Олег Измеров - Ревизор Империи

— Господа, — начал капитан, поздоровавшись, — у меня к вам пренеприятное известие. Поезд, на котором должны приехать ожидаемые вами персоны, пытались пустить под откос.

5. Кулацкий террор.

Веристов не отвечал ничего. Когда вас чем‑то ошарашивают, то это, возможно, хотят узнать, как вы будете реагировать. И не всегда ясно, в ваших ли это интересах. Виктор тоже молчал — просто не знал, что говорить. Пол слегка подрагивал от работы молотов — словно бы рядом на стройке забивали сваи.

— Собственно, у меня к вам три известия, — продолжал Брусникин. Первое — позвольте представить вам штабс — капитана Семаго, который должен был приехать вместе с ожидаемым вами господином Кондратьевым, и является советником от Военного министерства по вопросом новых видов вооружений в будущем Бюро. Господин ротмистр… господин Еремин, о нем вы слышали…

— Очень приятно, — заметил Веристов, обращаясь к Семаго, — вы, наверное, хотели бы с дороги умыться?

— Да, разумеется, господин ротмистр.

— В сотне шагов отсюда прекрасная баня на разные вкусы. Можете принять ванну и выпить чашечку кофию с мараскином, это взбодрит. Там же и почистят одежду.

— Второе известие, господа, я уже сообщил, — продолжил Брусникин после ухода поручика. — Место в низине перед трубой, там, где путь идет под уклон, и могло быть много жертв. По счастью, тамошний обходчик пошел смотреть пути вне своего привычного времени, обнаружил двух типов, занятых установкой на рельсах адской машины, и, подкравшись из‑за болотных кустов, убил обоих своим молотком прежде, чем они успели пустить в ход оружие. Заложенную мину обезвреживают саперы, а чтобы предупредить нас о задержке, господин поручик воспользовался самокатом, что и объясняет его вид.

— Интересные дела, — Веристов вынул из портсигара папиросу, но тут же нервно смял ее в пальцах и сунул в карман. — Есть еще одна организация?

— У одного из убитых нашли в кармане фальшивый паспорт и британские фунты. Если это попытка уничтожить руководство Бюро, зачем подрывать весь состав? Возможно, это германская провокация, не связанная с Бежицей.

— Скорее всего, — кивнул Веристов, — но я не склонен спешить с выводами. Британцы платят деньги, чтобы развязать в области кулацкий террор, это, господа, тоже факт.

"Англичанка гадит?" — удивился Виктор. "А как же Антанта? Мы же вроде как союзники…"

— У России, — словно бы угадав вопрос, продолжал Веристов, — сейчас только два надежных союзника — армия и флот. Третье известие хорошее или плохое?

— Нейтральное и казенное. Мне поручено наладить контрразведывательную работу в Бюро во взаимодействии с гостапо.

— Можно считать, что работа уже начата.

Не успел Брусникин взяться за ручку двери, как та отворилась, и капитана чуть не сбил с ног Самонов, влетевший в помещения, как центрфорвард с мячом сквозь строй защитников. На лбу его выступали крупные капли пота, борода всклочена, густые темные волосы сбились; несмотря на расстегнутый ворот рубашки и распущенный узел галстука, конструктор задыхался, в горле его, как в паровом котле, что‑то сипело и булькало.

— Здравствуйте, Константин Павлович, — спокойно произнес капитан.

— Уфф… уфф… Господа, простите, здравствуйте… уфф…

— Вы насчет террористов или еще что‑то случилось?

— Уфф! Случилось! Да! Господа, вы не представляете… уфф…

— Не представляем. Милейший Константин Петрович, пожалуйста, присядьте, отдышитесь и сообщите нам, что случилось.

Веристов подал высокую чертежную табуретку и чуть ли не силой усадил в нее Самонова. Тот пошарил по карманам, извлек из них огромный, как у фокусника, тонкий шелковый платок и отер лоб.

— Уфф… Благодарю… благодарю… Тракторный!

— Что с тракторным? — спросил Веристов ласково — спокойным тоном психиатра. — Новый пожар, авария? Коськин все‑таки его обрушил? Раз пожарные не бьют в колокола, это что‑то неявное.

— Да… да… Приехал господин Лохматин из Правления… Господа, будут строить цеха тракторов.

— Бронеходов?

— Бронеходов — само собой, а к ним, то — есть, отдельно, цеха тракторов, целый завод. Правление выпустило акции, нашлись предприимчивые люди, банкиры… Дают фантастические суммы. Не могу прийти в себя.

— С чего это вдруг? — удивился Виктор. Тракторный бум добивал его представления о царской России, пусть даже и альтернативной.

— Политика раскулачивания.

— Простите, в смысле…

— Политика замены кабального кулацкого ссуживания в долг зерна денежными кредитами Крестьянского банка. На этом развились артели и крупные единоличники. Банк дает ссуду на трактор или другую технику. Поскольку банк заинтересован вернуть кредит, он нанимает маклера, а тот находит покупателя. Таким образом, урожай куплен на корню. Также крестьянин или артель подписывают обязательства, какие агротехнические работы они обязаны выполнить, какой семянной материал закупить, обязательства соблюдать предписания местной лаборатории по выгодным срокам пахоты, сева и уборки. Ну и министерство сельского хозяйства дает рекомендации, что сеять в этом году, чтобы не было перепроизводства.

— План, что ли? А если крестьянин не захочет сеять, что прикажут?

Самонов удивленно привстал с табуретки.

— Как это не захочет? Ну да, можно поехать на ярмарку, искать покупателей, торговаться. И прослыть дурачком, у которого все не как у людей. Кому он там в своем уезде продаст выгоднее, чем маклер, что ведет дела с большими людьми? Крестьяне — это не герои книг Брет Гарта, они за деньгами не охотятся, им надо не прогореть и потихоньку копить денежку. Вы же сами на их месте так и поступите, разве нет?

— Ну, наверное, да.

— И вот эта политика, — Самонов встал, подошел к шкафу с чертежами, вытащил из кармана гребешок и попытался пригладить им растрепавшиеся волосы, глядя в стекло дверцы, — эта политика дает нам рынок общей емкостью в миллион тракторов! Правление решило закупить у Форда готовый завод, на котором будут выпускать двадцатисильные машины "Форд и сын". Корпуса разместят за нынешними в сторону Болвы.

— И деньги нашлись?

— От выпуска и размещения акций за границей. В Европе недостаток земли, и рост пахотных площадей позволит увеличить экспорт хлеба. Просто покупать технику за границей Кабинет запретил. Европейские трактора в массе своей дороги и ненадежны; машины же "Форд и сын" проверены и, по примерным подсчетам, выпуск их в России позволит снизить цену до четырехсот американских долларов за штуку. Через десять — пятнадцать лет каждый третий выпускаемый трактор в мире будет российским.

Самонов умолк, удовлетворенно поглаживая бородку.

А ведь это почти реал, подумал Виктор. Большевики решили массово выпускать трактора в девятнадцатом. И начали с того же "Фордзона — Ф". И даже на паровозном, если книгам Ильенкова верить, выпускать пытались, но — разруха, отсутствие крупных инвесторов… Тем не менее, за довоенные пятилетки наделали тракторов даже не треть, а сорок процентов от мирового производства. Фантастика — не в книгах, фантастика — это жизнь наших дедов.