Александр Конторович - Я хочу жить дома

Наши машины рассредоточиваются по стоянке, так, чтобы при необходимости перекрыть огнем максимально возможное пространство.

Мои телохранители выпрыгивают из машины. Снайпер тотчас же отходит вбок, к стене, окружающей двор, и забирается на брошенный грузовик. Оттуда у него весь двор – как на ладони.

Второй же из парней, Семен, топает рядом со мною, всем своим видов выражая недовольство окружающей обстановкой.

Ну да, даже если вспомнить наш вчерашний разгул, так и то – сравнение будет в нашу пользу.

Наконец, нас заметили, и откуда-то выкатился встречающий. Помятого вида хлопец – но с тщательно ухоженным оружием. Заметочку я тотчас же сделал – к этому вопросу тут относятся правильно.

– Кто такие? Зачем?

Вежливости его явно не учили…

Не успеваю открыть рот, как вперед выдвигается здоровяк.

– Я – Гнат Могила! Знаешь меня?

Ну, если и не знает лично, то какие-то слухи до него явно доходили. Парень, однако, виду не подаёт.

– Ну… слыхал про тебя… и что? А все остальные хто такие будут?

– Это ты у меня спрашиваешь? – тихо и именно поэтому зловеще интересуется Нестор. – Мне уже представляться надо? Тебе?

А вот тут – нашла коса на камень! Мой снайпер – личность очень хорошо здесь (да и во всем Диком поле) известная. И известная с самой зловещей стороны. Не всем подряд, разумеется, – но очень многим. Кто в лицо не знает, так имя уж точно слыхивал. Знал же Гуменюк, кого пригласить!

– Так это… – теряется дежурный. – Зараз пана сотника покличу!

И исчезает.

Минута-другая – и во дворе появляется сам Глист. М-м-да… такие клички бывают временами очень даже оправданными.

– День добрый! – первым приветствует его наш снайпер.

И здесь – все правильно. Да, известная личность, уважаемый человек. Но – ты пришел в гости! И не абы к кому – к сотнику! Будь любезен, окажи соответствующее уважение. Иначе могут неправильно понять. И среагировать не так, как тебе этого хотелось бы.

– И тебе здравствовать! – хмуро отвечает Глист. – Что за дела такие? Почто такой толпою ко мне заявились? Один прийти не мог, что ли?

А вот это уже борзёж!

Пускай ты в своем праве, пусть стоит за спиной Гуменюк – а вот так говорить нехорошо!

– У пана сотника к тебе дело… – дипломатично снижает градус разговора Нестор.

И тут – всё верно. На «ты» – Крайний сейчас вполне себе может позволить и такую манеру общения. В ответку, так сказать. Ты стал «тыкать» – мы аналогично ответили.

– У какого ещё сотника? – удивляется местный главарь. – Кто здесь себя так назвать ещё может?

Типа – один я здесь такой серьёзный.

– У меня, – спокойно отвечаю я. – Мирон Крюк – приходилось слышать, друже Гневный?

Судя по перекосившейся морде, приходилось.

– Ну… Слыхал я про тебя… Что хочешь?

Стало быть, выпить-закусить нам тут не предложат? Не то чтобы это было обязательным, но – так вообще-то принято…

– От тебя, друже Гневный – ничего. Но вот хлопец твой косяк упорол. На мой дом посягнул.

А стало быть, за его действия отвечать можешь и ты… если неправильно себя поведешь.

– Когда это? И что за хлопец?

– Панас Мирный.

– Когда?

– Вчера. На Побережной улице.

– Он там в патруле был! Это – моя зона ответственности! – надувается от важности сотник.

Всё… лопух ты, дядя…

– То есть, – вкрадчиво интересуюсь я, – он не сам по себе там прогуливался?

– Я сказал: он был там старшим патруля! И если куда и лез – то по праву!

– В мой дом и к моим людям – тоже? Даже после того, как я сам ему все рассказал и объяснил? Девку мою в постель тащить – он тоже по праву собирался?

И тут до Глиста дошло…

– Когда это ты ему говорил?

– Давненько уже… У меня семья беглых работает, за домом смотрят. Так он девку с той семьи в постель затащить возжелал. Я его предупредил – не надо так! Ан вчера он к ним во флигель закатился, да не один! Хорошо, что все обошлось… а если бы не обошлось?

– Я не понял… ты мне предъяву выкатываешь?

– Вообще-то – Панасу. Но раз ты за него впрягаешься…

Не самый, кстати, плохой вариант – на Гуменюка тут надежды мало. Атаман в таком явном нарушении неписаных законов потворствовать Глисту не станет. Придется сотнику устранять последствия такого залета самостоятельно. И мой собеседник это понимает.

– Эй! – поворачивается он к кучке своих боевиков, что наконец-то собрались за спиною у своего командира. На здоровье! Их человек двадцать – но у нас только пулеметов три, в том числе и крупняк. И они уже ненавязчиво посматривают на наших оппонентов.

– Чего изволите, пан сотник?! – подскакивает давешний дежурный.

– Мирного сюда! Пулей!

Ну, если бы пули так летали… было бы несказанно весело! Кое для кого, разумеется.

Выскочивший во двор полусонный недоумок не сразу даже и врубился, кто и зачем его вызывает.

– Звали, пан сотник? – останавливается он перед Глистом.

– Ты на Побережной был?

– Сегодня? Нет, пан сотник! Там Грицко со своими…

– Вчера!

– А-а-а… был! До самого вечера там ходили! Порядок же!

– Заходил там к кому-нибудь?

– К Нечипору – он кафе держит…

– Всё? – наклоняет Глист голову набок.

– Ну…

– Ну?

– Так… ходили туда-сюда, – парень явно не понимает пока ничего. Но нутром какую-то подлянку чует!

– Туда-сюда! – вспыхивает его командир. – К нему заходил?

И он тычет рукою в нашу сторону. Панас поворачивается. Первого, кого он видит, это ухмыляющегося Гната. Он и без усмешки – тот ещё персонаж. А уж как улыбаться начинает… У него половина зубов отсутствует: пуля прошлась поперек челюсти. Оттого и улыбка… весьма своеобразная получается.

Мирный сглатывает.

– Не… не знаю его!

– Меня ты уже позабыл? – интересуюсь я.

А вот теперь до него дошло! И, судя по реакции, дальнейшую свою судьбу он представил весьма отчетливо – и в ярких красках. Что, впрочем, совсем не удивительно, учитывая репутацию его командира.

Взвизгнув, Панас выхватывает откуда-то гранату!

Раз – и отлетает в сторону кольцо!

– Только шевельнется пусть кто-нибудь – всех взорву!

Все стоят, никто ничего не делает.

Фигово… он внутри толпы, снайпер стрелять не сможет, с его позиции Мирный, наверное, не просматривается совсем.

– Что дальше? – спокойно осведомляюсь я. А тангенту передатчика незаметно зажимаю рукой…

Сбоку движение, это меня пытается закрыть своим телом Семен. Ну, да – он в бронике, ему осколки не так страшны. Но тогда я и видеть Панаса не смогу!

– Слышь, родной… – негромко произносит Крайний. – Ты всё хорошо взвесил, мне вот интересно?

– А ты молчи! – истерически взвизгивает парень, ища своими глазами прогал в плотной толпе.

Удрать рассчитываешь?