Alex Virochovsky - MythagoWoodRus

Ничто другое в мире не имело значения.

Ночь и целый день я ждал в хижине охотника, рядом с монументом Передура, согревая себя костром из вяза. Когда снег прекратился, я обошел вокруг камня, зовя ее; ничего. Я осмелился выйти из долины и постоял в лесу, глядя на гигантскую стену огня и чувствуя, как от ее жара тает снег вокруг, принося лето в самый древний из всех земных лесов.

Она пришла в долину на вторую ночь, ступая так легко по снежному ковру, что я едва не пропустил ее. Стояла ясная ночь, освещаемая половиной луны, и я увидел ее. Сгорбленная несчастная фигурка медленно шла между деревьями к впечатляющему монументу.�

Почему-то я не стал звать ее по имени. Я потуже завернулся в плащ и, выйдя из крошечной хижины, побрел через сугробы вслед за девушкой. Он шла, покачиваясь. И по-прежнему горбилась, обняв себя руками. Луна, висевшая в небе прямо за монолитом, сделала камень чем-то вроде бакена, манившего ее.

Подойдя к могиле отца, она на мгновение остановилась, глядя на вырезанную птицу, знак отца. И позвала его, хриплым изможденным голосом, сломанным холодом и болью.

� Гуивеннет! � громко сказал я, и вышел из-за деревьев. Она подпрыгнула, от неожиданности, и повернулась ко мне. � Это я, Стивен.

Она выглядела бледной. С руками, сложенными на груди, она казалось совсем маленькой, прозрачной. На длинных нерасчесанных волосах лежал снег.

Я сообразил, что она трясется. Я подошел ближе, и она с ужасом поглядела на меня. Я вспомнил, что внешне очень похож на Кристиана, тем более с густой бородой и завернутый в меха.

� Кристиан мертв, � сказал я. � Я убил его. Гуин, я наконец-то нашел тебя. Мы можем вернуться обратно, в Оак Лодж. Нам больше некого бояться.

Вернуться в Оак Лодж! Одна эта мысль наполнила меня теплом надежды. Жизнь без печали, без волнений. Бог мой, как я хотел этого!

� Стив... � сказала, нет, скорее прошептала она.

И упала на камень, скорчившись, как от боли. Наверно путь сюда отнял у нее последние силы.

Я подбежал к ней и поднял на руки. Она охнула, как будто я сделал ей больно.

� Гуин, все в порядке. Здесь недалеко деревня. Мы сможет там отдохнуть, столько, сколько тебе захочется.

Мои руки проникли под плащ, и я, с ужасом, ощутил пронизывающий холод ее живота. � О, Гуин! Нет, бог мой, нет...

Последнее слово осталось за Кристианом.

Из последних сил подняв руку, она коснулась моего лица. Ее глаза затуманились, печальный взгляд задержался на мне. Я почти не слышал ее дыхания.

Я посмотрел на камень. � Передур ! � в отчаянии крикнул я. � Передур! Покажись .

Камень над нами молчал. Гуивеннет еще глубже съежилась в моих объятиях и вздохнула, тихий звук в холодной ночи. Я обнял ее так сильно, как только осмелился; я боялся, что она треснет, как веточка, но я должен был сохранить тепло в ее теле, должен...

Земля слегка содрогнулась, потом еще раз. Снег упал с верхушки камня и с веток деревьев. Еще и еще...

� Он идет! � сказал я молчащей девушке. � Твой отец. Он идет. Он поможет.

Но около камня появился не отец Гуивеннет. Не он держал мертвое тело Болотника в левой руке. Не призрак храброго воина возвышался над нами, слегка покачиваясь из стороны в сторону и ровно дыша; зловещий звук в темноте. Я глядел на освещенные луной черты человека, который начал все это, и у меня не было силы ни на что. Я громко закричал, от разочарования, плотнее закутал Гуивеннет в плащ и прижал к себе, пытаясь сделать ее невидимой.

Он стоял так около минуты, и все это время я ждал, когда холодные пальцы вонзятся мне в плечи и поднимут меня навстречу судьбе. Но ничего не произошло. Я посмотрел вверх. Урскумуг был здесь. Он, мигая, глядел на меня, глаза сверкали, рот открывался и закрывался, показывая сверкающие зубы. Он все еще держал тело Болотника, но потом, одним внезапным движением, заставившим меня подпрыгнуть от страха, отбросил его в сторону и протянул руку ко мне.

Его прикосновение оказалось более нежным, чем я ожидал. Оттолкнув мою руку, он подхватил Гуивеннет и стал баюкать ее тело правой рукой, как ребенок баюкает игрушку.

Он собирался забрать ее тело от меня. Меня пронзила острая боль и я закричал, как сумасшедший, глядя на отца через поток слез.

Тогда Урскумуг вытянул ко мне левую руку. Я какое-то время глядел на него и только потом сообразил, что он хочет. Я вытянул свою руку, и он крепко сжал ее.

Потом мы обошли камень и, мимо заснеженных деревьев, пошли к огненной стене.

Я шел рядом с отцом, и на меня обрушилась лавина воспоминаний. На его лице я не видел ненависти и презрения; нет, только нежную печаль и сострадание. Возможно тогда, в саду Оак Лоджа, Урскумуг так сильно встряхнул меня только потому, что пытался вернуть жизнь в мое умирающее тело. И в горлышке, когда отец колебался, слушая нас, он знал, где мы были, и ждал, пока мы не пройдем.

Он помогал мне преследовать Изгнанника, не мешал. Он � как и все в этой лесной стране � нуждался во мне и открыл в себе сострадание.

Отец положил Гуивеннет на горячую землю. Пламя ревело и поднималось до неба. Деревья вспыхивали и сгорали, ветки падали в огонь. Странное место. С меня тек пот, адский сверхъестественный жар пропитал меня. Вечное сражение, сообразил я. Стена огня никогда не движется � деревья вырастают и питают ее собой. И все это время она поддерживается говорящими-с-огнем, первыми настоящими героями нынешнего человечества.

Я было решил, что мы все трое пойдем через пламя, но ошибся.

Отец протянул ко мне руку и оттолкнул меня.

� Не забирай ее от меня! � взмолился я. Как она была прекрасна; лицо, обрамленное рыжими волосами, кожа, сверкающая в свете яркого пламени. � Пожалуйста, я должен быть с ней!

Урскумуг посмотрел на меня и медленно покачал большой головой зверя.

Нет. Я не могу быть с ней.

Но потом он сделал что-то удивительное, то, что дало мне храбрость и надежду на долгие следующие годы � жест, который будет жить во мне как друг всю вечную зиму, которую я проведу в соседней деревне вместе с неолитами, стерегущими камень Передура.

Он коснулся пальцем тела девушки, потом указал на стену огня. А потом показал, как она возвращается. Ко мне. Она вернется ко мне, опять живая, моя Гуивеннет.

� Когда? � умоляюще спросил я. � Сколько мне придется ждать? Сколько?

Урскумуг нагнулся к девушке и подхватил ее. Он протянул ее ко мне, и я прижал губы к голодным губам Гуивеннет. Закрыв глаза, с трясущимся телом, я снова и снова целовал ее.

Наконец отец опять взял ее и повернулся к огню. Он бросил большой ком земли, и на мгновение пламя умерло. Я опять мельком увидел горы; потом вепрь пошел мимо сгоревших деревьев в безвременье. Вот он оказался рядом с почерневшим стволом, выглядевшим как человек, отчаянно вскинувший руки к голове. А потом его фигура исчезла. Мгновением позже опять взметнулись языки пламени, и я остался один, с воспоминанием о последнем поцелуе и радостью увидеть слезы в глазах отца.