Дмитрий Дудко - Последний бой фельдмаршала Пестеля[СИ]

— Вот и весь секрет. Конечно, если кто-то донесет государю или Ланскому, что главнокомандующий ведет тайные переговоры с вражеским предводителем…

— Как можно, кунак! Значит, будем воевать с австрийцами, пруссаками? Хорошо! Мы, кавказцы, войну любим. Как моим джигитам вернуться без славы, без добычи?

Слова "мир" горец словно и не услышал.

— Славу добудете в бою, я не сомневаюсь. Но добычи ищите во вражеском обозе. Или в брошенных домах. А кто будет грабить обывателей, хоть немцев, хоть мадьяр — вместо Кавказа увидит Сибирь.

— Ай, суровый русский закон! Но правильный. Мой народ — скверный народ. Он смиряется тогда, когда видит над головой саблю, уже срубившую несколько голов, — хищно осклабился владыка Кавказа.

Гетман с простоватым видом почесал затылок.

— Та я що? Можно и с мадьярами помириться. Только вот русинов им оставлять не надо. Помните, Павло Иванович, мы говорили, що треба из двух держав, Черноморской и Украинской, сделать одну — Украинскую, чи Малороссийскую? А к ней — Галичину, Закарпатье…

— Слушай, Устим, где твоя Украина вообще кончается?

Не смутившись, гетман провел пальцем по Сану и верхней Тисе, прихватил пол-Буковины… Целой империи хочет себе бывший гайдамака. Верно говорят: хохол глупее вороны и хитрее черта.

— А гетманом всея Малороссии, конечно, тебя?

— То вже як вийсько скаже. Абы ваша партия поддержала, то й зовсим добре будэ.

А ведь придется поддержать. Крестьянские голоса теперь, после избирательной реформы, много стоят. Боже! Кому он раздает Россию? Заметив его колебания, Шамиль улыбнулся.

— Неужели веришь, кунак, что мы отделиться хотим? Врет Булгарин! Нам без России никуда! Сын Устима в Петербурге учится, мой старший в гвардии служит. А младший разве плохо воевал в Мексике?

Хорошо воевал, лихо. А еще лучше грабил старателей.

— Верю вам, друзья. Верьте и вы мне.

Молчавший до сих пор полковник обратился к Шамилю:

— Об одном прошу вас, имам: пусть майор Мартынов не вертится поблизости от той корчмы.

Майор с двумя кинжалами сидел со скучающим видом по другую сторону дверей. К ним его не подпускал Херонимо. Но у лучшего агента Ланского был хороший слух. Майор тихонько вышел на улицу. Наружный караул несли черниговцы. Это их, вместе с Вятским полком, называли "гвардией Пестеля". Только они могли позволить себе промаршировать перед монаршим лицом, распевая "Царь наш немец русский", а то и "Третий нож — на царя".

Под фонарем кучкой стояли казачьи офицеры с Левобережья, недоброжелательно поглядывали на дом бургомистра.

— Явились абрек с гайдамаком к фельдмаршалу в гости. Все они разбойники, хотят у статочных казаков половину земли, за лыцарские подвиги пожалованной, забрать и голоте раздать.

Майор подошел к воротам кошицкого замка. Здесь на часах стояли лейб-уланы. Шляхтичи, выгнанные с Правобережья и не прижившиеся в Польше, они ненавидели Пестеля, казаков и республиканцев и были преданы пани Иоланте Грудзинской и ее венценосному супругу. Несмотря на поздний час, майора впустили.

Поздним вечером по дороге на Рожняву ехал десяток всадников. С Пестелем была только его личная охрана: трое болгарских гайдуков, четверо осетин и трое апачей. Не раз спасали они жизнь фельдмаршала в самых опасных делах. Скрипел снег под копытами солового княжеского коня, переливался в лунном свете. Словно древний Водан-Святовит, ночной всадник, ехал решать судьбы королей и исход воен. Да, он теперь на вершине славы. Но главное, то, ради чего писалась "Русская Правда", все еще не достигнуто. Россия так и не стала республикой. Нет ни всеобщего, ни равного избирательного права, несмотря на реформу. Мужики не получили земли сверх двух муравьевских десятин. Только в западных областях разжились землей, конфискованной у шляхты. Но главное — за четверть века стало в несколько раз больше людей, способных хотя бы понять, что такое республика и народоправство и чем оно лучше самовластия.

Размышления князя прервал разбойничий свист. На скале над тропой стоял высокий черноусый молодец, по виду гуцул или словак, в кептаре и овчинной шапке. Рука опиралась на топорик, из-за широкого пояса торчали пистолеты. Молодца Пестель узнал сразу.

— Что за маскарад, поручик Бакунин? Цареубийцы из вас не вышло, так решили податься в разбойники?

— Бросьте, фельдмаршал! Вы бы сами с удовольствием убили царя, которого я пытался взорвать адской машиной. А разбойный элемент — великая сила…

— Это о петербургских мастеровых, которых взбунтовали вы с Розенбергом? Вы звали их к топору, к грабежам и погромам…

— Они шли на баррикады за вашу Русскую Правду. А вы их предали.

Предал? Это они тогда все испортили. Розенберг с народной стражей должны были заставить Вече ввести всеобщее избирательное право. Мирно, без стрельбы и крови. Вместо этого — забастовки и бунт фабричных. Громили особняки хозяев, квартиры мастеров, полицейские участки, разнесли тюрьму. И ждали, что он, Пестель, приведет на помощь полки… А наглый опрышек продолжал:

— Но вы можете искупить свою вину. Заключите своей волей мир с венграми. Объявите свою армию армией Российской республики. И тогда перед вами не устоят никакие тираны!

Как они пронюхали, зачем он едет к Кошуту? Неужели от самого Лайоша?

Тем временем усатый разбойник обратил внимание на Мишеля.

— Господин адъютант! Американский том вашего "Героя" до нас уже добрался. Не надоело еще кропать романы о своих колониальных похождениях и во славу фельдмаршала? Пушкин небось хорошо платит? А Белинский вот и вовсе без работы…

— Не вам, Бакунин, судить о литературе. Белинский уже в крепости сидел бы, не выгони его Александр Сергеевич из "Современника". А Шевченко? Вы сбили его с пути, заманили в свой легион.

— Это вы, полковник, и вам подобные растлили русскую литературу. Пушкин теперь славит русское, сиречь царское, оружие, Гоголь — добрых помещиков и честных заводчиков. А вы — своего фельдмаршала. Почему не славить при таких гонорарах?

— На дуэль нарываетесь, господин анархист? — презрительно скривился полковник. — Не ждите. Булгарина вызывать не стал, а вас и подавно не вызову.

— Вы не в литературном салоне, Бакунин, а на войне! — резко вмешался Пестель. — Русские солдаты против царя не пойдут. Даже за мной. А ваши с Сен-Симоном и Марксом идеи для них вообще китайская грамота.

— Да наш мужик — прирожденный социалист! Вы просто боитесь народа. И потому предаете его.

— А вы не боитесь предать братьев-славян? Кого вас мадьяры посылали усмирять — сербов или словаков?

— Наш легион воевал только с австрийцами. Нас обещали не посылать против славян.

— Вот и воюйте с австрияками, если хотите вернуться в Россию. А еще лучше — уходите подальше, в Италию или Германию.