Барбара Прайтлер - Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести

«Их рассказы в основном совпадают с картиной, обрисованной в докладах о правах человека: мужчины открыто признают, что правонарушения являющиеся, согласно международному праву, военными преступлениями, не только случаются, но и имеют место регулярно. Фактически большинство мужчин сознались в совершении подобных преступлений: от мародерства до пыток и казней»

Стоящая за этим идеология определяется словом «беспредел». Он означает, что можно действовать вне всяких правил и это не повлечет за собой наказания. Так, солдаты рассказывали, что никого не брали в плен. Они знали, что пленные подлежат передаче военной прокуратуре, но почти никогда этого не делали. Подозреваемых вместе со всей семьей обычно убивали на месте, а тела сбрасывали в реки и колодцы. Придется ли родным когда-либо узнать о смерти этих казненных без суда и следствия, неизвестно. Это зверское отношение усиливалось ненавистью, которую большинство солдат испытывало к войне и к «чеченам».

Рейнольдс цитирует одного 23-летнего армейского офицера:

«Ненависть обращается на всех чеченцев, а не только на тех, что убили твоего друга. Так начинается беспредел».

Работая с чеченскими беженцами в Австрии, мы слушаем их истории. Так, многие пациенты рассказывали, что либо они сами были жертвой похищения и с их родственников требовали выкуп, либо их близкие пропали без вести и они должны были платить за них выкуп.

Иногда пропавших удавалось выкупить. Однако, если денег не было, человек пропадал навсегда.

Г-н И., один из моих чеченских пациентов, рассказал, как его дядя заплатил за него выкуп дважды. Но ему все равно пришлось бежать, так как на третий выкуп денег у дяди могло не хватить, и И. вполне мог стать одним из таких исчезнувших навсегда.

Такая форма ведения войны, как насильственные исчезновения политических противников, характерна для гражданских войн. Порой большой, хорошо вооруженной армии противостоит маленькая, но стойкая группа сопротивления. Подобно тому, как при вышеописанной директиве «Ночь и туман» бесследное насильственное исчезновение использовалось, например, против сил французского сопротивления, такие методы терроризируют и держат в страхе все население.

Названные горячие точки являют собой примеры войн, ведущихся по всему миру. Разумеется, зоны конфликтов в данной работе могут быть лишь слегка очерчены, но не представлены во всей своей полноте. Однако в этой главе мы постарались проиллюстрировать ту степень, в которой – в обстановке террора, вооруженных конфликтов и гражданских войн – от насильственных исчезновений страдает все население.

Там, где люди исчезают вследствие государственного террора, их близким в большинстве случаев не оказывается никакой социальной помощи, не говоря уже о психологической поддержке. Наоборот, их запугивают, поиск родственников пресекается, и каждая следующая попытка что-либо узнать становится смертельно опасной.

«Независимая комиссия по международным гуманитарным вопросам» четко отграничивает такое как нарушение прав человека, как насильственное исчезновение, от добровольного «исчезновения» жертв преступлений:

«Чтобы достичь ясности, следует сначала понять, не относятся ли „исчезнувшие“ к тем людям, которые решили поменять одну жизнь на другую и, возможно, сменить идентичность, а также не являются ли они жертвами преступных деяний, желающими не быть найденными никогда»

Amnesty International дает четкое определение термина «насильственное исчезновение»:

«Речь идет о „насильственном исчезновении“, если человек задержан государственными органами, которые, однако, данный арест отрицают и скрывают информацию о судьбе и местопребывании задержанного. Пропавшим и их близким „насильственное исчезновение“ причиняет большие страдания»

Термин этот, как правило, заключается в кавычки с целью подчеркнуть, что человек не исчез в обычном смысле слова, но удерживается где-то в качестве узника либо же убит в предназначенном для уничтожения людей месте.

Все население подвергается террору со стороны властей, поэтому насильственное исчезновение может угрожать любому человеку. Лео Лёвенталь, говоря о народе Германии во времена национал-социализма, описывает этот феномен:

«В условиях террора каждый отдельный человек никогда не бывает одинок и тем не менее он одинок всегда. Он „застывает“ и впадает в состояние оцепенения не только в отношениях с другими, но и в отношениях с самим собой. Страх парализует спонтанные эмоциональные и когнитивные реакции. Сам мыслительный акт теряет смысл – он опасен для жизни. Становится глупым не быть глупым, и, как следствие, всеобщее оглупление охватывает население. Люди впадают в состояние ступора, своего рода моральную кому»

Диана Кордон и др. анализируют ситуацию, в которой жили люди при диктатуре в Аргентине, когда власть особенно сильно терроризировала население насильственными исчезновениями противников режима:

«Никто не мог избежать этого, ситуация касалась нас всех. Ни один социальный класс или частное лицо не могли оставаться в безопасности в стране, где 30 000 человек были вырваны из повседневной жизни и ход их судьбы прерывался беззаконными похищениями… За каждым пропавшим человеком стоял целый ряд „исчезновений“: исчезновение свободы мысли, действий, слова, творчества, желаний. В этом было отказано всем, кто жил в это время. Социальный организм был глубоко ранен в прямом и переносном смысле»

У тех, кто исчез, нет возможности апеллировать к правовой системе и человеческим ценностям. Для общества они больше не существуют, их больше нет – ни живых, ни мертвых. Те, кто виновны в исчезновении, отрицают свою вину и почти во всех случаях обладают достаточной властью, чтобы не опасаться контроля и проверок. Другой обычный сценарий состоит в том, что политическая ситуация настолько запутана, что никакая реконструкция событий по прошествии времени не представляется возможной. Насильственное исчезновение – это акт, не подчиняющийся никаким законам и потому отвечающий целям укрепления власти:

«Для тех, кто осуществляет исчезновения, или тех, кто выступает при этом молчаливыми сообщниками, эти методы чрезвычайно „эффективны“ и „удобны“: нет ни свидетельств, ни доказательств, а это гарантирует защиту от международного осуждения и от внутреннего протеста»

«Насильственное исчезновение – часто тщательно спланированное, хорошо подготовленное нападение, в котором участвует целая группа полицейских или солдат. Власти, которые применяют эту форму так называемых „мер безопасности“, нарушают свои собственные нормы и законы. Хотя это такое преступление, когда крайне сложно либо вообще невозможно установить виновных. Нет состава преступления, чтобы подать в суд, нет свидетелей, которые могли бы поддержать обвинение»