Виктор Дубровский - Трое в подводной лодке, не считая собаки (СИ)

Первого из профессионалов звали Ухом, потому что у него почему-то одно ухо было оттопырено чуть больше, чем другое. Второго — Нос, из-за его шнобельника, похожего на прошлогодний клубень картошки, а уж третьего — просто Рыло. Ну, Рыло, оно и есть рыло. И по внешнему виду они трое чем-то схожи, манерой поведения, что ли. Держались они настороженно, и, вероятнее всего, как Костя предполагал, начали бы знакомство с наезда. Но слухи об ограблении Троекурова уже циркулировали в народе, а это было под силу только безбашенным отморозкам и, по мнению народа, только большой, хорошо организованной ватаге. И главное, удачливой. Слухи о Клетчатом начали расползаться по Владимирщине.

— А вы, гости дорогие, с чем пожаловали?

— Это ты чтоль мальца посылал? — спросил Нос, — так и пришли. Хотим узнать, что ты нам предложить хочешь.

— Вы что, девки красные, вам предложения делать? Или баре какие? Ну, раз спрашиваете… Только не знаю, будет ли у вас то, что я хочу вам предложить.

Братва не сразу сообразила, что же такое сказал Костя.

— Рассказывайте, почему от Полфунта ушли, — добавил он.

— Неча нам с Полфунтом делать, — ответил Нос.

И рассказал про ужасное. Про ничтожество, возомнившее о себе невесть кем, чуть ли Князем Земли Владимирской, особенно, после того, как Троекуров погиб. Что вокруг Полфунта крутятся какие-то скользкие личности, и вообще всё не так, как задумывалось. Ну, по крайней мере, не так, как думали эти трое. А к Косте они пришли с детской, наивной обидой, что их, ветеранов ножа и топора, задвинули на третьи роли. И делёж добычи неправедный, и Троекуров сам указывал, кого грабить, кого нет. И вообще.

Костя сделал беспроигрышный ход:

— У нас всё будет по-другому! Всё по правильному, — рубанул он ладонью по воздуху, — по справедливости! Главное, вы меня слушайте. И никто не уйдёт обиженным!

Он понял, чего ждут и на что надеются. Мифической справедливости, всеобщего равенства и разбойничьего братства. Конечно же, сладкой жизни. «Госсподя, такие взрослые, а всё в сказки верят. Романтики, блин, с большой дороги. Судя по всему, последние. А в голове каша». Однако произнёс речь, полностью соответствующую текущему политическому моменту и ожиданиям электората. Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин. И всё награбленное, безусловно, поделено будет по-братски.

— А эта шелупень откуда взялась? — спросил он напоследок, кивнув в сторону незваных гостей.

— Привязались, что репьи, — ответил Ухо, — гнали их, так нет же.

— Позови их сюда.

Пришли Лысый и Тать, как окрестил их Костя. Осторожно сели рядом с костром.

— Ну, раз пришли, так слушайте мои правила. Звать меня будете Бугор. Всё, что я ни скажу — выполнять бегом. Два раза повторять не буду. Не нравится — валите отсель, не держу. Но завтра будет поздно. С завтрашнего дня начнётся учёба, и никакой татьбы. Никаких выходов с кистенём на большую дорогу, пока не научитесь работать.

Внимательно посмотрел на собравшихся и добавил:

— Ну, раз все согласные, тогда садитесь, перекусим, чем бог послал.

Тать спросил со скрытой надеждой:

— А мы помещика Петухова убьём?

— Убьём, — пообещал Костя, — всех убьём, одни останемся.

Кашу с мясом умяли удальцы быстро.

— Лысый, помой котелок, — сказал Костя.

— А чоя, чо сразу, Лысый? Вот, малой, — он кивнул на Мыша, — есть, так пусть и моет!

Молниеносным движением Костя ударил прикладом Лысому в зубы.

— Разнуздал звякало, гнилуха! Я сказал, Лысый! Мало? Ща добавлю, — и пнул качественным носком качественного сапога Лысому под рёбра.

Оглядел всех остальных и добавил:

— Два раза не повторяю. Последний раз говорю, не нравится — пошли нахрен, я других найду.

С утра Костя проверил всех, кто на что годен. Избил каждого, несильно. Потом заявил:

— Для начала неплохо.

Атаман, атаман, атаманище. Он рычит, и кричит, и усами шевелит. Для ничего не понимающих разбойников началось совсем непонятное.

— Зачем? Зачем, — спрашивали они, — вот эти все ужимки и прыжки? Мы и так и сильные и ловкие.

Костя им раз за разом показывал, как они заблуждаются. Универсальной формулой отечественных педагогов, усиленной нынешними простыми нравами. Не умеешь — научим, не хочешь — заставим, всё остальное — вколотим. В общем, в некоторых полезных государству вооружённых подразделениях до сих пор, как всем известно, не утрачены навыки превращения самого разнообразного контингента в востребованный обществом продукт.

Через неделю, поняв, что помещика Петухова никто убивать не собирается, сбежал Тать. Костя не сильно горевал, ибо Тать никаким педагогическим Костиным приёмам не поддавался.

— Убивать надо быстро, тихо и по делу. Понял, не? Это работа. Если я увижу, что ты убиваешь просто так или из удовольствия — сразу тебя удавлю. Понял, не?

— Они тятьку… и мамку закатовали… — шипел Тать.

— Ниипёт, — отрезал Костя, — или ты будешь делать то, что я сказал, или прощай навеки, понял, не?

Малец не понял. Костя для начала избил его до потери сознания. У всех на виду, чтобы знали, что бывает, когда некоторые ссут против ветра. Нет, от него надо было избавляться. Впрочем, если выживет, будет толковый боец, но по опыту Костя знал — такие долго не живут, у которых всё прочее вперёд разума. Всё, что угодно. Ярость, месть, бахвальство, глупость, гордость или жажда славы. Погибают такие первыми, и, того хуже, заваливают операцию и всех палят. Нет, точна. Гнать. Костя собирался жить долго и счастливо, и ставить свою жизнь в зависимость от таких, с перегретой головой, отрубей, не хотел. Теперь и эта проблема снялась сама собой, а Костя даже из этого прискорбия решил устроить показательный урок. Апологеты инвективной педагогики перевернулись бы в гробах от таких экзерсисов, но Берёзову это было по барабану. Он организовал погоню за молодым придурком. Гнал своих будущих бойцов, Белка вела всех по следу. На второй день Татя поймали в стогу сена, на краю обширной луговины.

— Ну, сучонок, попался, — Костя обернулся к своим будущим подельникам, — убейте его.

Рыло и Ухо недоуменно переглянулись, как? Вот так просто взять и убить? Но Лысый со сладострастной улыбочкой на лице уже прошёл вперёд и ударил длинным ножом вжавшегося в берёзовый ствол Татя. И тут же сам упал с пулей в затылке.

Костя обернулся к оставшимся и, засовывая пистолет в кобуру, веско произнёс:

— Урок первый. От меня уходят только вперёд ногами. Если собрались соскочить — можете вешаться прям сейчас. И для особо тупых повторяю, кто будет убивать не по делу, а из забавы или из удовольствия — заставлю жрать собственные кишки. Уловили? Теперь дышать будете только по моему приказанию.

Ещё раз обвёл взглядом ошарашенных такой быстрой расправой мужиков, добавил: