Alex Virochovsky - MythagoWoodRus

Я подробно объяснил ей, что эти люди � наши отцы � работали вместе и что записи моего отца неполны. Не видела ли она отрывки из дневника, или, может быть, письма и документы не принадлежащие Уинн-Джонсу?

� Я вообще не искала ничего, мистер Хаксли, � тихо сказала она. � Кабинет отца остался точно в таком же виде, как в тот день, когда он ушел из него. Вы вправе посчитать, что так поступали только во времена Диккенса, дело ваше. Однако это очень большой дом, и кабинет нам не нужен. Чистить и убирать его � лишние усилия, так что он закрыт и останется таким, пока отец не вернется и сам не приведет его в порядок.

� Могу я взглянуть на него?

� Пожалуйста. Мне он не интересен. И вы можете позаимствовать все, что найдете, если, конечно, сначала покажете мне.

Мы поднялись на первый этаж и прошли по темному коридору, чьи обои с цветочками отслаивались и висели рваными клочьями. Пыльные картины, тусклые репродукции Матисса и Пикассо, потертый ковер...

Кабинет находился в самом конце; комната выходила окнами на город. Через грязные шторы я увидел колокольню церкви Св. Марии. Вдоль стен стояло столько книг, что штукатурка над провисшими полками треснула. Стол был накрыт белым чехлом, как и вся остальная мебель, но на непокрытых книгах скопилась пыль толщиной в палец. Рядом с одной из стен лежала беспорядочная груда карт, диаграмм и гравюр с растениями. Шкаф был забит под завязку стопками журналов и томами переплетенных писем. Какая противоположность тщательному порядку, царившему в кабинете отца! Я растерянно глядел на загроможденную вещами и книгами берлогу ученого, не зная, откуда начать искать.

Энни Хайден несколько минут глядела на меня, сузив усталые глаза за очками в роговой оправе, потом сказала: � Я ненадолго оставлю вас, � и я услышал, как она спускается вниз.

Я открывал ящики столов, листал книги, даже поднимал ковер, в поисках тайника в половицах. Проверить каждый дюйм в комнате � титаническая работа, и через час я признался в поражении. Я не нашел не только�тщательно спрятанных листков из дневника отца, но и дневника самого Уинн-Джонса. Вся моя добыча � странное оборудование, как будто сделанное Франкенштейном, �передний мостик�, как называл его отец: наушники, ярды проволоки, тяжелые электрические батареи, быть может автомобильные, стробоскопические легкие диски, бутылки едких химикатов, снабженные этикетками. Вся эта груда находилась в большом деревянном ящике, накрытом портьерой. Я понажимал его планки и, действительно, нашел тайное отделение. Пустое.

Тихо, как только возможно, я прошел по всему дому, заглядывая в каждую комнату и пытаясь интуитивно понять, мог ли Уинн-Джонс устроить в ней тайник. И ни разу ничто не толкнуло меня. Всюду было одно и тоже: запах влажных чехлов, гниющие книги � ужасная атмосфера имущества, которым не пользуются и за которым не ухаживают.

Я спустился вниз. Энни Хайден слабо улыбнулась. � Нашли что-нибудь?

� Боюсь, что нет.

Она задумчиво кивнула, и добавила: � А что в точности вы ищите? Дневники?

� Наверно ваш отец взял их с собой. Обычные годовые дневники. Я не нашел ни одного.

� Никогда не видела ничего похожего, � по-прежнему задумчиво сказала она. � И это действительно странно, уверяю вас.

� Он ничего не рассказывал вам о своей работе? � Я уселся в кресло.

Энни Хайден скрестила ноги и опустила на столик журнал. � Рассказывал. Какую-то чушь о вымерших животных, якобы живущих в чаще леса. Вепри, волки, дикие медведи... � Она опять улыбнулась. � Кажется, он сам в это верил.

� Как и мой отец. Но его дневник испорчен, не хватает многих страниц. Я спросил себя, не спрятал ли он их. Быть может вы получали его письма после исчезновения вашего отца?

� Я покажу вам. � Она встала и подошла к высокому простому шкафу, стоявшему в передней комнате, месте с суровой мебелью, загроможденной всякими безделушками и украшенной неплохими орнаментами.

Шкаф, как и его собрат наверху, был забит всякой всячиной � нераспакованными журналами и выпусками факультетских газет, плотно�скатанными и запечатанными скотчем. �Я сохранила их, бог знает почему. Возможно на этой неделе я отнесу их в колледж. Нет никакого смысла хранить их здесь. Вот письма.

Позади журналов лежала груда писем, чуть ли не в ярд высотой, все открытые и прочитанные, несомненно, тоскующей дочерью. � Может быть здесь есть письма от вашего отца, не помню. � Она взяла груду и передала мне в руки. Я отправился обратно в гостиную и битый час проверял почерк на конвертах. Ничего. От долгого сидения на одном месте у меня заломило спину, а от запаха плесени и сырости чуть не тошнило.

Больше я ничего не мог сделать. Часы на каминной полке громко тикали, в комнате висело тяжелое молчание и я почувствовал, что засиделся. Я подошел к Энни Хайден и отдал ей страницу из одного из ранних дневников отца. � Почерк достаточно узнаваемый. Если вы найдете какие-нибудь письма, дневники или просто листы... я вам буду очень благодарен.

� Буду рада помочь вам, мистер Хаксли. � Она проводила меня к парадной двери. По-прежнему шел дождь, и она помогла мне надеть тяжелый макинтош. Потом, колеблясь, странно посмотрела на меня. � Вы когда-нибудь видели моего отца?

� В середине тридцатых, когда был совсем мальчишкой. Но он никогда не говорил со мной или братом. Он приходил, и вместе с отцом немедленно уходил в лес, на поиски мифических зверей...

� В Херефордшире. Там, где вы живете сейчас? � Она поглядела на меня с болью во взгляде. � Я не знала об этом. Никто из нас не знал. Когда-то давно, быть может как раз в середине тридцатых, он сильно изменился. Но я всегда оставалась близка к нему. Он доверял мне, верил в чувство, которое я питала к нему. Но никогда ничего не рассказывал, не объяснял. Мы были... близки. Просто близки. Я завидую каждому разу, когда вы видели его. Как бы я хотела видеть его в те мгновения, когда он делал то, что любил... с мифическими зверями или без них. Он отказался от семьи ради жизни, которую обожал.

� Как и мой отец, � мягко сказал я. � Моя мать умерла от разрыва сердца; брат и я были отрезаны от мира. Мира моего отца, я хотел сказать.

� Возможно мы оба много потеряли.

Я улыбнулся. � Вы больше, чем я. Но вы можете побывать у меня, в Оак Лодже, увидеть дневник и лес...

Она быстро тряхнула головой. � Не думаю, что осмелюсь, мистер Хаксли. Но спасибо за предложение. Просто... просто я спрашивала себя, что вы можете сказать...

Она уже не могла говорить. Полутемный коридор, звук монотонного дождя, бьющего в грязное окно высоко над дверью� Тревога, казалось, сжигала ее изнутри и лилась наружу из широко распахнутых за очками глаз.�

� Просто что? � помог ей я, и она, не думая и больше не колеблясь, спросила: � Он там, в лесу?