Виктор Дубровский - Трое в подводной лодке, не считая собаки (СИ)

Гейнц находил утешение в работе — и он работал, то есть закручивал барашковые гайки на баке, аккуратно поправляя кожаную прокладку под крышкой. Наступал ответственный момент — испытание новой, прогрессивной системы разделения веществ. Система, собственно, была известна ещё арабским алхимикам, но для Сашки с Гейнцем это был первый опыт, тем более они не самогон гнали, а испытывали новый технологический процесс.

В тот же день, во время дегустации условно чистого продукта, Саня с Гейнцем набрались до зелёных чертей. Конечно, закусывать солёным огурчиком можно, но только первые пару рюмок. При употреблении самогона в больших объёмах, нужна закусь посолиднее. Во второй стадии, когда мир расцвёл всеми красками, Саня взялся петь известную песню

На четвёртой строчке он сбивался и начинал заново. Шумахер пытался его поддерживать, но безуспешно. «Sexies pro sororibus vanis» [13] «In Taberna», стих третий. , — наконец вставил свой тост Гейнц, они выпили, и твёрдо решили пойти по бабам. Это, к слову, показывает принципиальное отличие русской питейной традиции от западноевропейской. За баб-с у нас пьют обычно третью, и уж ежели приспичит потом отправиться к оным, то есть шанс, что дело не кончится унизительным и постыдным провалом. После шестого стопаря, как показывает практика, лучше смирно посидеть за столом и поговорить о работе. Дошли ли приятели до нужного места — неизвестно, и не замёрзли они насмерть в тот день только потому, что Герасим поздно вечером приволок бесчувственные тела к барскому крыльцу.

— Истинно блажен тот, кто соблюл воздержание, потому что воздержание подлинно великая добродетель. Есть воздержание в питии — владеть собой и не ходить на пиры, не услаждаться приятным вкусом вин, не пить вина без нужды, не выискивать разных напитков, не употреблять без меры вина [14] Преподобный Ефрем Сирин .

Сашка открыл правый глаз, ибо левый заплыл и не открывался. Увидел отца Онуфрия, который с явным садистским удовольствием читал мораль, явно взятую из каких-то Житий Святых.

— Уйди, — просипел Сашка, — Христом богом, покинь меня… Или рассолу дай…

Потрогал заплывший глаз. Застонал. «И где же это мы так огребли? Как мы вообще дома оказались?» Память возвращалась урывками и лишь частично. Потом вспомнил, что они обсуждали с Гейнцем теорию флогистона. Кажется, поспорили. Скинул с себя ноги немца и попытался встать.

— Что ж я маленьким не сдох? — вопросил Сашка и припал к крынке с рассолом.

Онуфрий, с полным отсутствием христианского милосердия, продолжал:

— Есть воздержание в пожелании порочного сластолюбия — владеть чувством, не потакать пожеланиям, не склоняться на помыслы, внушающие сладострастие, не услаждаться тем, что впоследствии возбуждает к себе ненависть, не исполнять воли плоти, но обуздывать страсти страхом Божиим [14] Преподобный Ефрем Сирин .

Анна Ефимовна всем своим видом показывала своё полное неодобрение Сашкиным поведением. Это у неё, неизвестно как, получалось без единого слова. Он до сих пор никак не мог взять в толк, как женщина только спиной может указать мужику всю порочность выбранного им пути в целом, и отдельные недостатки, в частности. Указать на дно той пропасти, куда падают горькие пьяницы, которой не видно и в ясный солнечный день.

Рассол постепенно оказывал своё благотворное действие на истерзанный организм.

— Ну всё, всё… Я осознал. Я раскаиваюсь. Я больше не буду. Алкоголь — это яд и вселенское зло.

— Сказал авва Пимен Великий, человека согрешающего и кающегося предпочитаю человеку не согрешающему и не кающемуся, — удовлетворённо сказал отец Онуфрий, — вижу, что слово старцев святых имеет в тебе отклик.

— Ты чё пришёл-то? — спросил Сашка, едва оторвавшись от крынки, — неужто грешника поддержать в минуту слабости? Не дать ему опохмелиться?

— Есть проблема со станом.

Слово «проблема» он позаимствовал у Сани, поскольку тот это слово произносил по двадцать раз на дню. Сане, конечно же, сейчас было совсем ни до чего, его организм был самой большой проблемой. В голове бухали молоты, мир перед единственным действующим глазом расплывался. Саня с очевидным сожалением побултыхал остатки рассола в кувшине и убрал в сторону. Надо немцу оставить на поправку здоровья.

— Ладно, чичас малость отойду, расскажешь.

На кровати заворочался Гейнц и пробормотал:

— Флогистон есть.

Его заплывший левый глаз мерцал неярким лиловым светом. Саня поморщился. И этот человек окончил европейский университет! На себя смотреть не хотелось. По всем признакам он сам от Гейнца мало отличался

— Ну что за дурак. Флогистона нет! Ну его к чёрту, — и обратился к отцу Онуфрию, — таксу знаешь?

Сейчас лучше всего было исчезнуть из Романова, чтобы не терпеть эти невыносимое молчаливое порицание Анны Ефимовны. К мукам физическим добавлялись муки совести.

— Понятно. Та-а-ак, — мрачно произнёс Саня, — и кто это у нас тут главный рационализатор?

Похмелье ещё не выветрилось, оттого Саня был зол вдвойне. Единственный пока действующий стан в Лукиановой пустыни выдавал явный брак.

— И что тут должно было быть? У вас нить основы не натянута, как на других станках, до предела, вы с пасмы ткёте, поэтому вот эта планка должна прижимать нить основы в момент, когда набилка пробивает уточную нить. Здесь была фетровая прокладка. Где она?

— Где? — спросил Саня и приготовился вцепиться в бородёнку брату Евстафию, ответственному механику текстильного производства. Тот отшатнулся, начал креститься и бормотать какую-то молитву.

— Ма-алчать я тебя спрашиваю! На божью помощь надеетесь и на святых угодников!? Нет! Вы на авось надеетесь!

С такими же обличающими интонациями, в недалёком будущем, городничий будет вопрошать зал. В голове пульсировало.

— Я чему вас учил? На кого я положил свои вырванные годы? — скорбно вопрошал Шубин, отчего всем присутствующим становилось стыдно.

Саша устало отвернулся, потёр виски и сказал брату келарю:

— Отец Онуфрий, отлучи его к бениной маме от церкви, ибо он враг рода человеческого. Ему нельзя доверять даже деревянную лопату для разгребания навоза.

Брат келарь недобро посмотрел на братию, толкущуюся у ткацкого стана. Не следовало сомневаться, что санкции вскоре последуют.

— Никитка, — приказал Саня своему старшему ученику, — приклей прокладку, да проследи, чтоб раньше времени не трогали.

Шубин уже безо всякого стеснения таскал за собой своих учеников, полагая, что они так быстрее поймут, что к чему.

— Завтра, как просохнет, можете начинать работать. С вас рубль тридцать.

Онуфрий взял Саню под локоток и повёл обсуждать расценки за ремонт.