Олег Измеров - Ответ Империи

«А консьерж, похоже, вовсе не консьерж».

Виктор расстегнул барсетку, вытащил ВЭФ и, набрав условный номер, заговорил, не дожидаясь ответа:

– Диспетчерская? Скажите, ЖЭУ присылало консьержа по аварии видеокамеры у Самолета, ну, дом такой, как пирамида? – Он досадовал, что не запомнил номера дома и улицы.

– Все в порядке, – ответил голос Светланы, – не волнуйтесь.

– Да. Да. То есть работы ведутся? Отремонтируют? Да? Большое спасибо. Извините за беспокойство. Починят скоро, сказали, – обернулся он к Веронике, которая уже отпирала дверь.

– Конечно, починят. Проходите, тут прихожка, вешайте сюда.

Щелкнул выключатель; в коридоре, отделанном под желтоватый природный камень, Виктор увидел слева то, что хозяйка дома называла «прихожкой», то есть красноватого цвета яблони шкаф с вешалкой и зеркалом. Справа от входа вверх вела неширокая лестница с деревянными перилами в тон.

– Это в спальни, – пояснила Вероника, положив розы на тумбочку и стягивая сапоги, туго обтягивавшие ее стройные крепкие икры. – Одна моя, другая – Таисии… Тапочки вот там.

– Красивое имя. Вообще хорошо, что вернулись к старинным русским именам.

Вероника вновь сверкнула глазами, в которых на мгновение Виктору почудились озорные огоньки.

– Только не смейтесь: это в честь Таис Афинской. Знаете, у Ефремова…

– Зачем смеяться? Это тоже мой любимый писатель… А в двухкомнатных тоже есть лестницы?

– А здесь нет двухкомнатных, однокомнатных… Весь дом одни трехкомнатные. Все семейные, с детьми.

– Ну да, и потолки, смотрю, повыше.

– Так это в гостиной и на кухне. Два семьдесят. А наверху – как в дачных домиках, два тридцать. Эксперимент такой – ученые установили, что советский человек активно живет в гостиной и на кухне, а в спальне либо тихо сидит занимается, либо спит. Зато два санузла – внизу туалет с раковиной, вот там дверь, в конце коридора, и вверху совмещенный, с ванной, очень удобно. Проходите сейчас на кухню, я поставлю цветы – и разберем, что у нас есть к столу.

Кухня у Вероники хоть и была раза в полтора больше хрущевских, но тоже оставалась торжеством советского функционализма. Хотя, впрочем, может, и не советского. Стены были покрыты крупной кафельной плиткой под терракоту, ряды тумбочек и шкафчиков, в которые был встроен двухметроворостый трехкамерный холодильник, автомойка посуды под раковиной – все это навевало Виктору ностальгические воспоминание о машинном зале ЕС ЭВМ. Пейзаж оживляли гераньки на окне, большая декоративная глиняная тарелка на стене, с барельефом, изображавшим винный погребок, песочно-желтая видеодвойка на кронштейне и люстра с тремя подвесами на покрытом темным лаком штурвальном колесе. На стоявшем у окна обеденном столике возлежала маленькая кассетная магнитола.

Очутившись на кухне, Вероника почувствовала себя в родной среде и тут же взяла в свои руки бразды правления.

– Ставьте все здесь, я сейчас разберу. Вон в том шкафчике салфетки, там сверху, на стол постелить. Стойте, что же я? Гостя на кухне принимаю. Подождите, сейчас дам другую, накроем в гостиной.

– Вероника Станиславовна! – воскликнул Виктор. – Да ведь нас всего двое, мы прекрасно и здесь чай попьем. Здесь уютно, телевизор, магнитофон… А потом перейдем в гостиную. Зачем туда-сюда бегать?

– Вы так считаете? – Она улыбнулась, и ямочки на ее щеках заиграли. – Ладно, давайте здесь. А насчет электроники – да, это со студенческих лет моя слабость. Вы знаете, у меня четыре телевизора! В зале «Рубин» шестьдесят один сантиметр, здесь «Березка» тридцать один, и в спальнях два «Шилялиса», тоже цветные, двадцать три… Ах да.

Она взяла пульт и нажала на первую кнопку.

– Сейчас программа «Взгляд» будет.

– У вас тоже есть «Взгляд»?

– Да у нас она уже лет пятнадцать. Это американцы с прошлого года начали с Барбарой Уолтерз и Билли Гедди.

– Действительно…. – согласился Виктор, мучительно вспоминая, что же такое американцы начали с прошлого, то есть девяносто седьмого, года.

На экране появился Александр Любимов и какой-то морской офицер, еще не пожилой, лысоватый; Виктор попытался вспомнить, где он мог видеть этого офицера в своей реальности, но этого ему так и не удалось.

– Юрий Николаевич, – спрашивал его Любимов, – не могли бы вы прокомментировать нашим телезрителям последние действия руководства НАТО? Это частное, локальное стремление начать военный конфликт, или за ним скрывается какая-то более общая стратегия этого военного блока?

– Понял вопрос. Наши теоретики полагают, что все мы, по сути. становимся свидетелями и косвенными участниками начала очередной мировой войны – войны низкой интенсивности. Война эта примет затяжной характер, а ее содержанием, как фактически декларировано блоком НАТО, станут операции по свержению неугодных режимов, обеспечению возможности разграбления энергоносителей третьих стран и их природных ресурсов, уничтожения производств оружия массового поражения и средств их доставки, перекраивания существующих границ и территориальной принадлежности и изменения политических систем. Прикрытием для этого будут служить кампании против международного терроризма, борьба с правительствами, поддерживающими терроризм, борьба с торговлей оружием, наркомафией, пиратством, а также защита национальных меньшинств и этнических групп.

– То есть я правильно понял, что нам угрожает не очередная горячая точка, а мировая война?

– Да. Вы правильно поняли. Югославский конфликт должен лишь поставить последнюю точку в продвижении НАТО на восток. После этого вытеснение СССР, скажем, из Болгарии – это дело недолгого времени, болгарское правительство уже готовит требования вывода наших баз. Войска альянса будут присутствовать на наших южных и западных границах, и зона ответственности блока приблизится к западным областям Китая. На втором этапе противодействия, по мере достижения Китаем военно-экономического могущества, способного эффективно противостоять планам США, не исключен вариант упреждающего силового воздействия на Китай, а вместе с ним и Россию, что по существу будет означать развязывание Третьей мировой войны в ее классическом понимании, в ходе которой одним из главных средств достижения поставленных целей будет высокоточное оружие, а также, возможно, и оружие массового поражения.

– Вы извините, как-то легко вы это все говорите, даже не по себе становится, – улыбнулся Любимов.

– Ну, я думаю, для вас лично это далеко не неожиданность, и вы к этой мысли давно привыкли, так скажем, потомственное.

– Ну, это личное, но сейчас я, как телеведущий, обязан сопереживать со своей аудиторией.