Alex Virochovsky - MythagoWoodRus

� Уршакам , � продолжала она, � был самым первым Изгнанником. Он странствовал по великим ледяным долинам; он видел, как высокие деревья растут из голой земли; он охраняет дикий лес от нашего народа, от того народа, который приходил в лес до нас, и от тех, кто придет после нас. Он вечен. Он ест силу земли и пьет свет солнца. Когда-то он был человеком, но его, вместе с другими, послали жить в ледяные долины этой земли. Магия превратила их в зверей. Магия сделала их бессмертными. Многие люди нашего народа умерли из-за гнева Уршакама и его родичей.

Какое-то мгновение я глядел на Кушар, потрясенный ее словами. Ледниковый период закончился за семь-восемь тысяч лет до возникновения ее народа (то есть до того, как в Уэссексе появилась культура раннего бронзового века). И, тем не менее, она знала о льде и возвращении льдов... Может ли память народа пережить такой долгий период? Сохранить рассказы о ледниках и новых лесах, о продвижении людей на север, через болота и замерзшие холмы?

Урскумуг. Первый Изгнанник. Что о нем писал отец в дневнике?

� Я страстно хочу найти первоначальный образ... Мне легенда об Урскумуге кажется очень древней; действительно, она проходит через весь неолит во второе тысячелетие до нашей эры, а может быть и дальше. А Уинн-Джонс считает, что Урскумуг мог существовать даже до неолита. �

К сожалению даже жизнеголос шамига не могла расположить рассказы в правильном порядке. Она даже не рассказывала отцу об Уршакаме . Теперь мне стало ясно, что первоначальный мифаго, первый из легендарных характеров, так восхищавших отца, происходил прямиком из ледникового периода. В то холодное время он возник в умах охотников-собирателей с кремниевым оружием, пока они пытались вновь обжиться в лесах, следуя за отступающим ледником на север и селясь в плодородных долинах, которые постепенно обнажались весной, длившейся многие поколения.

А потом, не говоря ни слова, Кушар ускользнула в темноту; оба факела погасли. Было уже поздно, и шамига пошли спать в свои низкие хижины, хотя некоторые из них притащили шкуры к костру и расположились около него. Китон и я установили нашу крошечную палатку и залезли внутрь.

Ночь прошла спокойно, только громко и недовольно кричала охотящаяся сова. Бесконечно журчала река, разбиваясь и плеща о камни брода, которые стерегли шамига .

А утром они все исчезли. Хижины опустели. Около могилы двух юных любовников рылась бездомная собака, а может быть шакал. Костер еще дымился.

� Куда они подевались, черт побери? � прошептал Китон, пока мы стояли у реки и потягивались, вымыв лица. Они оставили нам несколько кусков мяса, аккуратно завернутого в тонкое полотно. Странный неожиданный уход! Деревня казалась домом общины, и некоторые из них должны были остаться. Река поднялась и покрыла камни брода. Китон поглядел на них и сказал: � Мне кажется, что сегодня камней больше, чем вчера.

Я посмотрел в ту же сторону. Прав ли он? Река распухла от дождей где-нибудь выше по течению, и действительно ли камней стало в три раза больше, чем вчера?

� Чистое воображение, � сказал я, пожав плечами, и вскинул рюкзак на плечи.

� Не уверен, � ответил Китон, и вслед за мной пошел по берегу реки вглубь лесной страны.

Заброшенные Места

Через два дня после ухода от шамига мы нашли разрушенную каменную башню, �брох�, ту самую, которую сфотографировал Китон со своего самолета. Сильно заросшая мхом и колючим кустарником, она нависала над рекой. Мы затаились в подлеске и через просвет к кустах глядели на величественные серые стены и узкие окна, а также ползучие лозы, густо покрывавшие здание.

� Что ты думаешь? � спросил Китон. � Сторожевая башня? Викторианский каприз?

Верхушки у башни не было. Квадратная дверь, сделанная из тяжелых каменных блоков. Притолока украшена резьбой.

� Понятия не имею.

Мы подошли поближе и только тогда заметили, насколько земля изрыта и утоптана: безусловно лошади. И еще остатки двух костров. И, самое убедительное, глубокие и широкие следы огромного зверя, поверх более старых.

� Они были здесь! � сказал я с бьющимся сердцем. Наконец-то я нашел материальные следы Кристиана! Он здесь задержался. И, судя по кострам, ушел отсюда дня два назад.

Внутри броха стоял сильный запах гари; здесь банда мародеров перековывала и чинила оружие. Свет из узких окон освещал мрачные стены; листва заменяла отсутствующую крышу. Но я ясно рассмотрел уголок, выделенный для Гуивеннет; здесь, быть может, висел ее плащ, на полу еще оставалась гнилая солома, на которой она спала. На грубых камнях этого варварского места я нашел две длинные блестящие волосинки; я отцепил их и замотал вокруг пальца. И в полутьме долго глядел на них, борясь с внезапной болью, пронзившей мою грудь.

� Ты только посмотри! � внезапно сказал Китон, и я подошел к низкому входу в брох. Переступив через переплетение шиповника и колючих лоз, я увидел, что он расчистил от растений притолоку, обнажив резьбу.

Оказалось, что там вырезана панорамная сцена: лес и огонь. С каждой стороны притолоки были изображены деревья, растущие из одного змееобразного корня, извивавшегося по камням. С корня свисали восемь безглазых человеческих голов. Деревья толпились вокруг центрального огня. Посреди огня стоял обнаженный человек; его тело уже стерлось, но лицо сохранилось. Из бедер торчал непропорционально огромный фаллос, а руки он поднял над головой, сжимая в них щит и меч.

� Геракл, � рискнул предположить Китон. � Как великан в Серн Аббасе. Ну, ты знаешь, фигура на склоне холма.

Хорошая догадка, не хуже любой другой.

Поначалу я считал, что брох был построен тысячи лет назад, и лес постепенно поглотил его, как и Оак Лодж. Но потом вспомнил, что мы зашли очень далеко в этот странный ландшафт, до опушки леса очень много миль, намного больше, чем физически возможно; как могли руки людей построить брох? Конечно оставалась возможность, что лес, распространяясь, вызвал искажение времени...

Но тут заговорил Китон, и я понял, что он прав: � Все это здание � мифаго. И, тем не менее, для меня эти слова ничего не значат...

Заброшенный брох. Разрушенная каменная башня, запечатлевшаяся в сознание человека, жившего под соломенной крышей в жалкой хижине с плетеными стенами, обмазанными грязью. Единственное возможное объяснение.

И, действительно, брох отмечал границу странного призрачного ландшафта из легендарных заброшенных строений.

Лес остался тем же, но, идя по звериным тропам и переваливая через гребни невысоких холмов, мы часто видели стены и сады таких же заброшенных и разрушенных зданий. Мы увидели и затейливый остроконечный дом, с пустыми окнами и провалившейся крышей. Судя по изысканному дизайну, он относился к времени Тюдоров; его стены покрывал зеленый мох, перекрытия сгнили и обрушились. В саду стояли статуи, похожие на белые мраморные призраки; они глядели на нас лицами, обвитыми плющом и дикими розами, тянули к нам руки и показывали на нас пальцами.