Александр Конторович - Я хочу жить дома

Соцкий заигрался в опасные игры и закономерно огреб. Власть в его городе – у его же, на первый взгляд, людей. А уж если «осиротевшие» сотни решат потом (именно что – потом!) перейти под руку более удачливого соседа… так тут и вовсе никаких вопросов не возникнет.

А мы (вот, уже начал думать о себе во множественном числе) – мы обычные наемники. Сегодня нас нанял Кварцахелия, завтра Гуменюк… и что? Обычное же дело! За бабки же – не просто за так! Все справедливо и никакого беспредела.

А пан Дмитро – в стороне.

Он не при делах, и свидетелей никаких нет… кроме меня.

– Пан Дмитро, – дипломатично кошусь на радиостанцию, – а не может ли так стать… Что я внезапно потом заболею? Или вовсе, не приведи Господь, съем что-нибудь несвежее или несъедобное?

Типа свинцовой пилюли в брюхо.

– Так у меня в соседях не только Соцкий…

Ах, вот даже как? Наполеоновские планы у пана атамана, нечего сказать! Лет на пяток тут работы хватит по уши!

– А мой дом?

Атаман непонимающе на меня смотрит.

– Ну, жить-то я тут потом смогу?

– Да кто ж тебе после всего мешать станет-то?

То есть жизнь моя в своём доме – и та теперь зависит от… да много от чего и от кого зависит… Но, отказав сейчас атаману, могу сразу же собирать манатки. Если дадут…

– Ладно! Где чемоданы и связной?

Джип ждет меня у крыльца. Его подлатали и подновили, не щадя для этого сил и средств. Даже пулемет на крыше заменили – теперь там новехонький «Печенег». Неплохой такой намек от Гуменюка, мол, я свои слова держу!

Пока суд да дело, у меня ещё осталось немного времени, чтобы завернуть к дому. Связной будет только через час-полтора, заодно я и из гостиницы кое-что прихвачу. После разговора с атаманом я, разумеется, квартировать у него не стану, теперь моё место жительства в гостиничном номере. Нельзя так уж явственно показывать нашу приязнь. Да, нормальные отношения с главарем наемников – вполне понятное дело, но вот совместное проживание в одном доме – это уж слишком. Не станем жадничать, тем паче что хозяин гостиницы свои выводы из происходящего тоже уже наверняка сделал и сам. И борзеть чрезмерно не станет, не круглый же он дурак?

Да и дом посмотрю…

А мастера там стараются! Стены уже совсем неплохо выглядят, да и с крышей тоже работа идет, издали видать.

Опа! Прохаживаются около дома атаманские головорезы – пан Дмитро прислал доглядальщиков. Понятно, отчего теперь мастера так стараются.

– Пан сотник!

Это ещё кто?

Наталка?

А ей-то что нужно? Притормаживаю у обочины и выглядываю из окна.

– Чего тебе?

– Пан сотник… нас выгнали!

– Откуда? Кто выгнал?

– Они… – кивает девушка на бойцов Гуменюка. – Мы рядом жили… там у вас домик маленький… Они пришли и сказали, чтобы мы убирались сей же час! Мол, дом на вашей земле стоит, а мы там… совсем не нужны никому… А туда помощь обещали привезти послезавтра.

Это что вдруг за фокусы? Без меня меня женили.

Наталку понимаю: не привезут очередную порцию гумпомощи – им будет тяжко! А ведь никто и не подумает искать семью «бычей» по всему городу. Ушли – и хрен с вами.

Вылезаю из машины и топаю к дому, всем своим видом показывая неудовольствие.

– Кто старший?

Боевики переглядываются и вперед выступает один из них, седоватый мужик лет тридцати.

– Ну, я…

– Я – кто?

– Панас Мирный.

– Должность?

– Старшой я…

То есть – даже и не десятник?

– Меня знаешь?

– Неа…

– А сюда кто вас прислал?

– Мы из сотни Гневного!

Атаман прислал – его работа.

– Так поинтересуйся у своего командира – кто такой сотник Крюк! И что я тут делаю! Это – мой дом! И всё, что рядом – тоже! Усек?

– Ну…

– Этих – не трогать! Они…

А что – они? Что они тут делают?

– Дом починят – они за ним ухаживать станут! Нанял я их!

Оп!

Слово не воробей…

Только что я, сам того не желая, сменил статус всей наталкиной семьи. Прилюдно признал их своими людьми – теми, кому я плачу . При свидетелях.

То есть – они более не «бычи». Они – теперь работают на хозяина. И отныне всё, что они накосячат – и на моей совести тоже. Мне за них отвечать. Правда, и наказать я их могу… сурово, в общем.

А толку с них?

Чего могут-то?

Не повесил и я себе на шею обузу?

– Иди со мной! – киваю Наталке.

Внутри дома тоже дым стоит коромыслом. Мастера пашут на совесть, даже и придраться не к чему. Да и не нужно, там дядьки грамотные.

– Как стену закончат, побелят тут всё и пол починят – в порядок все привести, ясно?

– Так, пан сотник… – всё ещё не верит услышанному девушка.

– Что тебе надо будет купить – к мастеру подойдешь, я его предупрежу. Его парни с тобою вместе на базар сходят, принесут.

– Понятно…

– Занавески подбери! Люстру повесь – свет провести должны. Ну и это… мебель там всякую и прочее, – продолжаю озадачивать Наталку.

Хм, а старший из боевиков насупился! Чего это он, я ж на мозоль ему не наступал?

Улучив момент, тихо обращаюсь к девушке.

– Сколько вас всего?

– Василь ещё…мама. Да дед Фома, он больной, ходить почти не может…

– Василь – брат твой?

– Младший. Восемь лет ему.

То есть – трое явных нахлебников. Толку с них… с козла молока, пожалуй, что и побольше будет. И вот за каким рожном мне все это нужно?

Ладно… не обеднею.

Походив по дому ещё немного (и немало подивившись на то, сколько тут уже успели сделать мастера), озадачиваю свою новую прислугу по-мелочи и, барственно кивнув, сажусь в машину.

– Пан сотник!

Старший боевик – тот, что Панасом назвался.

– Слухаю.

– Тут такое дело, пан сотник… Отчего они нам ничего не сказали?

– На себя-то глянь! Кто хошь перепугается! Сробели они.

Не катит лесть, не покупается на неё Мирный.

– Косяк это их! Должны были сразу обозваться!

То есть – теперь это уже мой косяк?

– Так с девки – что за спрос? Молодая ещё… глупая.

– И что с того?

Так, вот и интерес, похоже, проявился. Увидел я, как глазки у Панаса поблескивают, когда он про Наталку говорит. Постельный это интерес, за неё и вступиться-то некому. Ну, да, с этой точки зрения, девушка очень даже… вполне сойдет. Брат – не защитник, мал ещё. Дед? И вовсе смешно. А на мать никто и смотреть не станет.

Бычи – этим всё сказано.

Были ими – теперь за спиною у семьи хозяин стоит. И фигура эта – совсем не по зубам Панасу. То-то он и нервничает. Обломались у парня сексуальные мечты. На доступных девок, поди, по бедности и собственной незначительности, денег не хватает, а тут – всё есть и ничего за это не будет. Девчонка из «бычей» – и атаманский боевик. Даже и сравнивать смешно! Она за счастье это почитать должна, с его-то точки зрения. Где-то я его даже понимаю. Но совсем не сочувствую: не заслужил ещё.