Светослов - Мистерия силы. Трилогия

Клавдий вздохнул, встал и пошёл к тому дубу, на который указал ему Вед Свадомир…

Тем временем в своём родном саду маленький Родосвет сидел тихонько в гуще пышных трав с цветами и пристально смотрел на маленький бутон цветка.

Родосвет начал тихонько говорить, как причитать:

И тут вдруг лепестки цветка стали медленно раскрываться…

Родосвет в восхищении замер…

— О-о… Получилось, — пролепетал он, глядя на раскрывшийся цветок.

Он повернулся и прокричал:

— Мама! Я раскрыл его! У меня получилось!

Ведамира, говорившая в это время с птицами что-то на их языке, отвлеклась и крикнула Родосвету:

— Сейчас иду, милый!

Она дважды цокнула языком, дав знак птицам, помахала им рукой и подошла к сыну.

Родосвет весь сиял от радости. Он смотрел то на цветок, то на маму:

— Вот, мама, смотри…

Ведамира посмотрела на раскрывшийся цветок и произнесла:

— Ну вот, Родосветушка, теперь ты знаешь, как речью творить. А потом попробуешь одной лишь мыслью; лучше это делать на рассвете, когда солнышко только встаёт.

— А ему ничего не будет, оттого что я его так быстро раскрыл? — вдруг встревожился Родосвет и посмотрел на свой цветок.

— Я думаю, он не обиделся. Хотя, конечно, природа всегда знает свои сроки цветения и созревания. Но этим цветам дана радость общения с нами, и потому обучение входит в энергию их осознания.

— Вот это да. Осознание цветов, — с восхищением вымолвил Родосвет.

— Конечно. Всё живое имеет Осознание, — спокойно продолжила мама.

— Я знаю это, мама. Просто всё равно это чудесно. Правда?

— Да, мой родной. А теперь можно и папу проведать. Как там они с Мирославом? Сотворили что-нибудь?

И они пошли в другой участок сада, где Светослов и Мирослав присев, смотрели на какие-то чудесные соцветья. Когда Ведамира коснулась плеча Светослова, он обернулся и спросил:

— Ну, как у вас?

— У нас прекрасно. Наш Родосвет теперь умеет речью отверзать сердца всего живого. Но что это?

Ведамира посмотрела на соцветья, которых не бывало здесь.

Тут повернулся к маме Мирослав, до этого в немом восторге пребывавший, и произнёс, чеканя слог:

— Мы сотворили новые цветы, они теперь сиянье солнца в энергию зари сжимать и сохранять сумеют и нам дарить в любое время смогут это чудо.

Ведамира присела рядом с Мирославом, тут же присел и Родосвет, зачарованно глядя на дивные соцветья с оранжево-янтарными лепестками, от которых исходило сияние. Они смотрели на них, пребывая в безмолвии, наполненном вечностью отрешённой Вселенной, хранившей в своём постоянстве эту великую Землю.

Между тем новоявленный гость по имени Клавдий уже прогуливался со Свадомиром по его саду, размышляя о чём-то своём и не подозревая, что все его сокровенные мысли тут же прочитывает идущий рядом могучий Вед Свадомир. Подойдя к окраине сада, Клавдий тактично произнёс:

— Ладно, пойду я, не буду отвлекать.

Свадомир смерил Клавдия своим непрошибаемым взглядом и произнёс:

— А на избранных ты не надейся. Мы в себе разберёмся, кто лучше. Нам Хранитель давно явлен Богом, чтоб и мы оставались богами. Чуешь, Клавдий? Ни боль, ни кручина не доходит до нашего мозга, потому как Земля — наше сердце. Оттого мы и духом едины.

Сказав это, Свадомир с каким-то сочувствием посмотрел на Клавдия, стоявшего в некоторой растерянности, и, вздохнув, продолжил:

— Коли жить тут надумаешь — выкинь сомненья да шаткие думки. Мысль едина во всём: Сила Света вокруг. Думай, Клавдий…

— Да, я буду думать, — ответил Клавдий и посмотрел в сторону отдалённых садов.

— Ночевать если негде, сюда приходи, — добавил Свадомир.

— Хорошо. Я пока пойду, погуляю ещё; здесь у вас дышится легко. И приятно общаться с людьми… Здравия всем я желаю.

И Клавдий пошёл своей дорогой. Свадомир посмотрел ему вслед, постоял и исчез в своём саду…

Ранним утром, когда ещё лёгкая дымка чуть стелилась по травам и все ещё спали, высоко в небе возникла огромная тёмная птица; она плавно парила над садами, словно исследуя их. Описав круг над садом, где жили Светослов с Ведамирой и детьми, эта странная птица вознеслась высоко в небо и полетела куда-то вдаль. Скоро она исчезла из этой округи и возникла в другом месте — это были туманные холмы, напоённые отрешённостью и величием первозданной природы. Огромная птица опустилась на поверхность холма и тут же превратилась в Яросвета. Яросвет распрямил плечи, встав во весь рост, посмотрел вдаль и одержимо произнёс:

— Сметать все грани — вот в чём суть; нет невозможного для человека, ведь люди — боги. Я докажу, что здесь я — не последний.

Казалось, дикий ветер этой беспредельной свободы подхватил его фразы, взвихрив пространство и огласив неприкаянным призрачным эхом отрешённый простор этого раннего утра.

Затем Яросвет сел на траву, сплошь покрывавшую холмы, закрыл глаза и погрузился в транс, полностью отключившись от внешнего мира…

В своём саду, в светёлке родовой Ведамира вздрогнула и проснулась. Она поднялась и глянула на Светослова, он спал. В глазах у Ведамиры застыла тревога… Она оделась и вышла в сад.

Туман слегка стелился по траве, природа потихоньку пробуждалась. Ведамира интуитивно прошла в сторону могучих деревьев, что высились возле полянки. Что-то напрягло её внимание; она присела и рукой коснулась травы. Трава в этом месте была пожухшей, со странным налётом, похожим на пепел. Ведамира застыла…

В это время проснувшийся Светослов уже вышел в сад; он увидел Ведамиру и быстро подошёл к ней.

— Что-то случилось, Ведамира? — спросил Светослов.

— Да, — ответила Ведамира. — Смотри — вот здесь трава едва живая, как будто света лишена. И вот осадок небывалый — такое может получиться, лишь если молния спалит ростки внезапно, оставив горсть золы.

— Действительно, — задумался Светослов, присев рядом и всматриваясь в странный осадок на пожухшей траве. — Как странно это всё.

— Мне думается, это знак, — сказала отрешённо Ведамира и встала.

Светослов тоже поднялся и осмотрелся. Ведамира продолжила с глубинной тревогой во взгляде:

— Я чувствую — наш светлый мир хотят переиначить. Такое не бывает просто так…

— Я тоже это чувствую…

Светослов задумался… Он прикрыл глаза… И вдруг увидел странную тревожную картину: в небе парила большая тёмная птица, а за ней летели другие тёмные птицы, поменьше; и вместе с их движением небо застилала непроницаемая пелена мрака…

Светослов открыл глаза и тихо произнёс:

— Похоже, мне придётся кое-что перенаправить. Сейчас я это сделаю.