидана и Краснова.

— Гм, — Васса усмехнулась. — Дальше.

— Видите в темноте, — начал тот перечислять, — читаете мысли, стреляете без промаха даже на звук, летаете без крыльев, не боитесь яда, вообще бессмертны, но вас…

— Ну-ну!

— Можно убить…

— Ну же!

— Серебряной пулей, — договорил Гном. — Но я в это не верю.

— Гм, — повторила Васса. — Все? Все давай.

— …Что вы хотите захватить всю планету!

— Вот теперь все! — Васса откинулась в водительском кресле. — Вот это и есть главное!

Гном молчал и смотрел на нее с забавным выражением страха, ненависти, надежды и восторга. Васса, как показалось Скидану, не оценила это выражение никак, даже не заметила. Она продолжала допрос:

— Кто стоит за тобой?

Вернулся Кросс. Протянул Вассе расплющенный кусок металла:

— Угадай, что это?

— Это серебрянная головка гранаты, — ответила Васса, поглядев только мельком. — Они считают нас нечистой силой.

— Правильно делают, — Кросс усмехнулся. — Однако о кумулятивном заряде тоже не забыли. — Кросс посмотрел в глаза пленнику. — Твоя работа?

— Идея, — ответил Гном.

— Вот и будешь нам все оттирать.

— Сами ототрете.

— Про электричество не забывай, — напомнила Васса. И повторила вопрос: — Так кто стоит за тобой?

— Большие люди стоят. Бежать вам надо.

— Кто такие?

— Вы их не знаете.

— А все-таки?

— Вам до них не добраться.

— Ага-а, — протянула Васса и взяла в руки свои провода, — значит, не хочешь говорить?..

Пленный задрожал, но зажмурился, оборол ужас и мелко-мелко замотал головой.

— Ладно тебе, — Кросс улыбнулся, — брось ты эти провода. — Он похлопал пленного по напряженной спине: — Все, очнись, Гном. Мы никого не пытаем, это нам не нужно. Мы и твое имя знаем, и твоего Большого Босса — вы ведь так его называете? Ну-ну, не дрожи. Мы тебя не продадим. Мы — не вы… Твой Большой Босс — ага, ББ его зовут! — работает ночным диспетчером Якутского горотдела полимилиции… Что? Ну да, "желтеньких". Верно?

Пленный, закусив нижнюю губу и, вероятно, язык тоже, смотрел глазами затравленного хищника, выбирающего, кому из врагов во что вцепиться, чтобы отдать жизнь не даром.

— Ну-ну, расслабься, — продолжал Кросс. — И не бойся: насчет костра мы тоже пошутили. И вагон нам мыть не будешь: нечего тебе там толочься. Отпустим хоть на все шесть. И всего с одним предупреждением: в случае твоего личного участия против нас ББ немедленно узнает, кто нам его продал.

— Да вас убьют любой ценой! — Гном пришел в себя и в порыве какой-то смеси благодарности с великодушием решился приоткрыть карты. — Вот если бы я сейчас приехал вместе с вами в одно место и оттуда сообщил ББ, что вы согласны, тогда бы это задание отменили.

— И дали бы другое, — подхватил Кросс.

— Нам служить, — сказала Васса.

— Да, — Гном кивнул. — Вы читаете мысли, теперь верю… Но в ваше бессмертие — нет! Вы уязвимы даже для ножа. Это — все. А во-вторых…

— Что же?

— Да что, вы и так слышите…

— Смотреть программу "Жизнь", — подтвердила Васса. — Ну и что?

— Там сегодня будет о вас. Поймете, что вас ожидает.

— Что же нас ожидает? Ах, сам не знаешь… Ну, ладно. Поехали.

Они высадили бандита и уехали.

Накрутив несколько километров на запад по шоссе, нашли еще одну малоезжую дорогу в лес, углубились по ней до ближайшего ручья и разбили лагерь.

Вся утварь из захваченных пожаром помещений была вынесена на траву, рассортирована и отчищена. Кое-что пришлось тут же без почестей похоронить. До самой темноты скребли и ремонтировали "Палитру", закрашивали прозрачные места, где обгорела роспись, возвращали утварь на свои места.

На всякий случай стволы постоянно держали наготове и оглядываться по сторонам не ленились.

Ужинать сели, когда стемнело. Закрылись в "Палитре" и включили элевизор — как раз поспели к программе "Жизнь".

…Как и во все вечера, когда удавалось посмотреть "Жизнь", события и комментарии подавались в строго установленном порядке. Прежде всего дикторы — средних лет мужчина и строго красивая дама вне возраста — вкратце изложили новости о перемещениях и встречах политических лидеров — то, что Васса равнодушно назвала "придворными сплетнями". Затем дали несколько фрагментов правительственного заседания с избранными отрывками разных выступлений — мужественнолояльных или умеренно-критических. Затем был репортаж с митинга так называемых неофициалистов, которые выкрикивали что-то неотчетливое. Можно было только разобрать "долой" и "в отставку", а лозунги, поднятые над толпой, опытный оператор снимал так, что их никак было не прочесть. Когда шеренга рулевых двинулась на толпу, съемка прекратилась и появился диктор: "Полимилиция взяла площадь в режим и через полчаса распустила этот неутвержденный митинг".

— Нашли словцо! — крякнул Краснов. — Сказать бы прямо: "Рулевые разогнали народ".

— Растешь, — заметила Васса.

Потом пошли комментарии к очередной забастовке шахтеров. Заместитель министра объяснял политологу, почему забастовка наносит вред экономике, политолог объяснял заместителю министра, чем забастовка вредит идеологии, а сошлись они на том, что если каждый гражданин Резерватара, независимо от того, какой пост он занимает, сделает все от него зависящее на своем месте, то в стране уже через полтора-два года может наметиться тенденция к определенному снижению темпов спада экономики…