Олег Измеров - Ответ Империи

– Простите, можно воспользоваться? – Он кивнул на телефон.

– Да, пожалуйста.

После длинных гудков из трубки донеслось: «Слушаю вас!»

– Дмитрий Константинович! Извините за беспокойство, я забыл, по какой там улице точно идти к «Микрату».

– К какому «Микрату»?

– Ну, вы же мне сюда на «Тринитрон» звонили, чтобы я заехал за каким-то прибором…

– Я не звонил! – удивленно ответил Зеленков. – Это вы мне давеча звонили и отпросились на тройку часов, сказали, что срочно заехать к какому-то родственнику в Супонево.

– Но у меня нет родственников в Супонево… И я… я не звонил!

– Ну как же… Ваш голос, и вы назвались…

– Но я точно не звонил, вот человек тут подтвердит. Наоборот, сюда звонили, вашим голосом сказали, чтобы я заехал куда-то на Брянск-первый.

– Ладно, – несколько нервным голосом произнес Дмитрий Константинович, – потом переговорим, в общем, никуда больше я вас направлять не планирую, жду в «Коннекте». Сразу возвращайтесь. – И дал отбой.

– На чем я остановился? – спросил Залесов.

– На тойотизме и гибких технологиях.

– Вот. А там, где пятый шаг, там и шестой. Тойотизм – это не просто технология, и даже в первую очередь не технология, у нас в семидесятых пытались внедрять гибкие технологии, не понимая этого. Пятый шаг – это, можно сказать, новая версия лозунга «Техника решает все», а шестой – «Кадры, овладевшие техникой, решают все». Шестой шаг – глубокая модернизация работника. Кто нужен был при фордизме? Простой наемный исполнитель, человек при машине, все по принципу «Я начальник – ты дурак». Кто нужен сейчас? Предприниматель. Каждый на своем месте – предприниматель, хозяин, руководитель и организатор общего дела, общей фирмы, которой совладеют общество через государственные акции, хозяйственные руководители через административный ресурс и работники через ассоциативные права. Сколько у нас твердили: «Воспитание нового человека, воспитание нового человека!» Человека сделал труд! И сознание у него тогда появится, когда вся система производства ведет его к тому, что он не хитромозглое быдло, от которого все равно ничего не зависит и которому надо только уложиться в допустимую норму брака и нарушений. Советский человек – сохозяин, и не на словах, как раньше! Теперь от него каждый день требуют, как от бизнесмена, улучшить дело, он в этом соревнуется с другими, соревнуется за объем работы без сучка и задоринки, за рационализацию, за любую полезную для фирмы мелочь. И вы же видите – люди стали иными, совсем иными! Основная масса рабочих, за исключением каких-то уже совсем конченых алкашей, – да они даже материться стали меньше, не говоря уже о всем прочем!

– Серьезно? – вырвалось у Виктора.

– Ну а вы не видите, что ли?

Возразить было нечего. Во всяком случае, в этом СССР в троллейбусах, при женщинах и детях (а также сами женщины и дети, во всяком случае при нем) не матерились. Что почему-то воспринималось вполне естественно.

– Да я в смысле… Можно ли на примерах объяснить это… сохозяина?

– Давайте я вам на обратном примере поясню. Лет пять назад, когда все эти ИСы [16]только разворачивались, одна уважаемая штатовская фирма открыла в Москве представительство и оттуда начала писать всем предприятиям отрасли предложения купить ихние писюки [17]по бартеру. Ну а у нас как? Поступило входящее – регистрируют, рассматривают, пишут ответ. Пишем, что нам это не надо, у нас совершенно другая архитектура и все прочее, в общем, отправили ответ, они снова другое предложение, опять людей дергают сочинять отписку и так далее. В конце концов в штаб-квартире в Москве послали туда людей дипломатично разбираться, что такое, почему они отрывают людей на местах, если есть вопросы, обсудим централизованно, ну вот и чего выяснилось. Вот этот их босс местный из представительства объясняет, что это у них – отделение филиала. Филиал в Германии и подчиняется головному офису в Штатах. В этом головном офисе пишут инструкцию, как работать отделениям – отделениям! – с потребителями, а филиал ничего не пишет, он только следит за выполнением инструкции. В инструкции указано, сколько писем должно разослать отделение, начальник отделения это тупо выполняет и отчитывается перед филиалом за число писем. Доложить в головной офис начальник отделения не может по трем причинам. Во-первых, он не имеет права через голову филиала, а филиалу наплевать, он только следит за исполнением. Во-вторых, инструкция одна для всех стран, в филиале ее только переводят, и в Штатах никто не будет писать отдельно для СССР, потому что они работают на всю планету, персонал, как у них говорят, оптимизирован, и тот, кто пишет инструкцию, про СССР знает только то, что там то ли Сталин, то ли Сталлоне. В-третьих, начальник отделения не может писать, что в центральном офисе дураки, причем написать им же. Поэтому ничего меняться не будет. Вот так и выходит: и фирма известная, и объем продаж на мировом рынке дай боже, а – дураки. Потому что не хозяева, а лакеи, а хозяин ничего знать не может, ему одно только: купить акции – продать акции.

– Ну да, а седьмой шаг? Вы вроде о семи говорили.

– Седьмой? «Один за всех, и все за одного», – удивленно ответил Залесов; ответ на этот вопрос был для него самым очевидным. – Каждому дается возможность выделиться среди остальных, чтобы остальные до его уровня подымались. Капитализм – он ведь тоже селекцию ведет, таланты ищет, условия им создает. Но для чего? Чтобы таланты – отдельно, в особом кругу, а массы пусть без общения с ними самоопыляются, живут предрассудками и тупеют. Так ими легче погонять. В общем, как в «Незнайке на Луне», Дурацкий остров: люди мозг не развивают и в баранов превращаются или в кого там.

«Записать бы это все и куда-нибудь на наше ТВ», – подумал Виктор, но тут же представил, что это будет примерно то же, что кинуть пачку дрожжей в выгребную яму: первым делом закипит и всплывет то, что не блестит.

– Спасибо. Вы очень емко и точно сформулировали.

– Ну так… Теперь рассмотрим особенности построения структур управления при использовании наших аналогов системы кайдзен…

…Обратно до остановки Виктор шел как в тумане; в воздухе потеплело, неяркое солнце светило сквозь золото листвы, но все эти прелести праздничного дня оставались для него незаметны. Из приоткрытого окна дома долетал и бился в висках ноющий, как сирена воздушной тревоги, пульс старого хита симфо-рока:

Внезапная догадка осветила все закоулки его сознания.

«Союз не развалился», – подумал Виктор.

«Союз не развалился», – подумал Виктор. Он развивался дальше. И даже с заблуждениями и ошибками, через кризисы, пришел бы примерно к тому, что он, Виктор, увидел здесь. К концу восьмидесятых готовились к пуску линии по производству современных компьютеров, завершалась разработка новой бытовой техники, строилось село – такими темпами, как никогда раньше.