Марина Алиева - Жанна дАрк из рода Валуа

Он подождал, пока девушки усядутся на большой сундук у стены, где уже лежали кое-какие вещи, привезённые спутниками Жанны, передвинул свечу, чтобы видеть лица обеих, а сам сел в тени, откинувшись и вытянув ноги.

– Тебе устроят проверку, Жанна. Где и как долго она будет проходить, я не знаю. Но она обязательна, чтобы успокоить самых неверующих и заткнуть рты откровенным противникам. Бояться нечего. Проверкой займётся моя матушка, а она… – Рене почесал кончик носа, чтобы скрыть улыбку, ползущую по лицу. – На всей земле вряд ли найдётся человек, верящий в тебя больше, чем её светлость герцогиня Анжуйская… Конечно, вопросов зададут много, и задавать их будут люди не всегда доброжелательно настроенные, однако, все они, всего лишь, служат каким-то другим людям. Да, людям знатным и имеющим власть в этом мире.., и кто-то обязательно пошлёт папе отчёт о беседах с тобой, но даже папа, всего лишь, человек… Ты же должна слушать только того, кто стоит надо всеми, но рядом с тобой…

– Я не понимаю, – перебила Жанна, – зачем ты говоришь о том, что и так понятно? И почему говоришь только обо мне? Разве Клод не встанет рядом со мной перед судьями?

– Нет.

Руки Рене нервно сжались.

– Ты должна уяснить, что здесь ваша дружба никому не интересна. Все ждали Деву из пророчества и никого больше! Если здесь кто-нибудь узнает, что Клод не твой паж, а… ещё одна девушка из Домреми, я не смогу поручиться, что проверка пройдёт успешно. Вдруг кому-нибудь взбредёт в голову засомневаться, которая из вас настоящая – начнётся такая неразбериха, что в ней мы снова увязнем.., и уверяю тебя, не на один месяц… Не спеши. Время Клод ещё придёт.

Девушки переглянулись.

– Какая разница, Жанна? Я всё равно буду рядом, знают обо мне или нет, – сказала Клод, пожав плечами. – До самого конца, помнишь?

– Мне не хотелось, чтобы война тебя коснулась…

– Она всех касается. Так или иначе…

– За твоей спиной она многого избежит, – поспешил вставить Рене. – Но если ты расскажешь о Клод.., – он запнулся. – Боюсь, в этом случае, у неё не останется ни выбора, ни свободы.

Жанна, подумав, кивнула.

– Я всё поняла, Рене. Конечно.., – она повернулась к Клод. – Мы ведь с самого начала договаривались, что война – это только моё, да?

– До этого может и не дойдёт.., – пробормотала Клод, опуская голову. – Воля Божья едина для всех, – попыталась продолжить она, но осеклась.

Когда-то, только узнав о пророчестве, Клод искренне верила, что именно так и должно быть – Дева принесёт избавление от войны одним своим появлением. И все последующие события это подтверждали. Но, прожив несколько дней возле королевского двора – даже не при нём – девушка начала испытывать сомнения, подавляющие её веру всё больше и больше. Особое смятение внесла в её душу комиссия, пришедшая решать возможность допуска Жанны к дофину. По мнению Клод эти люди, (кроме, пожалуй, отца Паскереля), были скорее уверены в невозможности появления Девы, нежели в том, что пророчество действительно свершилось. И теперь и так без особой уверенности, произнеся последние слова, она заметила лёгкое, как тень, сочувствие, пробежавшее по лицу Рене, и, конечно же, осеклась. Видимо, не зря и молодой герцог, и правитель Лотарингии старый герцог Карл, то и дело предупреждали их о том, что при дворе всё будет как-то не так. Они знали. И здесь, действительно, было не так. Клод это понимала всем своим существом, крайне чувствительным ко всему, что шло вразрез с естественным ходом вещей.

А ещё она ясно увидела, что её сомнения не остались незамеченными молодым герцогом, потому что лёгкое сочувствие, пробежавшее по его лицу, оставило после себя такое откровенное любопытство, что Клод покраснела от жгучего стыда.

Сомневается она, или нет, по сравнению с тем, что предстояло Жанне, не имело никакого значения. Точнее, имело… Да, да имело! И настолько большое, что не давало права выставлять свои сомнения напоказ так явно! Особенно здесь, где, похоже, каждый, даже такой заботящийся о них, как Рене, всего лишь сторонний наблюдатель, который интересуется происходящим в той мере, в какой оно отвечает только его интересам.

– Ничего не бойся, Жанна, – сказала Клод, стараясь искренне верить в то, что говорит.

А потом, бросив короткий взгляд на Рене, добавила:

– Я точно знаю – все, кто любят тебя, всегда будут идти за тобой, как бы тяжело им при этом ни было.

Утром по замку разнеслась весть о том, что днём его величество собирает у себя очень приватный совет, куда приглашены Иоланда Анжуйская и Ла Тремуй.

А пока он желает лично убедиться в ратных искусствах, которыми владеет прибывшая Дева, для чего распорядился расчистить площадку в саду, где, по слухам, давно уже расставили мишени, турнирные кольца и, якобы даже, скамьи для зрителей.

Жадные до развлечений и новостей придворные тут же кинулись к площадке, но управляющий замка чуть ли не распятием повис на воротах, без устали оглашая, уже охрипшим голосом новое распоряжение короля. «Дабы Дева не смущалась, всем любопытствующим велено наблюдать через окна…». Так что, ещё через какое-то время, на галерее, выходящей в сад, было не пробиться. Даже слуги, побросав дела, осторожно вытягивали шеи, пытаясь через плечи своих господ увидеть хоть что-нибудь.

Тишина стояла невообразимая. Дамы, никак не умещавшие в своём сознании даже одно то обстоятельство, что крестьянка обучена такому благородному занятию, как верховая выездка, реагировали уже полной оторопью на её умение метать копьё и орудовать настоящим боевым мечом. А мужчины, большинство из которых прошли посвящение в рыцари, напряжённо следили за каждым движением Жанны, постепенно забывая, что перед ними девушка, и мысленно давали оценку – правильно ли ставит ногу при броске, так ли замахивается, верно ли подаёт корпус вперёд…

– Это что-то невероятное! – первым воскликнул герцог Алансонский, занявший самое выгодное место на галерее, откуда всё было видно особенно хорошо. – Пропустите, господа! Я не могу больше быть в стороне ото всего этого!

Бесцеремонно растолкав стоявших сзади, он кинулся в сад, и едва не опрокинул усталого управляющего, который, робко вытягивался на пороге, тоже стараясь рассмотреть, что делается за окнами.

«Невероятно, невероятно! – твердил про себя герцог, – Теперь я окончательно поверил! Вот она – порода! Ни одна крестьянка не смогла бы быть так ловка… Ах, как жаль, что я связан своим выкупом! Какие возможности открываются! Повоевать с такой кузиной не будет зазорно даже мне… Но, какова, всё-таки, герцогиня! Умна! Я бы на колени перед ней пал, если бы не поклялся никогда и ничем не выдавать того, что знаю… Впрочем, что я могу? Связан по рукам… А так хочется что-то сделать и, действительно, не остаться в стороне!».