Alex Virochovsky - MythagoWoodRus

� Я постерегу вас, � усмехнулся Китон. � Очень легко понять, как только схватишь ритм.

Эггверда подошла к нам, расстелила свой плащ и свернулась клубочком. Эальдвулф подошел к открытой двери и вышел наружи. Вынув длинный меч, он воткнул его в землю и присел на корточки так, что его колени оказались по разные стороны от блестящего лезвия.

И в таком положении он стерег нас всю ночь. К утру роса промочила насквозь его одежду и бороду. Услышав, что я зашевелился, он встал на ноги, вернулся в комнату и стряхнул воду с одежды. Потом вытащил мой меч из кожаных ножен. Нахмурясь, он внимательно осмотрел кельтскую игрушку и сравнил с собственным стальным клинком. Мой меч, слегка искривленный и сужавшийся к концу, был ровно наполовину меньше оружия Эальдвулфа. Он с сомнением тряхнул головой, потом ударил одним мечом по другому, и похоже, передумал. Взвесив подарок Магидиона в руке, он дважды ударил им по воздуху, и одобрительно кивнул.

Гортанно повторив совет следовать вдоль реки и даже не думать преследовать Изгнанника, он и Эггверда исчезли. Их немой несчастный сын шел перед ними, колотя рукой по мокрым папоротникам, в изобилии росшим в заброшенном саду.

Китон и я позавтракали, то есть протолкнули в себя пригоршню смоченного водой овса. Каким-то образом этот простой ритуал � если�забыть о времени, потраченным на еду и разговор � поднял нам настроение.

Мы вернулись на римскую дорогу и нашли место, где начиналась естественная тропинка через густую чащу. Я не совсем представлял себе куда мы идем, но если говорливый ручей действительно изгибается как на карте Эальдвулфа, то скоро мы должны пересечься с ним.

Вчера мы не видели никаких следов Кристиана, похоже мы сбились с его пути. Я, однако, надеялся, что мы найдем место, где он переправился через реку. Для этого мы разделимся и исследуем говорливый ручей в обеих направлениях.

� Значит ты не собираешься следовать совету саксов? � спросил Китон.

� Я хочу спасти Гуивеннет, а не помочь суеверным язычникам. Я уверен, что он хочет добра, но я не могу позволить Кристиану настолько опередить меня...

И тут я вспомнил дневник отца:

� ...я путешествовал девяносто дней, но в Оак Лодже прошло всего две недели... �

И Кристиан, всегда Кристиан, и потрясение, когда я увидел его чуть ли не стариком.

�...последние пятнадцать лет я хотел бы знать о тебе, слышать тебя...�

А его не было всего год!

Каждый день, который выигрывал Кристиан, мог быть неделей, а то и месяцем. Возможно, в самой середине леса, за огнем � сердцем страны, которое Кушар называла Лавондисс �� находилось место, где время вообще не имело значения. Когда брат пересечет линию, он окажется очень далеко от меня, в стране настолько чужой мне, как... как Лондон для Кушар. И последняя надежда найти его исчезнет.

Эта мысль будоражила меня. И страшила. Она явилась незваной на поверхности сознания, как если ее посеяли и она ждала момента, чтобы взойти. Я вспомнил, как описывала Лавондисс Кушар:

�...место, где души людей не привязаны ко времени.�

Я представил себе Кристиана, странствующего по стране бесконечного времени, и по мне пробежала холодная дрожь: я прав. Нельзя терять ни часа, ни даже секунды...

Некромант

Вскоре мы пересекли границу между двумя зонами лесной страны. Стало светлее, мы оказались на широкой и светлой прогалине. Высокая трава, мокрая от росы и липкая из-за покрывавшей ее паутины, сверкала на солнце и трепетала под легким ветром.

Посреди поляны стояло внушительное дерево, конский каштан; его плотная листва склонялась почти до земли.

Однако дальняя сторона дерева, ужасающе уродливая, кишела паразитами. Листва была гнилой и коричневой; ветки душила сеть из лиан и ползучих лоз, протянувшаяся через поляну к лесу.

Временами дерево вздрагивало, как бы корчась от боли, вызванной высасывающей из нее все соки сетью. Сама земля под ним была переплетением корней, вьюнков и странных липких выступов, похожих на щупальца, поднимавшихся в воздух и искавших жертву.

Конский каштан появился в Британии не так давно, всего несколько сотен лет назад. Китон сказал, что скорее всего мы вышли из средневекового леса и вошли в более первобытный. И, действительно, вскоре он заметил, что стало больше орешника, вязов, дубов и ясеней, а высоченные буки почти исчезли.

Мы оба почувствовали более тяжелую, давящую атмосферу этого леса. И воздух стал более прогорклым и насыщенным, пахло гнилыми листьями и пометом животных. Птицы пели более приглушенно, а листва колыхалась под ветром, которого мы не чувствовали.

Подлесок стал намного темнее, и лучи солнца, пробивавшиеся через плотный лиственный полог, превращались в сверкающие желтые столбы, призрачный свет которых выхватывал из полутьмы мокрые листья и сияющую кору; мне казалось, что вокруг находятся молчаливые фигуры, пристально разглядывающие нас.�

Повсюду мы видели гниющие стволы деревьев. Некоторые еще стояли, опираясь на соседей, но большинство, покрытые мхом и лишайником, лежали на землю; по ним бегали насекомые.

Час за часом мы шли по этим бесконечным сумеркам.

Начался дождь. И без того слабый свет исчез полностью; в сгустившейся мгле мы устало тащились через мокрый подлесок. Наконец дождь прекратился и вернулся испещренный пятнами свет, но с деревьев еще капало, очень неприятно.

Какое-то время мы слышали шум реки, даже не зная об этом. Внезапно Китон, шедший впереди, остановился и, нахмурясь, повернулся ко мне: � Слышишь?

Тогда и я услышал далекое журчание говорливого ручья. В шуме воды было что-то странное, как если бы гулкий звук доносился очень издалека.

� Река, � сказал я, но Китон раздраженно махнул головой.

� Нет. Не река... голоса.

Я подошел к нему и несколько секунд мы стояли молча.

Да, точно! Звук мужского голоса, такой же гулкий, за ним недовольное ржание лошади и далекий грохот камней, падающих с откоса.

� Кристиан! � крикнул я и побежал. Китон, спотыкаясь, последовал за мной; мы пролетели через кусты, пропетляли между сгрудившимися деревьями, и, яростно работая посохами, стали прорываться сквозь заросли кустарника, закрывавшие дорогу.

Наконец лес поредел, и я увидел перед собой свет � туманный, зеленый и трудно различимый. Я побежал, рюкзак молотил меня по спине. Наконец я вырвался из уже светлого леса... и только отчаянный прыжок вправо спас мою жизнь: я сумел ухватиться за сучковатый корень и не полетел вниз головой в ущелье, внезапно возникшее передо мной.

Китон бежал за мной. Я подтянулся и оказался на земле как раз вовремя, чтобы успеть схватить его и не дать улететь в пропасть. Только тогда он сообразил, что земля кончилась и мы находимся на самом краю отвесного обрыва; в полумиле под нами текла сверкающая лента реки.�